Хотя его поступок меня отрезвил. Я же сама добивалась этого, чтобы он уехал и больше не появлялся в моей жизни. Вот и получила то, что хотела. Только в душе от чего-то горько-горько…
До дома мы доехали в полном молчании. Я отворачивалась к окну и погружалась в мир своих мыслей, не понимая поступок Антона. И мне хотелось узнать, кто ему во всем этом помогал. Смотрела на Лену и замечала ее удивленный взгляд в мою сторону. Покачала головой и снова отвернулась. Она не посмела бы. Остался только один вариант. Отец. Но зачем и за что он так со мной?
‒ Папа, зачем? ‒ я задала родителю всего лишь один единственный вопрос, когда ворвалась в дом. ‒ Зачем?
Он прятал от меня глаза, и я сразу поняла, чьи руки активно помогали Чернову в его деле.
‒ Ты устал заботиться обо мне и таким образом хотел сплавить в другие руки? ‒ от моего вопроса отец отшатнулся, словно получил от меня сильную пощечину.
‒ Я всего лишь хотел помочь, дочка. Ты сколько лет страдала из-за него, а в последние дни твои глаза, наконец-то, стали сиять. Я и подумал, что терять уже нечего, когда он пришел попросить помощи, ‒ и папа опустил голову, понимая свою вину. ‒ Прости меня, дочка, старого дурака…
Обняла отца крепко, запечатала на его щеке легкий поцелуй и направилась к себе в спальню. Мне надо было отойти от новости, что теперь я замужем. Замужем за человеком, к которому до сих пор неровно билось мое сердце. И с его помощью я могла привести домой двух самых очаровательных детей. Разве можно желать большего счастья? Уже завтра я могла им сообщить счастливую новость. Разведется Чернов со мной со временем или нет, так теперь это его головная боль, не моя. Но…
С радостными, и одновременно грустными, мыслями я укладывалась в кровать. Завтра, уже завтра не будет человека, счастливее, чем я. Я вся в нетерпении, но меня отвлёк звук входящего сообщения.
«Это тебе вместо звезд. Самое большее, что я мог для тебя сделать» ‒ прочитала сообщение от незнакомого номера и поняла, от кого пришли такие слова. Только у одного человека я просила звёзды для себя. И в эту ночь я засыпала с глупой улыбкой на лице…
Ева
‒ Паша! Даша! Аккуратнее! ‒ воскликнула я вслед двум озорникам, которые, не смотря на скользкий склон озера, спустились к самой воде.
Поспешила за ними, прежде чем они успели намочить ноги. Схватила их за руки, и мы поднялись обратно на дорожку. Ребята бегум понеслись к домикам, которые мы арендовали. Я шумно выдохнула, наблюдая за детьми сквозь пар теплого воздуха. Душа моя не только радовалась, она готова возликовать…
Решение выехать на отдых на природу на пару дней пришла совсем спонтанно. Дети, которые уже больше недели были со мной и дома, эту идею восприняли с радостными визгами и криками. Близнецы повисли на моей шее в знак благодарности и несколько минут прижимались ко мне, не желая отпускать. После они побежали сообщать эту новость новоиспеченному дедушке, который решил уйти в отставку и быть дома с детьми. И я вспомнила его слезы, которые он вытирал тайком, после того, как выходил из комнаты близняшек. Сказку на ночь с первого же вечера их нахождения дома читал только он.
Дело с усыновлением резко пошло в гору, как только я предоставила свидетельство о заключении брака. Да и Чернов не остался в стороне, помогая своими связями. Чего только не стоил его адвокат, приехавший мне помогать. Екатерина Алексеевна долго благодарила меня за то, что мой супруг выделил немалую сумму их детскому дому, а также и за близнецов, которые обрели свою семью. Я была удивлена поступку Антона, но виду не подала. Я же вспомнила свой разговор с детьми, когда мы с Леной возвратились из столицы.
‒ Паша, Даша, мне надо вам сообщить одну новость, ‒ они сидела на кровати, я же перед ними на корточках.
Их маленькие ладошки я взяла в свои руки. В их глазах появился испуг. Они инстинктивно потянулись друг к другу.
‒ Нет, это хорошая новость, ‒ и они застыли, ожидая услышать ее. ‒ Вы хотите, чтобы у вас была отдельная комната? Или, к примеру, строгий усатый дедушка?
Лица не по годам умных детей засветились счастливой улыбкой.
‒ А мама… Мама будет? ‒ почти хором спросили они с дрожащим голосом.
‒ Вы примете меня в роли своей мамы? ‒ осторожно спросила я, едва сдерживая слезы счастья.
В ответ был весьма красноречивым. Близнецы заплакали и кинулись в мои объятия, повалив меня на пол. Сколько времени мы так обнимались и лили слезы, я не знаю. Но малыши никак не хотели меня выпускать из своих объятий. Они боялись того, что только что услышали от меня. Они боялись, что счастье, которое я им озвучила, может оказаться временной. Домой забирал нас мой отец, едва уговорив Пашу отпустить меня и переместиться на руки нового дедушки. Их провожал весь детский дом, махая руками в окошко и по-тихому завидуя им.
В первую ночь мы спали все вместе, соединив две кровати. Дети ни в какую не хотели спать в своей комнате.
‒ Ты сделала такой ответственный шаг и правильный выбор, ‒ проговорил отец, когда закрыл книгу, которую читал. Дети уже спали, с двух сторон обняв меня. ‒ Я горжусь тобой. И спасибо тебе, что хоть к старости дала почувствовать какого это, когда к тебе обращаются дедушка.
И папа быстро смахнул непрошенные слезы, пряча взгляд. Я хотела его обнять, но боялась разбудить детей.
‒ Это тебе спасибо, пап! Без тебя не было бы меня и всего этого…
‒ О чем задумалась? ‒ незаметно подошедшая Лена заставила меня вздрогнуть от неожиданности. ‒ Держи.
Я завернулась в плед, который она мне всучила. Подруга устроилась рядом.
‒ Так, любуюсь детьми. Вспомнила их первый день и вечер дома.
‒ Ты счастлива? ‒ такой странный вопрос.
‒ Не знаю… ‒ мне не хотелось спугнуть это чувство и состояние. ‒ Но большего я у судьбы и просить не смею.
И мой взгляд остановился на Пашке и Дашке. Близнецы наперегонки носились на самокатах на асфальтированной площадке, все время махая мне рукой.
‒ Не жалеешь? О нем… ‒ подруга озвучила тот самый вопрос, который я страшилась задавать самой себе.
‒ Давай не будем ворошить осиное гнездо. Ни к чему всё это. Пусть оно висит себе спокойно на дереве, как и моя мечта, которой никогда не сбыться. Сама виновата. И уже не о чем говорить, ‒ сердце отчаянно заныло, вспомнив Чернова, а взгляд зацепился за дорогие и яркие самокаты, которые привезли близнецам на днях.
Дети уже месяц, как были дома. И почти каждый день им приносили подарки и гостинцы. В длинном списке были не только развивающие игрушки, но и одежда, даже необходимая на каждый день мелочь. И не надо было гадать, от кого они. Я не понимала только одного, зачем он это делает. Он не обязан был. Меня же Антон продолжал игнорировать. Он лишь один раз вспомнил обо мне. Вечером, когда мы уже с детьми были дома, для меня доставили букет роз. Белоснежные цветы еле уместились в моих руках. В маленькой открытке не было имени дарителя, только несколько строк, по которым не трудно было догадаться от кого они.
От грустных мыслей меня отвлек Даниил, который протянул мне кружку, над которой клубился пар.
‒ Держи, это тебе, чтобы согреться. Не то окоченеете тут, ‒ я взяла с его рук горячий напиток и почувствовала запах корицы, яблока и апельсинов. ‒ А тебе чай.
И мужчина нежно посмотрел на мою подругу. Сердце кольнуло.
‒ Ева, прости, ‒ Лена успела заметить проскочившие по моему лицу неоднозначные эмоции. — Сами не знаем, как так всё быстро произошло.
‒ Поздравляю! Я рада за вас, ‒ обняла я подругу прежде, чем она успела наговорить глупостей. ‒ Очень рада! И когда свадьба?
За этими разговорами я немного успокоилась. Но в сердце появилась щемящая тоска… Тоска по всему, что касалось рождения своего родного ребенка, начиная с растущего живота, первых пинков ребенка и первой знакомства с ним или с ней…
Немного посидев рядом со счастливыми будущими родителями, ушла к близнецам. Да, я была рада за подругу, за друга, но чувство тоски и грусти не вытеснить из моего сердца никак и ничем. Никто не способен этого сделать. Сколько бы ни боролась с этим, сколько бы ни говорила себе, все равно хочется подержать в руках свою родную частичку.
