«Внутримашинный» мир был восстановлен — противники, вняв строгому предупреждению, отвернули носы друг от друга и сделали вид, что поглощены своими делами: Капитан Флинт соскочил с жердочки вниз и начал усердно выкидывать на застланное газетой дно клетки кусочки фруктов из пластмассовой мисочки, а Ларни фон Виндек — наградили же английские и немецкие предки готическим именем своего потомка! — гордо вскинул длинную, изящную морду вверх (отчего загнутые кончики ушей распрямились и он стал похож на длинноносую лайку) с интересом разглядывал потолок салона, будто там, в кожаной белизне угадывались очертания сочной вожделенной сардельки с гречневой кашей.
Удивляясь их сообразительности, Кира включила зажигание, и иномарка начала осторожно выбираться из вереницы припаркованных у дома машин.
Как по команде, стоящие во дворе машины тоже начали разъезжаться.
Едва не задев низкий «Ягуар» огромными колесами, мимо пронесся тупомордый, черный «Ленд Крузер», не спеша, с царским достоинством проехала красавица «Ауди» Дмитрия Викторовича Юшкина, за ними устремился в арку маленький, красненькый «Дэо» риэлторши и последней, замыкая шествие, проехала старенькая, бежевая «копейка», с трудом выбравшаяся на проезжую часть из-за контейнера с мусором.
Дождавшись своей очереди, вслед за «копейкой» молочно-белый «Ягуар» послушно нырнул под арку, выехал на дорогу и, резво перестроившись в левый ряд, понесся по Ленинградскому проспекту. За ним, на небольшом расстоянии ехал черный «Форд» охраны Дмитрия Викторовича Юшкина, следивших за Кирой уже несколько недель.
Через четверть часа Кира уже поднималась на четвертый этаж нужного дома. Позвонила в квартиру, но дверь никто не открыл, хотя ей показалось, что в глазок за ней кто-то пристально наблюдает.
Подождав несколько минут, Кира достала мобильный и набрала номер.
4
Ираида Брониславовна Каплан была очень осторожной женщиной: дверь без предварительной договоренности никому не открывала и в квартиру никого из посторонних не пускала.
Услышав звонок, она неслышно подошла к двери, прильнула к дверному глазку, внимательно разглядывая незнакомую женщину — что ей нужно?
Смотреть в глазок и угадывать, зачем приходил незваный гость, было у них с мужем своеобразным развлечением.
Муж умер, и интерес к незваным гостям у Ираиды Брониславовны пропал — позавчера она даже не открыла дверь родственнику мужа последней клиентки Иосифа Львовича — дотошному, странно (по-американски) одетому, молодому человеку, разыскивающему говорящего попугая своего дяди.
Телефонный звонок молодого человека застал Ираиду Брониславовну на пике горя — Исю похоронили, суета вокруг похорон схлынула, и безутешная вдова осталась одна, наедине со своим горем.
Вежливый, молодой человек рассказал жалостливую историю о душевной ране заключенного (дядюшку вскоре после развода несправедливо обвинили и посадили в тюрьму), потерявшего кроме жены, имущества и свободы еще и пернатого друга — в этом месте вдова понимающе со всхлипами повздыхала и неожиданно для себя согласилась на встречу.
«— Ах, как нехорошо получилось, — опечалилась она, положив телефонную трубку на аппарат. — Надо было продать попугая хозяину. Ах, нет, родственнику хозяина. Хотя, кто знает, сколько бы он заплатил за Филю».
Ираида Брониславовна еще повздыхала, сочувствуя себе — до незнакомого человека ей не было никакого дела, пожалела о возможной упущенной выгоде и засобиралась в магазин.
Но на другое утро встречаться с молодым человеком она передумала — жизненный опыт подсказывал ей держаться подальше от «криминальных историй» — дверь она не открыла, а, глядя в глазок, сказала через закрытую дверь «молодому человеку», что продала попугая хозяину юридической фирмы, где много лет служил ее ныне покойный муж.
Долго звонившая в дверь женщина ушла, Ираида Брониславовна, закрыла крышечкой дверной глазок, мельком посмотрелась в старинное зеркало в прихожей и, привычно похлопав тыльной стороной пальцев по подбородку, прошла в кабинет мужа. В кабинете она чувствовала себя не такой одинокой. Ираида Брониславовна села в огромное любимое кресло Иси и, посмотрев на портрет Иосифа Львовича Каплан, висевший на стене, устало прикрыла глаза.
Вспомнился трагический день смерти мужа, визит Дмитрия Викторовича Юшкина и день самых похорон, оплаченных юридической фирмой и обставленных по высшему разряду.
…Едва Дмитрий Викторович Юшкин преступил порог квартиры супругов Каплан, он замер в прихожей, глядя мимо рыдающей хозяйки в открытые двери гостиной на круглую клетку с Красным попугаем ара. При виде пернатого красавца мысли его тут же устремились в будущее.
— Пиастры! Пиастры! — кричало скрипучим голосом пернатое создание, расхаживая по дну клетки, стоящей на круглом полированном столике у окна.
— Что это? — не месту поинтересовался мужчина, забыв «приложиться к ручке» и выразить соболезнования вдове.
Ираида Брониславовна отвела взгляд от дорогого костюма гостя, прикидывая в уме его стоимость, и посмотрела в глубину квартиры.
— Ах, это, — небрежно махнула она пухлой ручкой, — подарок благодарной клиентки. Замучил меня совсем…
Капитан Флинт появился у Иосифа Львовича Каплан после с блеском выигранного бракоразводного процесса: большая часть имущества супругов досталась его клиентке (даже любимого попугая отсудили у любвеобильного мужа — отсудили просто так: назло). И вовремя: Георгия Рафаэловича Чатуряна в скорости посадили за махинации с недвижимостью, и Капитан Флинт из орудия мести превратился в докучливое, кричащее от голода пернатое, требующее заботы и внимания.
Не растерявшись, Зоя Давлатовна «подарила» птичку своему адвокату, внеся его стоимость в счет гонорара и, избавившись таким образом от докуки, укатила на экзотические острова с тренером из фитнес-клуба.
От такой замены Иосиф Львович пришел в восторг — птиц он обожал, хотя виду не показал, но и в другой семье женская половина не была рада принять нового члена.
Ираида Брониславовна, не имея детей, самозабвенно любила персидского кота Маркиза, делиться «местом под солнцем» которому ужасно не хотелось. Кот проявлял немыслимую изобретательность в борьбе с «противником»: он выцарапывал из пластмассового держателя поилку — колбочка падала на пол, заливая водой дорогой, персидский ковер; упираясь в прутья передними лапами, сталкивал тяжелую клетку со столика, приводя пернатого обитателя клетки в неистовство и засыпая все тот же драгоценный ковер песком, объедками и птичьим пометом, не пытаясь, впрочем, достать лапой орущего попугая — острые когти и угрожающе загнутый клюв делали «птичку» почти хищником.
К возвращению
