— Я плохо понимаю, что мне с этим делать.
— Ничего, — вмешивается Макар. — Барову не нужно, чтобы для него играли роль, он потерял сына, а не подчиненного. Он нормальный мужик…
— Но это же он сделал с тобой, — Кирилл кивает на раны Макара. — Я услышал обрывок разговора и догадался. Это он за сына?
— Кирилл!
Макар берет мою ладонь, чтобы я не шумела на брата.
— Ты что-то не так понял, — произносит он. — Баров не имеет никакого отношения к моим шрамам.
Глава 41
Высокое здание отеля переливается праздничной иллюминацией. Вся парковка заставлена престижными иномарками, среди которых угадываются седаны попроще. Пресса. Марина заранее предупредила меня, что будет много папарацци. Особенно на входе. Каждому светскому и новостному изданию нужно сделать снимок, так что лучше попозировать, чтобы не портить отношения с информационными воинами.
— Они злопамятные, — бросила Марина в напутствие. — Но они любят Макара, он им подарил столько громких заголовков в свое время.
Макар выходит из машины первым. Дверь открывается в другую сторону, как в английском такси, и мне удается выйти по-настоящему изящно. Я мысленно ставлю галочку напротив первого пункта в списке Леди, а потом чувствую крепкие горячие пальцы Макара и забываю все тревоги. Он обаятельно улыбается и обхватывает меня за талию, забирая лидирующую мужскую роль. Он поддержит и поможет, он же рядом…
Всё будет хорошо, Саша.
В мыслях эта фраза звучит голосом Макара. Из-за чего я начинаю улыбаться и не замечаю, как первые щелчки фотозатворов разрезают тишину. Кто-то из менеджеров уводит Кирилла в здание, а мы с Макаром останавливаемся у красной дорожки для лучших кадров.
Он не беспокоится за свои шрамы, вот что главное. Хотя гример отлично поработал, приглушив жестокость его ран. Так лучше. Ни мне, ни Макару не нужны еще одни громкие заголовки, мы не прячемся, но и на первые полосы не рвемся.
Все же для меня это слишком: вдруг оказаться в роли кинодивы, чувствовать, как рассматривают каждый сантиметр твоей внешности и делают целые серии фотоснимков. Сердце разгоняется до стремительного ритма, дыхание перехватывает, а вопросы журналистов как будто звучат на иностранном языке.
— Арс, ты до сих пор в Москве? — Макар повышает голос, обращаясь к высокому мужчине в шляпе, который проверяет снимки на экране фотоаппарата. — Ты же собирался в Штаты? Снимать океан и загорелых серфингисток.
— Не надо, я говорил только за океан, — со смешком отзывается папарацци.
Я замечаю довольные оскалы других фотографов. Макару удается разрядить обстановку, начав шутливый светский разговор. Он игнорирует личные вопросы и отпускает остроты. Обнимает меня и вскоре проводит ладонью по спине, намекая, что достаточно.
Девушка с наушником в ухе подсказывает нам направление, а другой мужчина распахивает высокие стеклянные двери. Мы оказываемся в просторном холле, который организован как музей современного искусства. То тут, то там стоят стенды с картинами, по периметру расставлены столы для фуршета, а поверх гула десятков разговоров звучит струнная музыка.
— Мы зашли через другой вход, — произносит Марина, подходя к нам с Когсвортом. — А я угадала! Это платье твое и только твое…
— Баров, — вполголоса бросает Когсворт.
Я оборачиваюсь и вижу Барова в темно-синем костюме с девушкой, которая выглядит как личная помощница. Они направляются в нашу сторону, и Макар первым шагает навстречу.
— Здравствуй, — Баров звучит официально, словно сам еще до конца не знает, как себя вести, он отвечает на рукопожатие Макара, потом кивает Марине и мне, мажет прохладным взглядом по Когу. — На входе обошлось без эксцессов? Я оставил только прикормленную публику.
— Завтра узнаем, что напишут, — Макар отмахивается.
Мы остаемся с Баровым и входим в главный зал, где должен пройти благотворительный аукцион, вместе. Как его приближенные или даже его семья. Наверное, так было раньше, когда Денис был жив, Марина носила кольцо замужней женщины, а Макар дружески общался с мужем старшей сестры. Жизнь возвращается в нормальное русло, перетерпев страшный разрушительный шторм.
Макар ведет меня за руку, и я замечаю, как в мою сторону устремляются чужие взгляды. Внимательные и сканирующие. Преимущественно женские…
Только реагирую я на них не так, как опасалась. Я слышу мягкий голос Марины, которая рассказывает Барову о поездке их старых знакомых в Цюрих, чувствую пальцы Макара, вижу, как Когсворт подбадривает Кирилла. Мы ведь действительно семья. Стали ею, пока справлялись с общей бедой, а с надежным тылом становится все равно на чужаков. Плевать, что они думают обо мне и сколько злобных комментариев я заслужу за спиной из-за зависти. Пусть говорят и пишут, что угодно.
— Ваш стол, — помощница Барова указывает на столик в первом ряду.
Торги начинаются через полчаса. Макар поднимает несколько ставок, а потом отдает ведущую роль мне. Это оказывается довольно азартным занятием, тем более Макар даже не думает сдерживать меня. Он подмигивает мне и смотрит так волнующе, что я чувствую себя красоткой из фильма, которая дует на кубики в казино на удачу. Я разоряю Макара на круглую сумму, записывая в его счет несколько картин и старинные часы с боем.
— Женщины — дорогое удовольствие, — произносит Макар, наклоняясь ко мне.
— Только ради благотворительности, — я хитро улыбаюсь. — Только из лучших намерений.
— У меня кстати тоже есть одно намерение.
— Какое?
— Я разве не говорил? Я хочу взять тебя в жены.
Макар отодвигает стул, поднимаясь на ноги, а ладонью ныряет в карман пиджака. Через секунду я вижу бархатную коробочку, которую заметила в гардеробной.
— Макар…
— Ты выглядишь удивленной… Я, правда, забыл предупредить?
— Я тебя сейчас прибью вместе с твоими шуточками.
— А замуж выйдешь?
Он порывается опуститься на колено, как положено, но мои инстинкты не дают. Я обхватываю его плечи, не давая наклониться ниже, и киваю сквозь слезы счастья.
— Выйду, — произношу на выдохе. — Конечно, выйду!
Эпилог
Мы уехали в свадебное путешествие сразу после церемонии. Макар составил сложный маршрут, решив, что мне нужно показать весь мир. А я потом вычеркивала из него лишние пункты, чтобы увидеть не только красивые места, но и покой. Тем более Алекс намекнул, что с перелетами стоит быть аккуратнее. Да и куда нам торопиться? Я понимаю, что Макару хочется забаловать меня, подарить всё, что он только может, но я умею растягивать удовольствие.
Тем более главное счастье заключается в другом. Макару становится всё лучше и лучше, он иногда вовсе отказывается от трости и постепенно увеличивает прогулки. Посторонний человек уже и не заметит, что с его походкой что-то не так. Остались только шрамы, да и то едва заметные.
Макар решился на корректирующие процедуры после нашего разговора. Мы вместе посмотрели фотографии, которые вышли после аукциона фонда Барова, и подумали, что так будет лучше. Профессиональный грим скрывал то, что в обществе принято считать уродством. Я позвонила Алексу и спросила, какие операции нужны, чтобы добиться такого же долгосрочного эффекта. Он дал мне контакты пластического хирурга, который принял нас уже на следующей неделе.
— Я перестану пугать детей, — подшутил Макар перед приемом. — Особенно маленьких.
— Ты уже подумываешь о малышах?
— После того, как Марина обрадовала новостью, только об этом и думаю.
Кажется, первый звонок Марина сделала именно мне. Она разволновалась, словно я могла как-то ее осудить и приняться отговаривать, и начала разговор с того, что сдала все тесты и состояние ее здоровья позволяет родить ребенка.
Почти также она волновалась перед знакомством Макара с моей мамой, она давала напутствия брату и умоляла поменьше шутить на грани фола. Она зря нервничала, Макар очаровал мою маму одним фактом, что он живой и реальный. Нет никакой секты, в которую угодила ее дочь, или ее буйных фантазий. А есть красивый успешный мужчина с серьезными намерениями.
