Марти крепко прижалась к нему. Ей было хорошо рядом с ним.
– Пожалуй, я готова к тому, чтобы стать неразборчивой в своих половых связях. Особенно когда ты обнимаешь меня, – произнесла она.
Брэд счастливо рассмеялся и притянул ее к себе.
Его руки гладили ее волосы и шею. Потом он приподнял ее лицо и принялся водить губами по ее лбу, носу, подбородку. Наконец последовал поцелуй – долгий, горячий, страстный. Марти всегда изумлялась тому, как быстро ее тело откликается на любые его прикосновения. Вот и сейчас Брэд всего лишь целовал ее, а она уже чувствовала, как на нее накатывает знакомая волна желания.
Когда его язык проскользнул к ней в рот, она даже вздрогнула от предвкушения того, что будет дальше. Влажный кончик языка касался ее зубов и десен, и Марти ощущала, что все ее тело как бы оживает и отзывается на каждое прикосновение, подобно тому, как луна вызывает приливную волну. Она отвечала короткими вздохами и пыталась поймать его язык губами, но он, точно поддразнивая, все ускользал и ускользал. Избыток приятных ощущений требовал немедленной разрядки. Марти издала короткий стон.
Брэд слегка отстранился от нее и прошептал:
– Кажется, нам пора в спальню.
Все ее тело затрепетало. Мужчина вопросительно смотрел на нее. Марти не могла говорить; она просто кивнула. Брэд сжал ее руку и повел через прихожую и столовую к лестнице. По дороге он достал из кармана зеленой парки, висящей на вешалке, еще один серебристый пакетик.
Потолок в спальне на втором этаже повторял очертания крыши, что делало помещение похожим на таинственную пещеру. Ощущение это усиливали два крохотных окошка.
Марти подошла к одному из них, а Брэд тем временем включил лампу в изголовье кровати, и по комнате, обставленной так же по-спартански, как и гостиная, разлился мягкий золотистый свет. Окна выходили на улицу. Мартина попыталась было понять, что за здания виднеются вдалеке, но тут Брэд легонько дернул за шнур, и окошко закрыла бежевая штора. Он поцеловал Марти в затылок, и она повернулась к нему.
Его лицо, его густые брови и пронзительные голубые глаза были так дороги ей, что она чуть не выпалила, что безумно любит его. Ничего не желала она так сильно, как находиться рядом с ним, обнимать его, мечтать о том, что их тела скоро сольются, что они познают друг друга вот на этой широкой кровати. Но ей показалось, что момент для признания в любви не очень-то подходящий. Нужно было еще проверить свои чувства к нему… да и вообще, главное сейчас – это утолить ту страсть, что пылала внутри ее тела и заставляла ее дышать часто-часто. А ведь он даже не прикасался к ней – только его глаза говорили о том, как он восхищается ею.
Брэд начал осторожно расстегивать ее блузку. Потом он аккуратно повесил ее на стул, придвинутый к кровати. Все это время Марти стояла неподвижно. На ней еще оставался бюстгальтер, однако Брэд не стал снимать его, а принялся ласково поглаживать шелковистую ткань, нащупывая через нее соски. Вскоре они сделались твердыми, и снова все тело Марти сотрясла судорога восторга и желания. Он одной рукой отыскал застежку бюстгальтера и щелкнул ею. С тихим шорохом бюстгальтер упал на пол. Довольно долго он смотрел на ее маленькие крепкие груди, на острые соски, на нежную кожу, а потом начал бережно тереть соски подушечками пальцев, с жадностью глядя в ее глаза, расширившиеся от удовольствия.
Медленно расстегнул он юбку и спустил ее вместе с трусиками вниз. Теперь она стояла перед ним совершенно нагая. Тогда, так и не произнеся ни единого слова, он разделся сам, выдав свое страстное желание соединиться с ней. Марти шагнула в объятия, которые он раскрыл ей, и сразу ощутила в низу живота твердое прикосновение. Это прикосновение было настойчивым, очень настойчивым, призывным. Брэд приподнял Марти, чтобы поцеловать в губы, а она обвилась вокруг него ногами, чтобы он мог отнести ее на кровать.
Они упали на постель, почти задыхаясь от желания немедленно обладать друг другом, однако оба все еще сдерживались, обоим хотелось прежде насладиться каждым дюймом желанного тела и вдохнуть ноздрями особый аромат возбужденной плоти. Губы Брэда сомкнулись вокруг ее соска. Они ласкали, посасывали, целовали его. Между тем пальцы Брэда спускались по ее животу все ниже и ниже, туда, где находился островок темных вьющихся волос. Именно там сосредоточилось все ее вожделение.
Его руки скользили по ее телу, то успокаивая, то опять возбуждая. Она несколько раз была настолько близка к вершине наслаждения, что начинала судорожно ловить ртом воздух, готовая кричать от блаженства. Все ее чувства были обострены до предела. Она обнаружила, что не только ее грудь, но и изгибы бедер, и ложбинка на шее, и плечи – каждая частичка ее тела стала чувствительна к его прикосновениям.
Когда его пальцы скользнули к ней в рот, она начала с жадностью сосать их: ей так хотелось, чтобы он был внутри ее, чтобы они могли полностью раствориться друг в друге. Жар в ее теле все разгорался. Марти казалось, что к ее коже уже просто опасно прикасаться – так она пылала, – однако Брэда это не останавливало, и он продолжал гладить ее и оставлять на ней языком влажные следы, которые, конечно же, мгновенно высыхали.
Наконец, как раз тогда, когда она подумала, что больше не в силах выносить наслаждение от его прикосновений и вот-вот потеряет сознание из-за того, что долгожданный миг никак не наступает, Брэд переменил позу и оказался на ней. Он еще не вошел в нее, он просто лег сверху и дотянулся до столика, на котором оставил серебристый пакетик.
Марти так страстно хотела, чтобы он наконец довел ее до вершин блаженства, что едва не крикнула, чтобы он обошелся без него. Однако она, кусая губы, сдержалась и молча наблюдала за тем, как ловко и уверенно двигались его руки.
Марти была благодарна ему за заботу о ней, за то, что он не забыл об этом, несмотря на то, что она готова была сейчас принять его таким, как он есть, – настолько она была возбуждена.
Их разгоряченные тела тесно прижались друг к другу. Ее дыхание сделалось еще более частым и прерывистым, она еще крепче прижала его к себе, бессознательно повторяя его имя.
Добившись того, что ее желание стало уже совершенно невыносимым, он наконец проник в нее. Волны всесокрушающего облегчения, освобождения стали накатываться на нее, они затопили даже ее разум, и ей показалось, что она поняла, что такое счастье. Обхватив его за шею, она содрогалась от наслаждения. Он, усталый, обессиленный, вытянулся на ней и стал целовать ее лицо и легонько ерошить влажные от пота волосы.
– О Марти! – выдохнул он. – Ты – само совершенство! Ты такая сладкая, такая возбуждающая, такая восхитительная… Какое счастье, что я встретил тебя!
