выскочили! Так это отец нашего второго учредителя? Анатолия Михова?
Получается Анатолий и Эрнест двоюродные братья? Вот это да! Эрик не перестает меня удивлять.
Проницательный взгляд дяди Кости, казалось, заглянул мне прямо в душу. Потом, прижав свой указательный палец к губам, с невероятно серьезным лицом мужчина разглядывал меня еще около минуты.
— Ваше лицо кажется мне до невозможного знакомым, — взгляд его, в котором даже появились задорные искорки, смягчился и переместился на Эрнеста. Брови статного старичка взлетели вверх, как будто крича: "Ну? Что я говорил?". Эти двое молча переглянулись, словно вели только им одним известный диалог. А Константин, тем временем, продолжил. — Рад Вас видеть, моя милая, — и поднёс мою руку к своим губам. — Вы очень красивая пара, молодые люди.
Тут к нам подскочил симпатичный молодой человек лет тридцати или, возможно, даже немного моложе.
— А это… мой сын Анатолий, — представил мне гостя Константин.
— Приветствую. Братец, не знал, что ты собираешься жениться.
Я убийственно посмотрела на Эрика. Он, в свою очередь, ответил мне взглядом: «Я совершенно не при чем».
— А можно тебя на пару слов? — Анатолий беспардонно вцепился в руку моему новоиспеченному жениху и утащил его прочь!
— В его взгляде сквозит восхищение Вами, Ангелина. Я бы хотел заметить, что Эрик
— человек непростой, характер у него не из легких, но, что бы ни случилось, можете быть в нем совершенно уверены. С ним будете, как за каменной стеной. И уж, пожалуйста, не обижайте моего мальчика. В своих чувствах он может быть крайне ранимым.
Константин, ещё раз поцеловав мне руку — на прощание — удалился.
Когда ужин подходил к концу, мама Эрнеста во всеуслышание заявила:
— А вот я хочу распаковать подарки от детей. Надеюсь, никто не против, да? Ну, тогда, Тонечка, не сиди, принеси мне пакеты. Харитон, ты что оглох?!
Спустя пару минут несколько оставшихся целыми упаковок с подарками легли на стол перед именинницей.
— Так. Этот от кого? — строго уточнила Марина Егоровна, взяв большой плоский праздничный конверт с зелёным бантом.
— Это мой, — подал голос Эрнест.
— Вот тут ты ошибаешься, дорогой. Теперь он мой. Ты так и не выучил, что я недолюбливаю настолько яркий и насыщенный зелёный цвет?
Эрнест закатил глаза.
Несмотря на свои слова, женщина аккуратно развязала бант, старательно вскрыла упаковку.
— Ах, билеты в санаторий. Впрочем, ничего удивительного. Памятные сюрпризы с детства не твой конёк. Но все равно, ты старался. Спасибо большое, сынок.
— Следующий, — уточнил боевой генерал, поймав в свои цепкие ручки небольшую коробку, которую я лично перевязала темно-синим бантом. — Чья?
— Это от нас, — ответила я и для пущей убедительности помахала рукой.
— Что значит от нас? Мой сын в жизни бы не додумался повязать подарок бантом такого замечательного цвета морских глубин. Кстати, он великолепно гармонирует с моим сегодняшним нарядом, не находите? Как же Вы угадали, моя дорогая? — я не смогла сдержать улыбку, какая она замечательная в своём мнимом возмущении. — Итак, что это? Посмотрим…
Все так же аккуратно женщина расклеила упаковку и выудила оттуда объемную толстую книгу в синей кожаной обложке.
— Что это? Новое чтиво? — с искренней заинтересованностью она начала перелистывать толстые лощеные картонные страницы.
Вдруг у женщины перехватило дыхание. Она приложила руку к груди. Какой восторг отразился в ее глазах! Она медленно пролистывала страницы, подолгу всматриваясь и даже поглаживая увиденные картинки.
— Боже мой! Какая прелесть!
— Это фотокнига, мам, — на всякий случай пояснила Оксана, наблюдающая за всем происходящим с едва заметной улыбкой.
— Тонечка, ты только посмотри! Это наша свадьба! Какой же ты у меня красивый! А это! Эрнестушка ещё совсем маленький! И Оксана тоже! И даже Костя с Толиком! Совершенно невероятно! Ангелина! У меня нет слов, выразить Вам своё восхищение! Я тронута! Какой сердечный подарок! — и принялась жадно вглядываться в оставшиеся фотографии.
От умиления у меня на глазах выступили слезы. Обычно я не такая сентиментальная, но сейчас прямо нахлынуло. Эрнест крепко сжал мою руку под столом. Я украдкой вытерла слезу.
Когда мы собирались уходить, Марина Егоровна громко заявила, что собирается нас проводить единолично.
— Спасибо, что навестили старую женщину. Сынок, я так редко тебя вижу.
Эрнест поцеловал маму в щеку.
— Но у меня есть к вам определенные замечания. Поэтому я хотела лично вас проводить! Итак. Я готова выслушать ваши объяснения. Почему же вы не порадовали старую женщину и не сообщили, что ждёте ребёнка?
Если бы я во время не придержала свою челюсть, она с громким стуком свалилась бы прямо на мраморную дорожку.
Я в ужасе посмотрела на Эрика. Он, как всегда, закатил глаза.
— И не надо мне глаза тут закатывать!
— Мама, когда придёт время, мы сами все расскажем. Да и с чего ты взяла, что Геля беременна?
— Вы только посмотрите на него! Если мама говорит, значит так и есть! А вы, может быть, сами ещё и не знаете?
— Марина Егоровна, мы, правда, пока ещё никого не ждём, — я несмело начала объясняться.
— Что вы такое говорите, моя дорогая? Если вы сами ещё не в курсе, это не значит, что вы не беременны. А если вы сомневаетесь, так пойдите и сдайте анализы. Пройдите все необходимые обследования. И все же! Вы крепче сока сегодня ничего не пили. Поэтому не можете не подозревать.
Вообще-то, это Эрик меня попросил сегодня воздержаться от алкоголя, мол мама не любит пьющих женщин. Хотя за столом спиртное лилось рекой. И никакого ограничения по половым признакам я не заметила.
Далее этот командир в юбке перевёл воинственный взгляд на сына.
— Эрнестушка. Ты на меня только не обижайся, хорошо? Но я просто не могу промолчать. Понимаешь? Как мать, я просто обязана сделать тебе замечание! Это очень безответственное поведение с твоей стороны! Что это вообще? Вы должны уже давно выбрать имя своей маленькой принцессе! А вы отрицаете очевидные истины!
— Мама! Ну, с чего ты взяла?
— Материнское сердце, мой дорогой. Оно все
