взяла себе роллы и шоколадный пончик. Адам пробормотал себе под нос что-то вроде «очень аутентично» и, когда официантка остановилась рядом, заказал им обоим пива.
— Как ты думаешь, что это? — Оливия окунула ролл в соевый соус. — Тунец или лосось?
— Вероятно, паучье мясо.
Она закинула кусочек в рот.
— Очень вкусно.
— Ага, конечно, — скептически отозвался Адам.
По правде говоря, очень вкусно не было. Но было вполне нормально. И все, что сейчас происходило, было так здорово. Как раз это ей и требовалось, чтобы отвлечься от мыслей обо… всем. Обо всем, кроме здесь и сейчас. Рядом с Адамом.
— Ага. — Она пододвинула к нему оставшийся ролл, молча подначивая его попробовать.
С многострадальным выражением лица Адам разломил палочки, подхватил ролл, потом долго его жевал.
— На вкус как подошва.
— Вовсе нет. Вот. — Оливия взяла с ленты миску бобов эдамаме. — Можешь попробовать это. По сути, это брокколи.
Адам поднес один ко рту, сумев притвориться, что ему не противно.
— Кстати, нам не обязательно разговаривать, — заметил он.
Оливия склонила голову набок.
— Там, в отеле, ты сказала, что не хочешь разговаривать с кем бы то ни было. Так что разговаривать не обязательно, если тебе хочется просто есть эту… пищу в тишине. — Он бросил явно недоверчивый взгляд на собранные ею тарелки.
«Ты не просто кто бы то ни было», — это казалось опасным ответом, так что Оливия улыбнулась.
— Уверена, молчать ты хорошо умеешь.
— Это вызов?
Она покачала головой.
— Я хочу поговорить. Но можно мы не будем разговаривать о конференции? И о науке тоже? И о том факте, что мир полон засранцев?
И что некоторые из них — твои близкие друзья и соавторы.
Рука Адама, лежащая на столе, сжалась в кулак, он стиснул зубы и кивнул.
— Отлично. Можем поболтать о том, какое это славное место…
— Ужасное.
— Или о вкусе суши…
— Подошва.
— Или о том, какой из «Форсажей» лучший.
— Пятый, хотя у меня такое чувство, что ты скажешь…
— «Токийский дрифт».
— Точно.
Он вздохнул, и они обменялись легкими улыбками. А затем — затем улыбки поблекли, а они просто смотрели друг на друга, и что-то густое и сладкое окрасило воздух между ними, что-то магнетическое и невыносимо прекрасное. Оливии пришлось усилием отвести глаза, потому что — нет. Нет.
Она отвернулась, и ее взгляд упал на пару за столиком справа. Эти молодые люди были словно зеркальное отражение Адама и Оливии: так же сидели друг напротив друга, обменивались теплыми взглядами и робкими улыбками.
— Как считаешь, у них фейковое свидание? — спросила Оливия, откидываясь на спинку дивана.
Адам проследил за ее взглядом.
— Мне казалось, фейковые свидания — это больше про кофейни и солнцезащитный крем?
— Не. Только лучшие из них.
Он тихо рассмеялся.
— Что ж. — Он сосредоточенно смотрел на стол и на свои палочки, стараясь держать их параллельно друг другу. — Всем рекомендую.
Оливия опустила подбородок, пряча улыбку, а потом подалась вперед, чтобы стащить один эдамаме.
В лифте она сняла туфли, держась за его бицепс, причем ее попытки выглядеть при этом грациозно потерпели сокрушительный провал. Адам внимательно смотрел на нее, а потом покачал головой:
— Ты вроде говорила, что в них удобно?
Что звучало в его голосе — любопытство? Удивление? Нежность?
— Это было сто лет назад. — Оливия подцепила туфли кончиками пальцев. Когда она выпрямилась, Адам снова оказался невозможно высоким. — А теперь я вполне готова отрубить себе ноги.
Лифт звякнул, и двери открылись.
— Это нецелесообразно.
— О, ты понятия не имеешь… Эй, что ты?..
Казалось, ее сердце пропустило десяток ударов, когда Адам подхватил ее на руки. Оливия слабо вскрикнула. Он нес ее на руках в номер просто потому, что она натерла мизинец. Выбора у нее особенно не было, поэтому она обвила руками его шею и прижалась к нему, пытаясь обезопасить себя на случай, если он вдруг решит ее отпустить. Руки, поддерживающие ее спину и колени, были теплыми и сильными.
От него потрясающе пахло. И как же приятно было ощущать его прикосновение.
— Знаешь, номер всего в двадцати метрах от нас…
— Понятия не имею, что это значит.
— Адам.
— Мы, американцы, мыслим футами, госпожа Канада.
— Я слишком тяжелая.
— Это точно. — Однако же, вставляя ключ-карту, он перехватил Оливию с необыкновенной легкостью. — Тебе следует исключить из рациона тыквенные напитки.
Она слегка дернула его за волосы и улыбнулась ему в плечо.
— Никогда.
Их бейджи по-прежнему лежали на столике у телевизора, точно там, где их оставили; у Адама на кровати валялась полуоткрытая программа докладов, а также сумки с логотипом конференции и куча бесполезных листовок. Все это сразу привлекло внимание Оливии, и ей словно бы всадили тысячу мелких осколков в свежую рану. Ей вспомнилось каждое слово, сказанное Томом, вся его ложь и вся его правда, его насмешливые оскорбления и…
Адам словно бы все сразу понял. Как только он опустил Оливию на пол, он сгреб все относящееся к конференции и сбросил на кресло, повернутое к окнам, туда, где она не могла это видеть. И тогда Оливия… чуть не обняла его. Этого делать не следовало: она уже дважды обнимала сегодня Адама — но как же ей хотелось. Вместо этого она решительно выбросила из головы все эти мелкие осколки, упала навзничь на кровать и уставилась в потолок.
Она боялась, что будет неловко находиться с ним в таком тесном пространстве целую ночь. И некоторая неловкость была, по крайней мере, когда она приехала этим утром, но теперь она чувствовала себя спокойно и уютно. Как будто ее мир, вечно такой сумбурный, беспорядочный и полный забот, теперь замедлился. Стал чуть проще.
Покрывало зашуршало у нее под головой, когда она повернулась посмотреть на Адама. У него тоже был расслабленный вид. Он повесил пиджак на спинку стула, затем снял часы и положил их на стол. Непринужденная домашняя обстановка… Мысль о том, что их вечер закончится в одном и том же месте, в одно и то же время, успокаивала, словно медленное поглаживание по позвоночнику.
— Спасибо. Что купил мне еды.
Адам взглянул на нее, сморщив нос.
— Не уверен, была ли там хоть какая-то еда.
Оливия улыбнулась и перекатилась на бок.
— Ты пойдешь еще куда-нибудь?
— Куда-нибудь?
— Ну, там, встретиться с другими важными учеными? Съесть еще три кило эдамаме?
— Думаю, мне хватит социализации и эдамаме еще лет на десять. — Он снял ботинки и аккуратно поставил их у постели, положив сверху носки.
— Значит, ты остаешься?
Адам помедлил и взглянул на нее.
— Если только ты не хочешь остаться одна.
Нет, я не хочу. Она приподнялась на локте.
— Давай посмотрим какой-нибудь фильм.
Адам моргнул.
— Конечно. — Кажется, он удивился, но был не против. — Но если вкусы в кинематографе у тебя хотя бы отчасти такие же, как в еде, вероятно, это…
Он не ожидал прилетевшей в него подушки. Подушка отскочила от его лица и упала на пол, отчего Оливия захихикала и спрыгнула с постели.
— Не против, если я сначала приму душ?
— Зануда.
Она принялась копаться в своем чемодане.
— Можешь выбрать фильм! Мне все равно какой, лишь бы там не убивали лошадей, потому что это… Блин.
— Что?
— Я забыла пижаму. — Она поискала телефон в карманах куртки. Его там не было, и она поняла, что не брала его с собой в ресторан. — Ты не видел мой… О, вот он.
Батарея почти сдохла, вероятно, потому, что после доклада Оливия забыла выключить запись. Она давно не проверяла сообщения и теперь обнаружила несколько непрочитанных, в основном от Ань и Малькольма. Друзья спрашивали, где она и планирует ли еще прийти на вечеринку, чуть позже велели ей тащить туда свою задницу как можно скорее, потому что «выпивка льется рекой», а потом, наконец, просто сообщали, что все они едут в центр города, в бар. К этому моменту Ань, должно быть,
