или чего-то от меня ждать. Я могу просто быть собой. Наконец-то. От этой мысли внутри всё переворачивается. Облегчение мешается со страхом перед неизвестностью.
Заставляю себя встать, хотя больше всего хочется просто валяться и ни о чём не париться. Надо разобрать шмотки, обустроиться. Развешиваю свои немногочисленные вещи в шкаф. Аккуратно кладу альбом и краски на столик у окна. Провожу рукой по гладкой бумаге.
Выхожу на веранду. Солнце почти село. Прохладный вечерний воздух щекочет кожу, покрывая её мурашками. Присаживаюсь на ступеньки, обхватив колени. Вокруг такая тишина, что в ушах звенит. Только я и тишина. До дрожи страшно, но в то же время так классно. Я смогу побыть наедине с собой и своими мыслями. Разобраться в себе и своей жизни. Может, даже пойму, чего хочу на самом деле. Хочется верить, что здесь я найду настоящую Луизу, маленькую девочку, которую потеряла где-то много лет назад. Господи, дай мне сил.
Завтра первым делом надо будет дойти до магазина, купить еды. И красок не помешало бы ещё взять. Не терпится завтра с утра порисовать на природе.
Глава 6. Итен
Ледяные струи безжалостно хлещут по моему разгорячённому телу. Резкий контраст температур заставляет кожу покрыться мурашками. Морщусь, но упрямо торчу под душем, позволяя воде остудить пылающую кожу.
После душа яростно вытираюсь колючим полотенцем, будто хочу содрать кожу до мяса. Натягиваю первые попавшиеся шмотки и плетусь на кухню, шаркая ногами и задевая все углы.
На столе дымится яичница, но от одного её вида меня начинает мутить. Желудок скручивает спазмом, к горлу подкатывает противный комок. Пялюсь в одну точку, пока в гудящей башке крутится шальная мысль — свалить отсюда к чертям собачьим и нормально всё обмозговать. И я в курсе, куда рвану. Старый загородный дом кажется идеальным местом, чтобы залечь на дно.
Забив на яичницу, которая всё равно не полезет в глотку, хватаю ключи от тачки и несусь по утренним улицам в сторону офиса. Ветер из открытого окна бьёт по лицу, немного прочищая мозги.
Вваливаюсь в кабинет мамы без стука:
— Утречка. Есть серьёзный разговор.
Она отрывается от своих бумажек, идеально выщипанная бровь взлетает вверх:
— Чего приспичило с утра пораньше, Итен?
Плюхаюсь в кресло напротив:
— Короче, я всю ночь парился насчёт твоей идеи с женитьбой и слиянием компаний.
В её глазах сразу же загорается хищный огонёк. Прямо вижу, как в её черепушке крутятся шестерёнки, просчитывая варианты.
— И? Неужели ты наконец-то включил мозги и принял единственно верное решение?
— Мне нужно время, чтобы всё как следует обдумать. Подальше от этого бизнес — дурдома, — обвожу рукой её навороченный кабинет с окнами от пола до потолка и дорогущей мебелью.
Мама хмурится, на её лбу образуется складка. Идеальная маска бизнес — леди трещит по швам:
— Итен, у нас нет времени на твои душевные терзания. Уилсоны ждут конкретики, и чем быстрее, тем лучше. Ты ж не тупой, понимаешь, что на кону?
— В курсе. Но это же, вся моя грёбаная жизнь! Я не могу с кондачка взять и решить. Это тебе не новую тачку или прикид выбирать.
Она тяжко вздыхает, откидываясь в кресле:
— Ну и что ты удумал?
— Хочу взять отпуск. Месяц — два, не больше. Свалить в наш старый загородный дом.
Мама пялится на меня, явно в шоке от такого поворота. На её лице — целый калейдоскоп эмоций, от недоумения до лёгкой паники:
— В тот дом? Мы не были там с…
— С вашего развода, ага. Вот поэтому это идеальный вариант. Ни отвлекающих факторов, ни давления. Только я и мои мысли.
Она задумчиво барабанит своими коготками по столу, явно взвешивая все за и против:
— Ладно. Даю тебе месяц. Но ни днём больше. И будь постоянно на связи. Не смей там растворяться.
— Спасибо, мам, — выдыхаю с диким облегчением. Камень с души сваливается. — Обещаю не пропадать и держать тебя в курсе.
Уже у самой двери она окликает меня. В её голосе проскальзывают нотки беспокойства, которые она тщетно пытается замаскировать:
— Итен. Будь там поаккуратнее, ладно? И это… береги себя там. Ты ж знаешь, что я… ну это…
— Не вопрос, — бросаю через плечо и сваливаю, не в силах вынести этот внезапный приступ материнской любви.
Утро в тумане. На автопилоте раздаю указания ассистентам. Их лица смазываются в одно пятно, голоса будто из — под воды.
Джесс кивает с привычной услужливостью, быстро строчит в блокноте.
— Если что реально срочное — звони, — бросаю, натягивая пиджак. Ткань неприятно царапает кожу, бесит и так взвинченные нервы. — Но только если реальная запара, ясно? Иначе не доставай.
— Конечно, мистер Кларк, — лыбится она, поправляя очки в тонкой оправе. — Хорошего отдыха! Надеюсь, вы наконец-то сможете расслабиться.
Ухмыляюсь и машу ей рукой. Дома быстро запихиваю в потёртую кожаную сумку самое необходимое: выцветшие джинсы, футболки, разбитые кроссы. Всё то, чего сто лет не видел, что пылилось на дальних полках, погребённое под грудой пафосных шмоток.
Рука тянется к ноуту, но я одёргиваю себя. К чёрту работу реально охота отдохнуть, отрубиться от всего.
В просторном гараже шагаю мимо коллекции блестящих тачек. Их хром отражает свет, слепит глаза. В дальнем углу замечаю старый пикап отца. Он выглядит таким домашним и уютным среди этих безликих, хоть и дорогущих тачек.
Провожу рукой по потёртому капоту, стирая многолетнюю пыль, которая остаётся на пальцах. Кидаю сумку в кузов и сажусь за руль.
Знакомый запах кожи и бензина сразу возвращает в детство, вызывает ностальгическую улыбку. Воспоминания накатывают волной: вот отец учит меня водить, терпеливо объясняя, как переключать скорости, вот мы всей семьёй едем на природу, забив кузов корзинами с едой и пледами.
Поворачиваю ключ, и движок оживает с громким рёвом, вздрагиваю. Выруливаю из города, матерясь про себя в бесконечных пробках. Гудки клаксонов и рычание моторов сливаются в какофонию, от которой башка раскалывается. Опускаю окно. Свежий ветер бьёт в лицо.
Врубаю радио на всю — звучит старый добрый рок, заставляя сердце биться в такт. Пальцы сами собой отбивают ритм по рулю, губы подпевают знакомым словам.
Через пару часов, когда солнце уже валится за горизонт, сворачиваю на знакомую просёлочную дорогу. Пикап трясёт на кочках, будь здоров, но он уверенно прёт вперёд. И вот я вижу его — наш старый загородный дом.
Глушу мотор, и тишина обрушивается как лавина. Вылезаю, разминая затёкшие мышцы. Спина ноет после долгой дороги. Вдыхаю полной грудью. В голове сразу проясняется,
