— О. — Она смотрит вперед, когда мы поднимаемся на холм и открывается вид на Оленью долину. — Ты не живешь там?
— Нет. Я переехал и снял симпатичный маленький коттедж недалеко от Мейн-стрит. Я обновил его, но там по-прежнему уютно. И самое приятное, что магазин в пеший доступности.
— Ты действительно работаешь механиком? — Ее бровь снова приподнимается, на лице скептицизм.
— Ага.
— Ты. Король выпускного бала. Лучший ученик класса, произносящий прощальную речь на выпускном. Выпускник Лиги Плюща. Вместо того, чтобы отправиться в Гарвард, ты обзавелся гаечным ключом? Я действительно не могу себе этого представить. — Ее взгляд падает на одну из моих рук на руле.
— Правда. Вот. — Я протягиваю руку и беру ее за руку. От одного прикосновения к ней по моей крови разливается жар.
Она с трудом сглатывает.
— Что ты…
— Потрогай мою ладонь. — Я раскрываю ладонь, и она проводит своими маленькими пальчиками по моей коже. Каждое прикосновение — как легкий язычок огня. Хотя я пытаюсь сохранять спокойствие, мне интересно, слышит ли она мое бешеное сердцебиение.
— Мозолистая. — Она чувствует, как подушечки моих пальцев затвердели от прикосновения гаечного ключа. — Ты действительно механик, не так ли? Я удивлена и вроде как… Я чувствую себя вроде как… — Она кладет свою ладонь на мою, теперь сравнивая размеры рук. Мои больше ее. Когда она поднимает пальцы выше, к моему запястью, я борюсь с желанием ударить по тормозам и притянуть ее к себе.
— Ты чувствуешь что-то? — Я спрашиваю.
Кажется, это выводит ее из задумчивости, и когда она убирает руки, я молча проклинаю себя за то, что заговорил.
— Ничего. — Она смотрит вперед и складывает руки на коленях. — Я вообще ничего не чувствую.
Глава 6
Руби
Его вопросам нет конца. Во время поездки, Нокс закидывает меня вопросами один за другим. Он ведет себя так, будто у меня самая интересная жизнь, и он хочет знать о ней все. В школе мы почти не разговаривали.
Черт, на самом деле он не разговаривал ни с кем, кто не входил в его круг общения, однако теперь не затыкается. Хуже того, я ловлю себя на том, что наслаждаюсь его вниманием гораздо больше, чем следовало бы. Мне нужно было знать лучше.
— Твой босс разозлится, что я ответил на его звонок? — Он ухмыляется, задавая этот вопрос.
— Он уже разозлился, так какое это имеет значение? — Я пожимаю плечами.
— Потому что ты взяла отгул? Каждый имеет право на отгул.
— Что-то в этом роде. — Я вздыхаю. Мой взгляд снова задерживается на руках Нокса на руле. Боже, ощущение его ладони на моей — я хочу почувствовать это снова. Это довольно странное желание, но что-то в его грубых руках делало его еще сексуальнее, чем он есть сейчас. Я не думала, что Нокс Лавджой может стать еще привлекательнее, чем уже был, но, черт возьми, я ошибалась.
— Скажи мне.
— Сказать что? — Я притворяюсь смущенной. Мне действительно не хочется говорить о непрошеных заигрываниях моего босса с моей старой, школьной влюбленностью/врагом/красавчиком.
— Он кое-что сделал. — Это не вопрос, и я почти чувствую, как он напрягается рядом со мной.
Я пытаюсь расслабиться, понимая, что застыла, когда он спросил о моем боссе.
— Рассказывай.
Его слова выходят рычанием. Тот же сладкий трепет, который я почувствовала, когда коснулась его ладони, прокатывается по моему телу при этом звуке. Очевидно, мне придется ответить ему, потому что не похоже, что он собирается оставить это без ответа.
— Он настаивал на том, чтобы я пошла с ним на Рождественскую вечеринку компании.
— В качестве гребаного свидания?
— Да, это был худший разговор в моей жизни. Он спросил меня, одновременно указав на мой вес. — Как только слова слетают с языка, я хочу взять их обратно. Зачем я это вообще сказала? Простого «да» было бы достаточно. Нокс крепче сжимает руль, костяшки его пальцев белеют.
— Это…
— Я имею в виду, не уверена, оскорблял ли он меня или делал комплимент. — Я обрываю его.
— Не защищай его. — Он пережевывает слова и выплевывает их, как битое стекло.
— Ох, сахарное печенье! — Это любимое ругательство моей бабушки, и я использую его тоже. Мне нужно замолчать, потому что да, я в некотором смысле защищала своего босса, но это было не то, что я пыталась сделать. Не хотела заводить неловкий разговор о своем весе с Ноксом. Мне не нужны пустые комплименты. На самом деле, я вообще не хочу говорить о своем теле с Ноксом, и точка. Этот мужчина всегда был подтянутым. Может, он и не занимается спортом так, как в старших классах, но он явно все еще посещает тренажерный зал. Это видно даже через его пальто.
— Я разберусь, — бормочет он, и в машине становится тихо впервые с тех пор, как я села.
— Я прекрасно могу постоять за себя. — Я вздергиваю подбородок, хотя и не упоминаю, что справилась с этим, сбежав. Вернувшись домой. Кроме того, как, черт возьми, он собирается с этим разобраться? Что это вообще значит? Я не утруждаю себя расспросами, не желая возвращаться к разговору. Лучше оставить все как есть.
— Прости, — говорит он, когда мы, наконец, подъезжаем к гигантскому знаку «Добро пожаловать в Оленью долину». Он освещен, как рождественская елка. Так было всегда, независимо от времени года. Он ослабляет свою смертельную хватку на руле, чтобы положить одну из своих рук поверх моей, не давая мне сжать их вместе. — Я не хотел на тебя огрызаться.
— Все правда в порядке. — Я не могу решить, должна ли убрать руки, оттолкнуть его руку или просто смотреть вниз, туда, где он прикасается ко мне.
— Сейчас нет, но со временем будет. — Он на мгновение отрывает взгляд от дороги, чтобы встретиться со мной взглядом.
На секунду я перенеслась в свой первый год в старшей школе. Это был первый раз, когда я по-настоящему обратила внимание на Нокса. Я столкнулась с ним прямо в коридоре. В первый день я чуть не упала на задницу, но он поймал меня и спас от позора. Он не только поймал меня, но и крепко прижал к себе. Прикосновение к нему — быть в его объятиях — подарило мне столько чувств, которых я никогда раньше не испытывала. Как будто у меня в мозгу произошло короткое замыкание.
Иногда, однако, кажется, что я придумала этот момент. Помню, как он крепче прижал меня к себе, когда очень долго смотрел мне в глаза, прежде чем его взгляд опустился к моим губам. Я была уверена, что он собирался поцеловать меня.
Пока Нора Макгвайр не сунула свой фальшивый нос. Она, конечно, набросилась на меня и подколола мой вес. В то время она была старшеклассницей и была влюблена в Нокса. Как и все девушки в городе, у которых есть глаза. Я уже много лет не вспоминала о Норе. Фу. Не могу дождаться, когда встречу ее задницу.
Странное чувство потери наполняет меня, когда он снова обращает свое внимание на дорогу, но оставляет свою руку поверх моей. Я медленно освобождаюсь из его цепких пальцев. Он бросает на меня косой взгляд, но позволяет своей ладони опуститься мне на бедро. Что ж, я не продумала это до конца, не так ли? Мои щеки горят, и я не могу не чувствовать тепло его руки, просачивающееся сквозь мои леггинсы.
— Можешь отвезти меня прямо в пекарню? — спрашиваю я, когда он сворачивает на Мэйн-стрит. — Думаю, бабушке нужна моя помощь как можно скорее.
— Могу отвезти тебя, куда захочешь.
На самом деле, не думаю, что есть место где-то еще в мире, где я предпочла бы быть прямо сейчас, кроме как здесь. Но я этого не говорю. Я не должна даже думать об этом. Я должна хлопнуть по руке, которая едва заметно разминает мое бедро.
В отчаянной попытке отвлечься от этого затруднительного положения я перехожу к одной из своих любимых тем — еде.
— Нужно будет зайти в закусочную «Сноурайз». Купить немного картошки фри с трюфельным сыром.
— Разве этого нет в большом городе?
— Есть, но в этом поддельном трюфельном масле, которое они кладут в сырный соус, и ты потом макаешь, есть что-то такое, с чем никто другой не сравнится, — признаю я со смехом. Я думаю, что больше всего на свете, когда бы ни пыталась заказать картофель фри с трюфелями где-нибудь еще, это только вызывало у меня тоску по дому.
