— Но почему тогда ты никогда не говорила мне об этом? — удивился он.
— Я говорила. На последнем занятии. Но ты мне не поверил.
— Ты хочешь сказать… — озадаченно проговорил Брендон, уставившись на меня. — Когда ты говорила, что у меня загадочные глаза…
— Вообще-то это моя подруга Изабелла считает, что у тебя загадочные глаза. По-моему, у тебя просто красивые глаза.
— Значит, когда ты говорила, что у тебя ко мне чувства, не вписывающиеся в наши профессиональные отношения…
Я кивнула.
— Ты не проверяла меня на владение Языком женщин?
Я покачала головой.
— И ты позволила мне уйти?!
Я решила, что хватит с меня пантомимы.
— А что мне оставалось делать? Я решила, что, если у тебя есть ко мне какие-то чувства, ты бы сказал мне об этом.
— Но я испытываю к тебе чувства с той минуты, когда ты атаковала меня в теннисном клубе и прочитала мне лекцию. Неужели ты этого так и не поняла? Как только я увидел тебя, мне захотелось…
— Что?
Брэндон решил обойтись без слов. Он обнял меня за плечи и поцеловал в губы. Вначале неуверенно, но затем, когда понял, что я не сопротивляюсь, более страстно. Мы целовались, пока мяч не залетел по ошибке в наш сектор и чуть не ударил Брэндона по голове.
— Он пролетел совсем близко, — заметила я.
— А мы были совсем близко друг к другу, — сказал он. — И мне это очень понравилось.
— Мне тоже.
— Я жду ответный поцелуй!
Мы снова поцеловались. Это был чудесный долгий поцелуй. Болельщики, сидевшие сзади нас, даже зааплодировали. Я не знала, что можно быть такой счастливой.
— Все будет замечательно, — сказал он, сжимая мою руку в своей.
— Что именно? — спросила я.
— У нас с тобой. Вот увидишь.
Он был прав. Игра закончилась победой «Янки», и Лиам отвез нас к моему дому. Брэндон попросил его подождать, а сам вышел, чтобы проводить меня.
— Завтра встретимся? — спросил он, целуя меня в темной прихожей. — Мы можем скрыться ото всех и пообедать вдвоем у меня дома.
— А ты умеешь готовить?
Мне нравился его запах, нравилось, как он проводит рукой по моему лицу, по волосам, как он целует меня в шею. «Так и должно быть», — думала я, вспоминая, что близость с Кипом больше была похожа на спортивные упражнения, чем на проявление нежности. А близость Брэндона я ощущала каждой клеточкой своего тела, каждым нервом, каждым мускулом. В какой-то момент я так остро ощутила его присутствие, что мне показалось, будто его тело — продолжение моего. Понимаю, что на первом свидании всегда все чувства обостряются и то, что я испытывала, было результатом химических процессов, происходивших в моем организме. Но я знала — знала наверняка, — что между мной и Брэндоном все не так просто. Наши с ним отношения формировались в течение полугода, и теперь ничто не могло их разрушить.
— Готовить? — повторил он мой вопрос. — Хоть ты и научила меня говорить о еде, все, на что я способен, — это оценить ее вкус. Но, думаю, это не проблема.
— Это, конечно, не проблема, — сказала я и снова вспомнила своего бывшего мужа, умевшего и говорить о еде, и готовить. — Из меня тоже повар не вышел. Но как же ты собираешься кормить меня обедом, если никто из нас не умеет готовить?
— Предоставь это дело мне. Только скажи, что ты придешь. Я велю Лиаму подъехать в семь к твоему офису и привезти тебя ко мне. А потом, когда ты захочешь домой, он заберет тебя. Если ты захочешь домой.
Я только улыбнулась в ответ, думая, что придется захватить с собой смену одежды — на случай, если я не захочу домой.
На следующий вечер ровно в семь машина Брока уже стояла напротив моего офиса. Я запрыгнула в «Мерседес», который очень быстро довез меня до дома Брэндона. Это оказалось четырехэтажное кирпичное здание на углу Второй авеню и Восемьдесят первой улицы в Манхэттене. Когда Лиам остановил машину около этого дома, я просияла от радости. Раньше я представляла себе, что Брэндон живет в пентхаусе на большой высоте и квартира его — жилище холостяка — обустроена с помощью Келси в ультрасовременном стиле. Однако здание, около которого мы остановились, судя по всему, было построено в начале двадцатого века и недавно отреставрировано.
— Ты все-таки приехала! — радостно воскликнул Брэндон, стоявший на пороге своего дома.
— Лиам позаботился обо мне, — ответила я, поднявшись по лестнице навстречу ему.
Я сразу оказалась в его объятиях и провела там несколько минут. Наверное, мы были слишком сентиментальны, но нам не хотелось отпускать друг друга. Можно было подумать, что мы — любовники, воссоединившиеся после долгой и мучительной разлуки, а не парочка, ходившая вчера на бейсбольный матч.
Наконец мы зашли в дом. Брэндон разлил напитки по бокалам и повел меня по комнатам, рассказывая на безупречном Языке женщин об истории каждой старинной вещицы и о том, как каждая из них попала к нему. Для человека, известного своими грубыми шутками, у него был просто изысканный вкус.
— Вот уж не думала, что у тебя может оказаться вместо тумбочки английский комод семнадцатого века, — заметила я.
— Значит, прозорливость доктора Виман небезгранична, — парировал он.
— Само собой. Меня ожидают еще какие-нибудь сюрпризы?
— Обед, — сказал он. — Пойдем!
Брендон привел меня в роскошную столовую. Стол был заставлен серебром, фарфором и хрусталем, ломился от тарелок с сырами и фруктами, лососиной, креветками и соусами. Трудно было поверить, что вчера мы с этим человеком набивали себе желудки сосисками и пивом.
Брендон отодвинул для меня старинный стул, налил вина себе и мне и сел рядом со мной.
— Креветки? — предложил он, протягивая мне тарелку.
— Да, пожалуй.
— Полить соусом карри? Или ты предпочитаешь соус отдельно ?
— Отдельно, — улыбнулась я, наслаждаясь его манерой подшучивать надо мной. Своими шутками он только подчеркивал, что наша близость основывалась на умении делиться друг с другом и взаимном уважении. — Откуда все эти угощения?
— Из гастронома за углом. Я купил их, принес домой и разложил по тарелкам. Я же предупреждал тебя, что не умею готовить.
— Разве я жалуюсь?
Когда с закусками было покончено, Брэндон явился из кухни с горячим.
— Не знаю, как ты относишься к говядине, Линн, но мне она дурно действует на кровеносные сосуды.
— Ладно, Брэндон, — сказала я, наслаждаясь той нежностью, с которой он произнес последнюю фразу, — теперь ты можешь расслабиться. Теперь тебе не надо мне доказывать, каким ты стал обходительным. Тебе больше ничего не надо мне доказывать. — Я прикоснулась к его руке. — Это все в прошлом, правда ведь? — серьезно спросила я.
