– Уверены?
– Да, – сказала она, но он ее не отпустил. – Честное слово. Все в норме.
Он кивнул и продолжал прижимать ее к себе.
Если не считать того, что он вообще не держал ее. Это она льнула к нему, впитывая тепло и силу, излучавшиеся сквозь мокрый костюм.
Вынудив себя ослабить хватку, она отступила, пытаясь вцепиться и не дать ускользнуть своему быстро исчезающему достоинству. Подняв платье до бедер, она гусиным шагом вышла из воды, как можно скорее, чтобы следующая волна ее не настигла. К тому времени как Грейс добралась до сухого песка, чувствовала себя чем-то вроде промокшего котенка. Одного взгляда вниз было достаточно, чтобы удостовериться: она выглядит не как промокший котенок. Так, словно готовится к конкурсу мокрых футболок.
Ошалеть.
Она решила больше не смотреть на себя и вместо этого сделала ошибку, взглянув на спасителя. Джош был достаточно близко, чтобы вынудить ее откинуть голову и увидеть его лицо, достаточно близко, чтобы убедиться: он явно не брился сегодня утром.
Темная щетина на челюсти была невероятно будоражащей. И сексуальной.
– Тяф! – заявил Танк со своего постамента, в данном случае – ее сумочки, все еще валявшейся на песке. Маленькое дерьмо стоял на нем с абсолютно хозяйским видом. Да еще облепленными песком лапами!
– Тяф-тяф!
Прекрасно! Грейс мысленно подняла большие пальцы, приветствуя развлечение, получаемое от этой работы.
Джош столкнул Танка с сумочки Грейс, попытался стряхнуть с кожи мокрый песок. Танк притворно зарычал и стал зубами тянуть за ремень.
Варвар!
Джош оттащил его и спас сумочку. Сам он из кожи лез, чтобы сосредоточиться на сложившейся ситуации, но это было нелегко, учитывая вид Грейс и одежду, прилипшую к телу как вторая кожа. Половина волос была стянута сбившимся набок узлом, остальные прилипли к лицу. Кончик носа сгорел на солнце, косметика размазана вокруг утони-во-мне голубых глаз.
И ее губы.
Полная нижняя губка, от вида которой ему стало жарко и сразу пришли мысли о сексе. Собственно, все в ней – выражение лица «черт бы все побрал», манера взмахивать руками, словно она пыталась объясниться без слов, нежный звон десятка серебряных браслетов на запястье, заставляло думать о сексе.
Сексе и хаосе.
Чистом, неразбавленном, полном неприятностей хаосе. Беда в том, что он уже побывал там, в другом времени и месте, и это его не интересовало. Не важно, какой бы соблазнительной ни была упаковка.
А упаковка была донельзя соблазнительной. На Грейс было одно из тонких летних платьиц, имевших свойство наводить нешуточное помутнение в мужском мозгу. И тонкие бретельки, созданные с единственной целью – вызывать желание стянуть их… зубами.
А может, дело в нем и том факте, что у него не было секса. Так долго, что уже забыл, каково это.
Почти забыл.
Пульс у основания стройной шеи Грейс бился чуточку сильнее и быстрее, чем следовало. Доктор по профессии, он знал такие вещи. Кроме того, его собственный пульс тоже вышел из-под контроля. В основном потому, что в мокром виде сексуальный сарафанчик был прозрачен, как целлофан. А она определенно промокла.
И замерзла.
У нее белье из белого кружева. Благослови, Боже, белое кружево! И Иисусе. Ему бы кто завязал глаза! Или сделал лоботомию. А может, просто потащил в постель.
Можно подумать, он на что-то способен, если работает двадцать четыре часа в сутки.
Тяжко вздохнув, Джош подхватил щенка, которого притащила сестра с единственной целью довести его до точки, что ей удалось, – и сжал руку дрожащей девушки. Подвел ее к машине, показал на пассажирское сиденье и сунул Танка назад.
– К-куда м-мы едем?
– Никуда.
Джош завел мотор, включил печку и обернулся, чтобы достать толстовку с заднего сиденья.
– Н-нет, все в порядке, – покачала она головой. – Толстовка промокнет и будет вся в песке.
– Наденьте, прежде чем зубы от стука вылетят.
Грейс подчинилась и, обхватив себя руками, подалась вперед, наслаждаясь теплыми воздушными струями.
– Простите, я потеряла Танка.
Щенок услышал свою кличку, встрепенулся и мигом перелетел на переднее сиденье, приземлившись на коленях Джоша. Четыре лапы с величайшей точностью смяли фамильные драгоценности. Со свистом втянув в себя воздух, Джош подхватил Танка, за что его немедленно лизнули.
– Так здорово, что вы его нашли, – заметила Грейс.
– Да, – пробормотал он, с мрачным смирением стирая собачью слюну с подбородка. – Так здорово!
Грейс наблюдала, как Джош ставит Танка на заднее сиденье. Снова. Танк завизжал и ринулся вперед. Джош поймал его в воздухе и поднял, так что теперь они смотрели в глаза друг другу. Танк радостно пыхтел, очевидно, придя в полный восторг.
Не то, что добрый доктор, хотя было трудно сказать, о чем он думает: темные очки по-прежнему сидели на носу.
– Согрелись? – спросил он.
– Тяф.
Грейс облегченно улыбнулась. Со щенком точно все в порядке.
– Полагаю, это означает «да».
– Я имел в виду вас.
– Ой! – рассмеялась она. – Да, спасибо.
Он просто смотрел на нее, и она поняла. От нее ждут, когда она выйдет. Верно. Он должен ехать на работу. Она открыла дверцу. Он сделал то же самое и вышел вместе с Танком, заткнув его под мышку, как футбольный мяч.
– Хотите, я отведу его домой? – спросила она, подумав, что хотя бы это может сделать для него.
– Он уже у меня.
Грейс смотрела, как он идет к дому. Здоровый парень. Даже слишком. Но двигался с поразительной грацией. Доктор в прекрасной форме и смотреть на него приятно. Ее нечасто одолевали приступы похоти, но сейчас она ощущала приближение чего-то подобного. Несомненно, будет очень интересно добавить его к списку тех развлечений, которые она уже себе наметила. Большинство женщин, вероятно, потянутся к нему, но не Грейс. Она знала мир, знала часы безумия, знала, что жизнь Джоша ему не принадлежит, знала, что это такое – бороться хотя бы за крохи внимания. Справедливо или нет, но сокращение «ДМ» после его имени означает, что она никогда не внесет его в список.
– Вы сказали, что поцелуете меня, если потеряю Танка, – неожиданно вырвалось у нее. Она захлопнула рот. Слишком поздно.
Повернувшись, он поднял очки и уставился на нее долгим оценивающим взглядом темно-карих глаз.
Он выглядел уставшим. Возможно, сутками работал без сна.
– Не обращайте внимания. Иногда у меня начинается синдром Туретта.
Плечи его едва заметно обмякли, словно из них ушло напряжение. Лицо на мгновение смягчилось, став почти веселым.
