вас с Машей не сведёт. Он прекрасно понимал, что приговор себе подписывает. Но, знаешь, заслуживает похвалы, — усмехается, не сводя с меня глаз. — За эти годы он задолбался от нее. И вот, попалась возможность наконец послать Настю на хрен. Почему бы не воспользоваться? И наконец начать жить нормально…
— Мне плевать на него и на его дряную Настю.
— Нет, тебе не плевать. Ты хочешь, чтобы все получили по заслугам. Все, кто когда-то принимал участие во всем, что тогда случилось. И нет, я, конечно, не стану тебя уговаривать. Потому что при любом раскладе ты опять же сделаешь как считаешь нужным. И да, если у тебя действительно есть дети… Я готов помочь. Поехать с тобой в Питер. И нет, — снова усмехается. — Маша для меня всего лишь друг. Ничего иначе. Я женат, напоминаю.
— Я должен их найти. Любой ценой, Миха, — качаю головой, которую сразу же обхватываю руками. Шиплю сквозь зубы. Она буквально гудит. В висках долбит от напряжения. — У меня дети есть, представляешь? Дети, мать твою! И я столько лет потерял… Любой ценой должен Машку найти, вымолвить прощение… Я столько всего не увидел… Понимаешь, как мне хреново?
— Понимаю, — кивает. — Но ты заслужил.
— Заслужил, — повторяю эхом. — Ещё как заслужил.
Вырубаю звонок, но телефон начинает разрываться снова и снова. Вчера я был не в том состоянии, чтобы что-либо соображать. Поэтому вернулся домой, а разговор с ребятами состоится сегодня. Ни черта не выспался. Потому что все думал о Маше и… О моих детях.
Всю ночь проклинал себя. Если бы не мое поведение несколько лет назад… Я бы мог быть рядом с Машей всю беременность. Мог бы поддержать, увидеть рождение детей, их первые зубы, слова, шаги. Столько всего упустил и кроме меня в этом никто не виноват. Только я, только моя тупость. Мой идиотизм. Я должен был верить Маше, а не другим, даже если одна из тех самых «других» — моя родная мать, которая, по сути, играла против меня, поверив словам отца. В итоге, когда поняла, что Полянский чуть ли не уничтожил меня, пришла с извинениями. Я чуть ли не сдох, когда тормоза машины не сработали. Вычислить, чье этого рук дело, было не так сложно.
Мать умоляла, чтобы я простил. Но я просто послал ее к чертям собачьим. Да, родную мать. Не знаю, где она и чем занимается. Она считает, что я до сих пор в Штатах. Или… Возможно знает, что я вернулся, но на моем пути не встречалась ни разу. И оно к лучшему. С годами моя злость и разочарование в ней никуда не делись. И, наверное, случись с ней что-нибудь, мне будет совершенно все равно.
Потому что она в прямом смысле этого слова меня уничтожила. То сказала, что Маша не беременна и что она собственными глазами видела тест с отрицательным результатом, то насчёт нее с Полянским наговорила… Наврала с таким актерским мастерством, что я повелся. Ну какой сын станет сомневаться в словах матери? Какой сын может догадаться, что родная мать захочет жизнь своему ребенку испоганить?
И нет, меня несколько лет бесило, скорее, не то, что мама вот так вот поступила. По сути, сильно подставила. А то, что я повел себя как настоящий идиот. Сделал вид, что я глухонемой, а ещё слепой и не увидел очевидного. Слышал и видел все, кроме Машиных слов и ее настоящих чувств. Если уж я прощу всех на свете, кто стал причиной разрыва наших отношений с Машей, то себя — никогда.
Увидев на экране номер Наташи, цежу сквозь зубы крепкие слова и, бросив телефон на кровать, иду в душ. Нужно прийти в себя и обсудить дальнейшие действия. Я при любом раскладе сегодня же поеду в Питер. Мне как воздух необходимо увидеть Машу. Если даже не осмелюсь подойти, заговорить с ней, то хотя бы издалека понаблюдаю и детей своих увижу.
Да, именно моих детей. Ни капли не сомневаюсь, что родила она их после того, как окончательно плюнула на Москву и… На меня. Поэтому и покинула родной город. Ведь останься она в столице, я бы её из-под земли достал. И она это прекрасно знала. Поэтому и решила скрыться.
Струи воды не приводят меня в чувства. В голове абсолютная каша. Я затрудняюсь адекватно реагировать на информацию, которую узнал вчера вечером. Даже не верится…
Мальчик и девочка. У меня есть дети почти пятилетнего возраста. Жаль, что Антон не заснял их. Уж очень хочется их увидеть.
Выхожу из ванной и, натянув на себя первую попавшуюся одежду, ищу телефон, портмоне и ключи от авто. Мобильный в руке вибрирует и в этот раз матерюсь вслух.
Черт! Ну неужели сложно понять, что если человек не берет трубку, то он либо не хочет разговаривать, либо занят? Неужели сложно включить мозги и не бесить своими тупыми поступками?
— Да, — рявкаю, садясь за руль. Завожу двигатель и жму на газ до пола. Как бешеный выезжаю из парковки.
— Ви-и-ить… — тянет она, чем ужасно раздражает. — Я же тебя всю ночь ждала!
— Я просил ждать меня? — огрызаюсь. — Мне сейчас не до тебя, поняла меня? Не звонишь, не появляешься на моем пути. На этом все.
Кажется, она там дар речи теряет. Молчит некоторое время, а я, включив громкую связь, ставлю телефон на подставку и жду, что она выкинет в следующий момент. Нужно действительно покончить с этим спектаклем. Не нужна она мне. Больше не нужна.
Ловлю себя на мысли, что до вчерашнего дня меня вроде бы все устраивало. Работа, а потом я отправлялся к Нате, дабы расслабиться. И да, справлялась она со своей задачей на ура. Все делала на высшем уровне. Но она нужна была мне лишь для сексуальных потребностей. А теперь, когда я узнал о Маше хоть что-то, ничего и никого в своей жизни не хочу. Никаких лишних людей. Никаких лишних мыслей. Только она и дети.
— Все же это правда… У тебя есть другая, да? Ты… Вернёшься к ней? К Маше?
Скриплю зубами. Не припомню, чтобы я с Наташей откровенничал. Уж тем более на тему Маши.
— Ты вчера подслушивала наш разговор с ребятами? — чеканю, окончательно теряя контроль над эмоциями, которые бушуют внутри меня и вырываются наружу. — Ты же знаешь, что за этим последует?
— Не угрожай мне, Витя! Столько времени мы вместе! Неужели ты ничего ко мне не испытываешь? Я же… Я
