улыбнулась, поймав восхищенный взгляд Фергюсона и подошла вплотную – за поцелуем. Знаю, платье и распущенные волосы мне очень шли. Нью-йоркская жизнь и свобода, которой я никогда не ощущала в Мэриленде сделали свое дело, я потихоньку становилась модницей и моему партнеру это, кажется, очень и очень нравилось. А я совсем не возражала против восхищенных взглядов противоположного пола.
– Доброе утро, моя красавица, – Фергюсон поцеловал меня и прижал к себе.
– Доброе. Принесла твой любимый кофе.
– Ты находка, – улыбнулся Джек, не скупясь еще на один поцелуй.
– А что это у нас сегодня за бедлам? – Покончив с ласками, я присела напротив Джека. Глянула на часы, поняла, что могу отнять у него, максимум, минут десять. Как раз должно было хватить на кофе.
– Ты не слышала?
– Нет…
– Какой-то тип, миллионер, выкупил контрольный пакет наших акций, сегодня его должны официально представить всему руководящему составу.
– Ух ты, звучит серьезно…
– Да нет, переживать не о чем. Я разговаривал с Бобом, для вычурного бизнесмена эта покупка – просто капиталовложение. Как я понял, ничего менять и вмешиваться в дела газеты он не намерен. Сегодняшнее шоу – просто формальность.
– Вот оно, значит, как… ясно, – покивала я, делая очередной глоток горячего кофе. – Переживать точно не о чем? – Место мне нравилось, терять его совсем не хотелось. Не то, чтобы я была неуверенной в себе девчонкой из пригорода, нет, просто атмосфера этой газеты мне нравилась. Я успела привыкнуть здесь ко всему, подружиться с некоторыми ребятами.
– Пока что точно нет. Говорят, он чертовски богат и влиятелен, это должно пойти на нам пользу.
– Что ж, ладно, поверю тебе на слово. – Допив кофе и проболтав ни о чем оставшиеся несколько минут, я поцеловала бойфренда на прощание, взяв с него обещание, что сегодня мы вместе обедаем и никаких отговорок вроде "очень занят" я не приму и удалилась восвояси.
Покинув кабинет Фергюсона, я встретила Ларри – одного из журналистов, с которым я успела сдружиться и перекинулась с ним парой слов. По пути к столу поймала несколько очередных пошлых шуток в стиле "подчиненная и босс" и, наконец-то, достигла нужного мне места. Обработке подлежали дюжины снимков, которые я сделала за последние несколько дней, поэтому отлынивать от работы больше не стала. И стоило мне только открыть рабочий ноутбук, как позади активно зашептались. Все головы повернулись к лифту и людям, которые из него вышли.
Я сделала тоже самое на автомате, практически инстинктивно и замерла на своем месте. Секунда, другая и меня прошибло, словно током. Сердце забилось быстро-быстро, а в горле моментально пересохло. Дышать стало тяжело, руки вспотели и перед глазами все помутнело.
Какого черта Кристофер Салливан делал здесь, в Нью-Йорке? В моей газете?
Я умчалась из редакции на всех порах. Попросила Ларри прикрыть меня и, увидев мой абсолютно ненормальный взгляд, друг согласился, а я побежала со всех ног. Достигла парковки, села в машину, поняла, что вести транспортное средство в таком состоянии не могу и на этот раз сбежала с подземной парковки. Решив, что сейчас лучшего всего прогуляться, я направилась в ближайший парк.
Что это было? Крис был здесь? Почему? Он знал, что я работаю в этой газете или это было просто чертовски странное совпадение? А что, если нет? Что, если он обо всем знал? Какую игру затевал Салливан? Это было продолжение его мести? Что он задумывал?!
Но самым главным вопросом стало то, почему я убежала оттуда со всех ног? Неужели даже после года расставания, у меня не было сил посмотреть ему в лицо и, хотя бы, изобразить безразличие? Неужели я и впрямь была обречена всю жизнь любить этого черствого и бесчувственного сухаря, который превратил мою жизнь в одно лишь жалкое существование?
Я смогла прийти в себя лишь спустя три часа блуждания по парку. От холода спасали кофе и теплый шарф, однако совсем скоро поняла, что пора домой. Я была продрогшей насквозь.
Наверняка, Кристофер позабыл о том, что я была в его жизни, стоило мне только закрыть за собой дверь. Я отчетливо помню, как умоляла его дать мне шанс. Дать нам шанс. Как признавалась в своих чувствах, а он лишь указал мне рукой на выход. Это было больно. Обидно. Унизительно. Я собирала себя по кусочкам больше года. Кусок за куском. Кусок за куском. И получилась все равно уже другая я. Что было сломано и склеено обратно, уже не приобретало прежней формы.
Я перестала следить за его жизнью сразу, как покинула Балтимор, поэтому сейчас не знала, сумел ли он выиграть выборы на пост губернатора или нет. Попросила Итона и подруг ничего мне о нем не говорить и в разговорах со мной его имя не упоминать. Так было легче. Сделать вид, что Салливана не было в моей жизни. Притвориться, будто бы не говорили друг другу слов любви. Будто бы не просыпались в одной постели. Будто бы не боролись за безопасность друг друга, наплевав на все угрозы и запреты.
И какое-то время спустя я действительно смогла отпустить. Не забыть, а просто отпустить его. Задышать по-новому, уже полной грудью. Впустить в свою жизнь других людей. И, разумеется, к Джеку я никогда не испытывала ничего подобного, что к Кристоферу, но мне было хорошо с ним. Впервые за долгое время, мне было спокойно и я была не одна. Я действительно хотела постепенного развития отношения с Фергюсоном – положительным со всех сторон парнем. Красивым, образованным, умным и, самое главное, добрым.
Но стоило мне только понадеяться, как все снова рухнуло и перевернулось с ног на голову. В голову закралась мысль – может быть, я обречена на вечные страдания? Проклята и теперь таким образом буду расплачиваться за свои грехи до конца дней?
Промучившись такими мыслями остаток дня, я вернулась домой лишь к вечеру, измотанная так, как не уставала даже после самого тяжелого рабочего дня. Взглянув на телефон я увидела уйму сообщений от Ларри и Джека и решила каждому по очереди перезвонить. Оказалось, что все было в порядке, моей пропажи никто не заметил, но оба очень волновались за меня. Я соврала что-то о недомогании и заверила, что со мной
