ними все кончено. Она и так держалась лишь на одной силе воле. Ей настойчиво тарабанили в дверь его охранники, просили набрать Дмитрия Константиновича, интересовались, все ли с ней в порядке. Она не открывала. В один день к ней заявился Баринов. Оставил продукты на пороге. Орал через дверь, грозился выломать к чертовой матери. Ему Юля открыла.
― Ты как? — спросил Руслан, — Юля, Орлов говорит, что там у вас недоразумение вышло. Ты бы позвонила мужику, а?
Не говоря ни слова, она присела на пороге на корточки, распаковала пакеты, увидела принесенные суши из ресторана и японский суп. Вот этим ароматным супом она и плеснула в рожу Баринова. И пока он, отходя от шока, стоял с открытым ртом, как немая рыба, Юля даже успела расставить на его лысой башке пару свежих роллов. Она уставилась на свое оригинальное творение, наклонила голову и воскликнула:
― Красавчик! — а потом с силой захлопнула дверь перед его обалдевшей рожей.
― Ты с дубу рухнула? Охренела в корень?! — орал злой Баринов в подъезде. Потом, видимо, ответив на входящий звонок, язвительно забурчал: — Да, Дима! Да все с твоей истеричкой нормально! Жива, здорова! Мозги только лечить надо! Мой тебе совет, отведи ее уже, наконец, к мозгоправу! Вообще страх потеряла…
А по вечерам к Юле захаживали подруги. Алиса и Леля. Она, естественно, язвила, что картина «три беременных под окном» напоминает ей, не вышедший фильм ужасов Хичкока, но девочки лишь смеялись и отмахивались. Ночью же у нее дежурила Аверина. Юля брызгала ядом, что не родился еще в мире мужик, из-за которого она себе вены вскроет, а значит, не надо с ней нянчиться. Но Арину колкими фразами не проймешь, баба была не из пугливых. Вот они и спали вместе в обнимку, в кровати, как в старые добрые времена. Несмотря на недовольство, что с ней возятся как с маленькой, Юля была искренне благодарна подругам. Особенно за то, что никто из них ни разу не заговорил про Диму, иначе она бы полностью расклеилась…
Аверина снова чуть ли не за волосы потащила ее к гинекологу, где Юля узнала пол ребенка и, наконец, облегченно выдохнула по поводу своей беременности. Еще одну подлость судьбы Юля бы не выдержала. Если бы она ожидала девочку, точно бы сиганула с шестнадцатого этажа своего элитного дома. Мальчик — это все же будущий мужчина. Им легче за себя постоять, они правят этим жестоким миром. А еще Юле всегда нравилось мужское имя Артем. В принципе, несмотря на все дерьмо в ее жизни, жаловаться ей было не на что.
В воскресенье Юля так и не смогла сомкнуть глаз, от того что будущий наследник постоянно давал о себе знать. Утром, едва выпроводив Аверину восвояси, Юля опустила голову и обратилась к мучившему ее спиногрызу:
― Значит так, заканчивай пинаться! Ты кем себя возомнил?! Тоже мне, Рональду херов! Еще раз стукнешь, я тебя вырежу, понял?! — и словно осознав, что его “любящая мамаша” действительно на такое способна, через какое-то время малыш притих. К горлу неожиданно подкатил горький комок, и стало жутко одиноко, словно и этот мужчина ее бросил. — Да ладно тебе, че молчишь?! Мать у тебя, конечно, та еще сука, но ничего! Любить я тебя не обещаю, но голодать ты никогда не будешь! Это я тебе клянусь. Ты никогда не узнаешь, что значит — прогибаться и унижаться из-за денег. Я об этом позабочусь. Так что не ссы, спиногрыз, прорвемся! — измученная Юля подошла к окну и устало уперлась лбом в стекло. Она прикрыла глаза и обреченно выдохнула: — Все, мне точно пора к психологу, я уже с собственным животом разговариваю!
Недоразумение, вот как Орлов считает! Всего лишь обычное такое нелепое недоразумение, когда Юлю легко и без сомнений заменили на другую девицу, когда она оказалась не способна ублажать мужика в постели. Ведь она же не человек, а смазливая кукла-манекен, годная лишь для того, чтобы быть красивой подстилкой для очередного богатого мужика. Главное — послушно выполнять приказы хозяина и лишний раз не досаждать. Когда же она стала не способна приласкать своего господина, ее вежливо попросили убраться с глаз долой, тут же заменив на другую, более угодную шавку. Все правильно. Этого и следовало ожидать. С чего это Юля возомнила, будто она особенная?! Ей еще крупно повезло. Женщины ее профессии обычно заканчивают очень плохо. Спиваются, становятся наркоманками или еще хуже, умирают от рук жестокого сутенера. Ее также могла ждать участь Ирины — пропасть без вести или быть закопанной где-то в лесу на опушке. Так что Юля еще удачно отделалась! Ей удалось заработать себе на обеспеченную жизнь до старости лет. Ах, мужчина сказал “люблю”? И почему бабы вечно ведутся на эту сопливую хрень? Особи мужского пола в принципе не знают, что это значит. Им просто этого не дано. А любить такую, как Юля… смешно! И она, несмотря на свой натренированный годами и горьким опытом цинизм, просто обычная идиотка, раз предположила, что такой мужчина как Дима сможет ее по-настоящему любить.
Юля все еще стояла у окна, когда услышала громкие голоса за дверью. Испуганная, она резко обернулась, потому, как ей вдруг неожиданно одним ударом выломали дверь. На ее пороге появился злой как черт Орлов, ощетинившийся и осунувшийся, с огромными синяками под глазами. Дима грозно уставился на нее, а на его отчего-то бледном, даже сером лице заходили желваки. Он сжал кулаки, стиснул зубы, а потом с клокочущей яростью закричал:
― Юля, твою мать! Я тебя точно когда-нибудь придушу!
― Лучше ответь мне, — спокойно сказала Юля. — И кто же меня заменил, когда я потеряла товарный вид? Мисс Владивосток? Блондинка или брюнетка? Сколько лет? Девятнадцать? Ах, да, тебе же нравятся постарше. Неужели двадцать пять? Она тоже эскортница? Или ты, наконец, образумился и решил выбрать женщину с незапятнанной репутацией?
― Тебе интересно, с кем я сплю? — зашипел Дима, заходя в квартиру и медленно приближаясь к ней. — Ты действительно хочешь знать?!
― Да я просто так спросила. Из любопытства. Кому следующей достанется полный пакет для “будущих мам”?
― А тебе скажу, с кем я сплю, — угрожающе ответил он и подошел почти вплотную к Юле. — Моей женщине тридцать два года.
― О
