— И поэтому она к тебе собиралась! Чтоб нанять телохранителя. И не успела… Хотя подожди! А ты уверена, что она их отослала?
— Думаю, отослала!
— Но ведь абсолютно ясно, — рассудительно сказала Галка, — что сначала нужно было обратиться к детективу! До того, а не после!
— Тебе ясно, а ей, может, нет! Может, она думала, что у нее есть несколько дней в запасе, пока письмо дойдет. Но мы никогда не узнаем, что именно она думала…
— Не очень умно! Я не понимаю… А если она их все-таки не отослала? Ведь мы же не знаем наверняка! Тем более, их так много!
— Дай подумать! — Екатерина, уставилась на Галку. — Смотри, она принесла фотографии Зинаиде, зная, что та уезжает в Италию почти на полтора месяца. Согласись, что она не стала бы так долго тянуть с письмами! Она их уже отослала к тому времени! И эти восемь ей уже не были нужны. А ко мне она просто не успела…
— А кому же она их послала? Если, как ты говоришь, она ничего не могла знать?
— Тем, кого знала! Тем, кого знаем мы. Володе Галкину, который любил и ненавидел. Он не мог смириться с любовью жены к Ситникову, а тут вдруг у нее новый роман. Вот тебе и подозреваемый номер один! Шеф Алины, обаятельный Игорь Петрович, — очень непростой человек! Алина работала у него юрисконсультом. Откуда мы знаем, что она еще обнаружила в его фирме? Он откровенно рассказал о сухом молоке, но раз была статья в газете, то об этом знали все. И это вовсе не говорит о его искренности. Вот тебе и номер два. Его секретарша, милейшая женщина, очень подробно рассказала мне о любовнике Алины, словно подсовывая возможный мотив убийства — от руки ревнивой жены. А когда я спросила об адресе, сказала, что постарается его разыскать. Хотя голову даю на отсечение, адрес и номер телефона были у нее в сумочке, приготовленные заранее, — уж очень она смутилась! За те двадцать минут, что я ее ждала, она успела получить подробные инструкции от своего шефа, что именно мне можно сказать и чего не говорить.
— А почему же она тебе их сразу не дала?
— Видимо, сообразила, что это будет выглядеть довольно странно. Пошли дальше. Любовник Алины, Анатолий Константинович, и его оскорбленная, способная на все половина. А может Алина с Толиком бежать задумали, а мадам раскрыла заговор?! Чем не номер три! А Ситников! Может, увидел свою Алину с новой любовью… взыграла ревность, чувство мести, и… вот вам и номер четыре! — Екатерина вошла в азарт. — А друг Добродеев? Как он о ней говорил! «Черная пантера»! Беспощадная! Непрощающая! Представляющая вечную угрозу! Неспроста это! Он у нас будет номер пять. Кстати, Добродеев называл его жену Еленочкой, актриса — Лялечкой, а он — только Еленой! Я думаю, это правда — о нем и Алине!
— Конечно, правда! — убежденно сказала Галка. — Она ему больше подходила, чем странная Леночка.
— Странная или нет, поступок ее… я бы сказала, заслуживает уважения!
— Катюш, я чего подумала, — вдруг сказала Галка. — Алина эта… Смотри, у всех у них были разные причины желать ей смерти. Всем она дорогу перешла. Любовь, ревность, угроза разоблачения, месть! Как будто нарочно их всех дразнила! А может, еще и другие были?
— Может, и были, — согласилась Екатерина, остывая.
— И ты думаешь, всем им Еленочка послала фотографии?
— Уверена. А ты сомневаешься?
— Даже не знаю. Вроде нет. И что теперь?
— А вот что! Мы сделаем то же самое!
— А если тебя… — Галка не смогла произнести «убьют», — тогда что?
— Меня не убьют! Я же не Елена! Приму меры предосторожности.
— Какие еще меры? Знаешь, — Галка на секунду задумалась, — давай позвоним твоему следователю! Как его, Леонид?..
— Максимович! Совсем о нем забыла. Надо бы сказать ему, что нашлась Диана. Поделиться информацией, так сказать.
Екатерина раскрыла блокнот, нашла страничку с нужным номером, прижала ее настольной лампой и сняла трубку.
— Добрый день, — сказала она, — вас беспокоит Берест, попросите, пожалуйста, Леонида Максимовича! Нет? А когда он будет? — Некоторое время она внимательно слушала, потом продолжила: — Передайте ему, что звонили из «Королевской охоты», он знает, и скажите, что появилась Диана! Ее зовут Зинаида Метлицкая, она актриса из Русской драмы. Это очень важно. Пусть он перезвонит мне. Мой телефон у него есть, но на всякий случай запишите. — Она продиктовала свой номер телефона.
— Где он?
— В командировке. Может, это и к лучшему. Про Диану мы признались, а письма — наше личное дело. И кроме того, не будешь же все объяснять дежурному. А потом, знаешь, Леонид Максимович просто бы не понял, даже неловко говорить с ним об этом… детский сад какой-то! Несерьезно!
— Но ведь Елену же убили!
— Знаешь, до конца не верю, что мы так запросто можем найти убийцу. И что Елена додумалась, как выманить его из норы.
— Ничего особенно хитрого она не придумала. Да и то… если б она пришла сначала к тебе!
— Да… Ну так что? Посылаем? Голосуем?
— Посылаем! Я — за! В любом случае мы ничего не теряем!
Екатерина принесла пять конвертов и листок с адресами. Галка принялась надписывать конверты своим аккуратным школьным почерком.
— Так, кому первому? Кто у нас номер один?
— Давай шефу! — сказала Екатерина, чувствуя себя попугаем, тянущим билетик с судьбой.
— Готово! Номер два?
— Я бы поставила на Марию Филипповну, оскорбленную в своих женских, супружеских и материнских чувствах! Такая убьет и не почешется!
— Согласна! Номер три?
На третье место, по настоянию Галки, они определили мужа Алины, Володю.
— Не вижу его в качестве убийцы! — засомневалась Екатерина.
— Потому что тебе его жалко!
— А я и не отрицаю! А тебе не жалко?
— Нет! Он — ничтожество! Из-за таких, как он, нам, женщинам, приходится тащить на себе целый воз — и за себя, и за них! И Ситников твой прав! Тут я с ним полностью согласна! Балласт!
— Он слабый и безвольный, я не спорю. Но он тем не менее заслуживает жалости.
— А тебя мне не жалко? Я ведь четверых поднимаю! А он здоровый мужик, с прекрасной профессией! Его учили сколько лет, бесплатно, между прочим! Такие не нужны обществу!
— Знаешь, я бы не хотела жить в обществе, где на человека вешают бирку «Годен!» или «Не годен!», — сказала Екатерина, излишне резко. — И если не годен, так куда его девать? Ликвидировать? Что-то в этом роде уже было.
Наступило молчание.
— Но вообще-то я тебя понимаю, — примирительно начала Екатерина, — мне он тоже не особенно понравился. Неприятный тип! Вернее, совсем не понравился.
— Ну вот, и я о том же! — Галка с готовностью приняла протянутую для примирения руку.
