– Потому что ты не звонила ей уже двенадцать часов. Как там дела?
– Если верить моей матери, Даррен Харпер Янгблад – самый умный и красивый двухлетний ребенок, когда-либо появлявшийся на свет.
– Она наверняка еще не видела, как он ест овсянку.
– Отец учит его обращаться с червями.
– Что? – Трейс удивленно заморгал.
– Ну, ловить рыбу на червя.
– О, Боже. Неужели мы будем находить их повсюду, как тогда с ящерицами?
– Можешь не сомневаться.
У Трейса потеплело внутри. И подумать только, что все это началось в ветреную дождливую ночь, когда он забрался под брезент, вонявший рыбой. Никакая пустота, никакой холод не могли бороться с Лилиан и с тем, что она заставляла его чувствовать.
Трейс прижался к ее плоскому пока еще животу.
– А как поживает младший братишка Даррена?
В глазах Лилиан мелькнула гордость, и у Трейса снова перехватило дыхание.
– Ему тепло и уютно.
– Ты нормально себя чувствуешь?
– Я чувствую себя… чудесно.
Они двигались в такт медленной музыке и обнимались ровно настолько, чтобы не быть арестованными за непристойное поведение. Трейс потерся лбом о лоб Лилиан.
– Я не говорил тебе в последнее время, как сильно я тебя люблю?
Лилиан заглянула в голубые глаза Трейса, в которых сосредоточился для нее весь мир, и почувствовала, как внутри словно тает что-то.
– Ты говоришь мне это всякий раз, когда обнимаешь или дотрагиваешься до меня.
Застонав, Трейс прижался к ней еще крепче.
– Не дразни меня, женщина. Вокруг семьсот человек народу. Представляешь, что напишут об этом вечере, если я возьму и займусь с тобой любовью прямо здесь и прямо сейчас.
Улыбнувшись, Лилиан покачала головой.
– Не та компания. Это лучше прошло бы на банкете писателей-романтиков Америки. А чтобы привлечь сегодняшнюю публику, надо по меньшей мере, чтобы одного из нас убили до рассвета.
Музыка закончилась, и на сцену банкетного зала вышел президент ассоциации писателей криминального жанра.
Трейс почувствовал, как напряглась Лилиан. Она старалась не смотреть на сцену, где стояли в ряд «Эдгары», прикрытые плотной тканью, чтобы никто не мог разглядеть раньше времени имена награжденных, выгравированные на постаментах. Понимая, что он не в силах успокоить Лилиан, Трейс проводил ее обратно к столику.
Сев на свое место, Лилиан тут же забыла обо всем, кроме сильной горячей руки Трейса, сжимавшей под столом ее колено. Потом она представила себе их сына – настоящий подарок Господа – и мысленно пересчитала веснушки на его крошечном носике, чтобы только не слышать, как оглашают одно за другим имена лауреатов.
Ее отвлекло только появление официанта, который подошел к столу, чтобы собрать посуду, и потянулся через голову Лилиан за ее бокалом.
Трейс сказал ему что-то нелицеприятное, в ответ на что официант гордо объявил, что выполняет свою работу и лучше бы его оставили в покое.
– Эта одна из особенностей банкетов ассоциации писателей-криминалистов, – пояснила Трейсу редактор Лилиан. – Официанты-хамы. Наверное, они проходят тест на грубость, чтобы попасть сюда.
Это были последние слова, которые расслышала Лилиан. Через несколько минут Трейс крепко сжал под столом ее колено. Она посмотрела на него, а Трейс кивнул в сторону сцены.
– Приз за лучший роман года вручается… Л. Дж. Робертс, роман «Слишком много сюрпризов»!
Трейсу хотелось заорать во весь голос, схватить Лилиан и закружить, подбросить в воздух, стереть поцелуем с ее лица ошеломленное выражение. Но он ограничился улыбкой, в то время как зал потрясали оглушительные аплодисменты.
Краешком глаза Трейс видел торжествующее и в то же время нетерпеливое выражение на лицах агента, редактора и издателя Лилиан, но никто из них пока не поздравил ее.
Именно в эту минуту Лилиан предстояло решить, готова ли она раскрыть свою тайну. Трейсу очень хотелось этого, но он знал, что Лилиан сама должна принять решение. Если ей не хочется, чтобы весь мир узнал, кто она, не стоит давить.
Лилиан читала в глазах мужа сочувствие и понимание. Муж… Это слово по-прежнему приводило ее едва ли не в такой же экстаз, как сам Трейс. Жизнь ее так изменилась с тех пор, как она встретила этого человека. Нет больше пустоты и одиночества – если не считать тех ночей, когда Трейс не приезжает домой. Но даже в эти ночи Лилиан знает, что он вернется.
– Мне идти получать приз? – спросила редактор.
Лилиан посмотрела в глаза Трейса и решительно произнесла:
– Нет! – Затем она сняла с колена салфетку и положила ее на стол. – Как говорит мой отец, пора вытаскивать рыбу или рубить леску.
Лицо Трейса озарилось лучезарной улыбкой.
– И ты решила вытаскивать?
– Ну не есть же я сюда приехала.
Трейс усмехнулся. Все присутствующие уже успели пройтись по поводу не слишком высокого качества пищи. Стандартный набор банкетов – резиновый цыпленок с сухим рисом.
Когда Лилиан поднялась со стула, Трейс поднялся вместе с ней. Сидящие за соседними столиками продолжали шептаться. Кто такой Л. Дж. Робертс? Будет ли он здесь? Неужели они наконец смогут познакомиться с самым таинственным писателем последнего десятилетия?
Прежде чем отпустить Лилиан, Трейс крепко поцеловал ее в губы.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Слова эти эхом отдались среди неожиданно наступившей тишины, и все головы повернулись в их сторону. Лилиан улыбнулась. Поддержка Трейса придала ей сил, и, расправив плечи, она прошла мимо столиков на сцену.
Трейс, словно зачарованный, смотрел как она поднимается по ступенькам и пересекает подиум.
Глаза председателя расширились от удивления.
– Я полагаю, вы и есть Л. Дж. Робертс?
– Лилиан Джин Робертс, – улыбка ее словно озарила всю сцену.
Она взяла протянутую ей статуэтку, а все присутствующие встали со своих мест, приветствуя ее одобрительными возгласами. В жанре, где доминировали мужчины, за последние тридцать лет Лилиан Джин Робертс-Янгблад стала четвертой женщиной, удостоенной «Эдгара».
Лилиан подошла к микрофону. В глазах ее поблескивали подступившие слезы. Она, как обычно, поблагодарила своих издателей, редактора, агента, а также поклонников ее творчества.
– Но больше всего я благодарна человеку, который сказал мне однажды, что Джейку Салливану необходима женщина. – Она подняла руку с наградой. – Похоже, он оказался прав. Спасибо вам, мистер коп.
В горле у Трейса стоял ком не меньше шарика, лежавшего на тарелке для десерта. Да, в его жене определенно что-то есть. Ему вдруг так захотелось обнять ее, что даже зачесались руки. Но, видимо, сегодня придется подождать своей очереди. Из-за каждого столика, мимо которого проходила Лилиан, поднимались люди, чтобы пожать ей руки, поздравить, выразить свое восхищение.
