— У него была возможность ей заплатить, — задумчиво произнесла красотка. — Ладно, давай не спорить, а дело делать. Езжайте в «Эдем». Хотя, я уверена, что ее там не будет. Сразу, конечно, вы ее проверить не удосужились?
— Почему это? — обиженно прогундосил собеседник. — Я тогда Балашова вел, а Митька бабу проводил на всякий случай.
Девушка с досады едва не запулила трубку в стену.
— А чего ты тогда мозги мне пудришь?! Значит, адрес ее вы знаете?
— Ну. Митька вон говорит, что помнит, как ехать.
— Кретины! Ее надо было проверить в первую очередь!
— Че ты орешь? Кто ж знал, что шлюху в расчет нужно брать? Босс ниче не говорил!
Красавица с удовольствием выругалась, помянув черта и его бабушку.
— Быстро туда. Босс про вашу тупость ничего не узнает, если вы скажете, что Балашова нашла я. Понятно? Убедитесь, что он там, позвоните. Я жду.
— А если босс сам позвонит? Че говорить-то?
Тьфу ты! Как выражается один сатирик — «Ну-у, тупые!» Правда, он про иностранцев, а эти двое вроде русские Иванушки-дурачки.
— Скажете, что он пока не появился, — велела она, стараясь изъясняться спокойно и просто, — но вы, мол, несете трудовую вахту. Ясно?
В ответ пробурчали, что более или менее.
На радостях красавица позволила себе слопать калорийный бутербродик.
Вышло все просто классно! И пусть кто-нибудь посмеет после этого утверждать, что все красивые женщины — идиотки! Она — и умница, и красавица! И сегодня же вечером получит за это награду. Да, да, пусть только босс попробует не раскошелиться! Она одна приведет ему Балашова. Только благодаря ей босс получит этого кретина!
* * *
Он опомнился на первом этаже, увидев толпу сотрудников на ресепшене, бурно обсуждающих Балашова, Терехина и… начальство. Ах да, еще незнакомую дамочку, полминуты назад пролетевшую мимо.
Кирилл затормозил пятками и попятился назад.
Устраивать выход царя Ивана Грозного к опричникам он не собирался. Пусть обсуждают, жалко, что ли?
Бабушка говорила: «На чужой роток не накинешь платок». Народная мудрость. Он верил в народные мудрости.
Да и что могут знать подчиненные, кроме досужих сплетен? Ну, начальство с Мишей Терехиным решали какие-то вопросы. Ну, Миша Терехин после этого занялся изучением биографии и трудовых подвигов Балашова.
Судя по возбуждению народа, этот факт без внимания не остался.
Кирилл продвинулся назад еще на шаг.
— Кирилл Иваныч, выпейте! — умоляюще простонала за спиной запыхавшаяся верная Машка.
Он резко обернулся, едва не выбив у нее из рук стакан с водой и пачку таблеток.
— Маша! Уйди! — прошипел Кирилл, мечтая остаться незамеченным и подслушать самую интересную часть беседы. Про девушку, только что выбежавшую из кабинета шефа. Из его, то есть, кабинета.
— Но Кирилл Иваныч! — взмолилась Маша, насмерть перепуганная преображением начальства в ополоумевшего психа, который сначала орет на незнакомую дамочку, потом, чертыхаясь во весь голос, гонится за ней, опрокидывая казенную мебель, а сейчас вот стоит и прячется от толпы.
Кирилл с досадой тряхнул головой, но таблетки и стакан у Маши забрал.
— Кыш отсюда!
Что теперь делать? Продолжить все-таки погоню? Или дослушать до конца весь бред, что несут его подчиненные? Версии, которые они выдвигали, были достаточно абсурдны. Предполагалось, например, что Кирилл Иванович обсуждал с начальником службы безопасности причастность Балашова к террористам. А девушка с перекошенным лицом была заслана конкурирующей фирмой.
Ну да, ну да, тогда Лола Борисовна — законспирированный агент ЦРУ.
Кирилл понял, что ничего не понял, залпом осушил стакан и поплелся в кабинет.
— Кирюш! — вдруг раздался радостный вопль.
Он обернулся, и в толпе тоже произошло движение. Начальство заметили, наконец, и теперь переводили взгляды с него на девушку у входа в офис.
Девушка была сногсшибательна.
Широкополая красная шляпа украшала ее темноволосую голову. В распахнутом длинном лилово-розовом плаще с заплатками ярко-фиолетового цвета виднелись длинные ноги, едва прикрытые леопардовой юбочкой, и высокая грудь в кофточке-кольчуге.
Ольга любила иногда эпатировать публику.
— Кирюша, — повторила она призыв елейным голоском капризной старой девы.
— Привет, — невольно улыбнувшись, отозвался он. Толпа синхронно развернулась в его сторону.
— Почему не работаем? — ласково осведомился Кирилл, направляясь к сестре с намерением хорошенько треснуть ей по заднице, чтобы впредь не смущала народ.
Народ, толкаясь, ринулся по кабинетам.
Только Лола Борисовна осталась сидеть за своей конторкой, едва не выпрыгивая из штанов от любопытства.
— Это Оля, моя сестра, Лола Борисовна, — напомнил Кирилл, — вы ее уже видели.
Конечно, видела. Только в прошлый раз эта самая Оля была примерной девочкой в обычных джинсах и простенькой курточке. А теперь, видимо, от хорошей жизни на панель подалась. Все это явственно нарисовалось на физиономии Лолы, и Кирилл поспешил отвернуться, чтобы не начать спорить.
Может, сегодня бабы специально сговорились трепать ему нервы?..
— Сдурела, да? — прошипел он, таща сестрицу за собой по лестнице.
— Чего ты? Я пришла тебя проведать, может, думаю, на обед вместе сходим.
— А это? А это что? — Он потыкал поочередно в шляпу и в плащ.
— Между прочим, последний писк моды.
— Сама пищала? — уточнил Кирилл.
— Плащик сама, а шляпка из коллекции Иванченко. Ничего, правда?
Ольга кокетливо поправила алый шедевр модного дизайнера.
— Безвкусица! — из вредности ответил Кирилл.
Они зашли в приемную, и бедная Маша, которой сегодня пришлось пережить столько потрясений, только обессиленно пискнула при виде Ольги.
— И вам здрасте, — улыбнулась та. — Вы меня помните? Я…
— Оль, пойдем, — Кирилл силой затащил ее в кабинет. Она недовольно пробурчала, что можно было бы обойтись и без грубостей, и посетовала на то, что похмелье очень плохо влияет на манеры отдельно взятых индивидуумов.
— Это не похмелье, — пробурчал Кирилл, плюхаясь в кресло.
И вдруг подскочил, будто укушенный.
— Что? — встрепенулась Ольга, которую уже давно тревожил внешний вид братца. Даже с похмелья нельзя быть таким бледным, сердитым и растерянным.
Что-то у него тут происходит. Что-то странное.
— Какая мерзость, — скривившись, сообщил Кирилл, держа двумя пальцами нечто длинное и зеленое.
Слава Богу, неживое, подумалось Ольге, и она смело перехватила у брата эту штучку.
Штучка была вязаной, почти невесомой, с выпуклым узором по краю, и в редких капельках перламутра.
— Какая прелесть! — восхитилась Ольга и с удивлением посмотрела на брата. — Откуда у тебя?
