себе. Порывисто и сильно, с глубоким вдохом. Глаза моментально заволокло слезами. Не сдерживаясь, я громко некрасиво всхлипнула.
— Прости меня, сестрёнка, — продолжая сжимать. – Дерьмовый из меня старший брат.
Замотала головой. Сглотнула слёзы и хотела ответить, что заботливая сестра из меня тоже не вышла, но только и смогла, что снова всхлипнуть.
Обрушившимся на землю небом пришло полное осознание, что, если бы не он, мы с Платоном оказались бы в детском доме. Совсем крохотного Платошку скорее всего бы усыновили, и я больше никогда бы его не увидела. А я сама… Что было бы со мной?
— Ты меня тоже прости, Лёнь, — вытерла глаза. – Знаешь… — Взяла его за руку и положила ладонь на живот. Почему-то это стало внезапно важным. Очень важным – сказать ему. – Ты скоро станешь дядей. Так что… У тебя будет шанс исправиться. И у меня… Выйдешь отсюда, я испеку шарлотку. Как мама пекла, помнишь? Она всегда пекла для тебя шарлотку, а ты… Ты оставлял мне только один кусочек. Меня это всегда бесило. Я…
— Помню, — он снова привлёк меня к себе. – Я всё помню, Вероничка. И… чёрт подери, знала бы ты, как я соскучился по шарлотке.
— А по мне? – высвободилась.
— И по тебе. Ты стала такая взрослая, Ника, — осмотрел меня с головы до ног. — На маму похожа. Чёртов героин… Столько времени в пустоту. Всё, как в тумане.
— У нас ещё много времени, — возразила я. – Но каким оно будет, зависит от нас.
Сразу к машине мы не пошли. Я свернула в противоположную от парковки сторону, а на вопросительный взгляд мужа только мотнула головой. Он понял меня без слов. Трава по обеим сторонам от дорожки была нестриженной, тут и там ярко-жёлтыми пятнами выглядывали одуванчики. Это напомнило мне о детстве.
— Когда я была маленькая, мама плела мне венки из одуванчиков, — присаживаясь на скамейку, сказала я. – Лёня собирал одуванчики, а мама плела из них венок.
Вытянула ноги. Босоножки на мне были уже другие, платье тоже, и мне это нравилось. Нравилось собственное отражение в зеркале. Но если бы случилось так, что мне бы пришлось от этого отказаться, я сделала бы это легко. Только от одного я не смогла бы отказаться никогда – от своего сердца. От мужчины, без которого оно перестало бы стучать. Во всех смыслах, потому что, если бы не Дима, меня бы уже не было в живых.
Некоторое время я смотрела на стоящую вдалеке клинику. Брату предстояло провести тут ещё минимум два месяца, и я клятвенно пообещала себе, что буду приезжать к нему хотя бы раз в неделю. Выходящие из дверей и заходящие в них люди отсюда казались крохотными безликими фигурками. Но для кого-то они были такими же важными, как для меня мои братья. Кто-то не представлял без них жизни, как я не представляла её без Димы. А может быть нет…
— Твоя бывшая жена дура. — Повернулась к Диме. В глазах его стоял невысказанный вопрос. — Только дура могла выбрать другого. Но будь она умнее, нас бы не было, — положила на колено руку с кольцом. – Так что я ей благодарна.
— Я тоже, — он присел рядом.
Обнял меня, погладил по талии и втянул носом воздух у моего виска. Коснулся губами.
Я закрыла глаза, прижалась к нему, согретая солнцем и его любовью.
— Как думаешь, кто у нас будет? – он коснулся моего живота, я – его руки. Пожала плечами.
— Малыш, — ответила просто. – Самый любимый и желанный малыш на свете.
Почувствовала его усмешку и, приподняв голову, посмотрела в глаза.
— Ты права, — погладил живот, потом меня по щеке. Ещё одна усмешка в самых уголках губ.
— Я люблю тебя, — сказала ему то единственное, что хотела сказать в этот момент.
— Я тоже тебя люблю, Ника, — ответил он и обхватил мой затылок.
Я почувствовала вкус его губ на своих, сладость поцелуя. Обняла за шею и прильнула всем телом. Наши языки мягко соприкоснулись, вторя неспешности летнего вечера. Ласка грела, но не обжигала.
С тихим выдохом я отстранилась, провела по его волосам.
— Спасибо, — сказал он очень серьёзно.
— За что?
— За то, что уехала со мной. За то, что ты такая.
— Какая?
— Родная, Вероника. Самая родная. Моя.
Дорогие читатели! Вот и все, непростая история Вероники и Димы подошла к завершению. Завтра нас ждёт только эпилог)
Эпилог
Эпилог
6 лет спустя
— Вы видели, как я тянула ногу? – громким шёпотом спросила сидящая рядом со мной девочка. – Как Вы учили, Вероника Александровна.
— Ты молодец, — отдала ей маленького плюшевого зайца. Талисман, который она брала с собой на каждое соревнование.
В этом году Регине должно было исполниться двенадцать. Одна из тех самых близняшек, которым Настя пророчила большое будущее. С самого начала у нас возникло нечто вроде невидимой связи, взаимной симпатии, какая иногда появляется между тренером и учеником.
Только что Регина завершила прокат произвольной программы на финале кубка России, и теперь мы обе сидели в уголке слез и поцелуев в ожидании оценок. Пауза затягивалась. Прокат Регины был последним в соревновательной программе девочек.
Наконец монитор ожил.
— «За прокат произвольной программы Регина Логинова получает…»
Распахнув огромные глаза, Регина радостно вскрикнула и бросилась ко мне в объятья.
— «… Это первое место. Регина становится победительницей в соревнованиях среди…»
Голос диктора тонул в овациях.
Мне было двенадцать, когда я провалила финал кубка. Когда оставила любимое дело. Тогда мне казалось навсегда. Сейчас я обнимала горячую, всё ещё шумно дышащую Регину и понимала, как ошибалась. Я ничего не
