– Энжи, детка, ты совсем себя загоняла. Нельзя так. Вредно для здоровья. И вообще, мы так редко видимся теперь. Да и потом, я же не зову тебя в клуб отрываться всю ночь. Давай культурно посидим в каком-нибудь хорошем, тихом месте. Отдохнём, пообщаемся, пропустим по коктейльчику, а? В «Дизайн баре», например. И близко, и спокойно, и твой любимый «Секс на пляже» там отличный. Ну, Энжи, давай? Ну, хоть на часок-другой? Или я сейчас позову всех наших, и мы всей толпой к тебе забуримся. Наши давно про тебя спрашивают…
Меня, конечно, тронуло его желание повидаться. Но вот это – «всей толпой забуримся» – оказалось самым весомым аргументом. Не хотелось мне ехать ни в какой «Дизайн Бар», но лучше выбрать меньшее зло.
– Ладно, через час буду там, – уступила я.
– Правильно! А то, знаешь ведь, от работы кони дохнут. Тем более от нелюбимой работы. А ты мне нужна живая.
А вот тут Киселёв ошибался. Несмотря на такой напряжённый режим, работать у Кравитца мне скорее нравилось, чем нет. Конечно, в «Иркутскнефть» я не мчалась с замиранием сердца, не стремилась всей душой, не впадала в эйфорию от скупой похвалы сухаря Олега. Здесь я просто делала свою работу, но делала, между прочим, на совесть. Притом что Олег грузил меня по полной программе и никаких поблажек не давал, хоть и считал, что я протеже Кравитца. В общем-то, так оно, наверное, и было.
А самого Германа Оттовича я видела редко, всего дважды и то мимоходом. Он, конечно, оба раза не преминул поинтересоваться, как мои дела, но вообще покровительство своё никак не демонстрировал. И хорошо, потому что излишняя опека – тоже груз. Меня и так Олег в первый же день спросил в лоб, кем я довожусь Кравитцу. Устроило ли Олега моё «просто знакомая» или нет – я не знаю, но больше он с такими вопросами не лез. Остальные в нашем отделе даже и не знали, откуда я взялась, и приняли вполне доброжелательно, однако сближаться с кем-либо я не торопилась. Хватило мне подруги Марины. И вообще, я пришла к выводу, что чем меньше знаешь людей, тем лучше о них думаешь.
А потребность в общении я по-прежнему восполняла только с Киселёвым. Он единственный знал, где я живу и работаю, и даже наведывался ко мне пару раз. Но с него я взяла клятву, что он об этом не расскажет ни-ко-му. Кстати, отец из него и правда пытался выудить мои координаты. Но это не из-за беспокойства за меня, нет. Это его желание всех и вся контролировать. Я поначалу хотела его помариновать в неведении, но решила – зачем? К тому же он всё равно нашёл бы меня. Так что позвонила сама и сказала всё, как есть:
– Не надо меня искать. И звонить мне не надо. Просто знай, что со мной всё в порядке. Я ушла, буду жить теперь самостоятельно.
– Как это – ушла? – не понял отец.
– Вот так. Ушла и всё. Я уже совершеннолетняя давно и имею полное право жить там, где хочу.
– Послушай, Лина. Я знаю, ты обиделась на меня. Да, я был не прав. Вадим мне всё рассказал. Ну… то, что ты ни при чём. И я тебя зря уволил. Ну, ошибся. Погорячился… Но это же не значит, что надо вот так всё бросить и уйти неизвестно куда. Кому и что ты докажешь? Только себе хуже сделаешь.
– Я никому ничего и не собиралась доказывать.
– Тогда возвращайся. Если хочешь, я опять тебя возьму к себе. А если не хочешь работать у меня – договорюсь, чтобы…
– Я не вернусь. Не пытайся меня убедить, только время зря потеряешь. Я хочу и буду жить одна.
– И на какие шиши ты собралась жить одна? – начал закипать отец. – Или думаешь, что я опять буду тебе деньги на карту переводить? Нет, не буду.
– И не надо. Сама заработаю.
– Где? Кем? – усмехнулся отец. – Кто тебя возьмёт?
– Ну, кто-нибудь возьмёт.
– Ясно. Хочешь, как мать твоя… найти какого-нибудь богатенького дурака, чтоб содержал… Ну-ну… Ладно, я умываю руки. Я сделал всё, что мог.
Иногда мне очень хотелось рассказать отцу, где я теперь работаю, но пока не время.
* * *
В «Дизайн Бар» я подъехала с небольшим опозданием. Ну, ладно, прилично я, конечно, опоздала. Минут на сорок. Но Киселёв сам виноват – кто же так звонит с бухты-барахты и выдёргивает? Я только волосы почти час сушила и укладывала. И это я ещё краситься не стала, потому что время поджимало. А то бы он меня точно не дождался.
Администратор проводил меня за столик, но самого Киселёва почему-то не было. Он что, правда, меня не дождался? Или ещё сильнее опаздывает?
Я набрала его, но этот гад на звонок не ответил. Как это понимать? Или, может, он просто отлучился?
Я решила, что немного посижу, а там видно будет. Но если он не появится, то… замучается потом просить прощения. Я взяла себе коктейль, чтобы не сидеть впустую. Снова позвонила – и опять без ответа.
Мне вдруг стало не по себе, я даже поёжилась на месте. Не из-за Руслана. Просто накатило внезапно волнение. И сердце отчего-то зачастило. А затем возникло острое ощущение, что кто-то смотрит мне в спину.
Я обернулась и выдохнула – сзади стоял Вадим. Он так смотрел на меня, что горло сразу перехватило от нахлынувших эмоций. Потом сел напротив, с минуту ещё просто продолжал смотреть на меня и только затем сказал:
– Привет, Анжела.
Губы его тронула улыбка, и горящий взгляд как будто смягчился.
– Привет, – пробормотала я, медленно отходя от первого шока. – Ты как тут?
– Мне очень нужно было тебя увидеть. Не сердись только и выслушай меня.
– Ну… я не знаю… – я растерянно обвела полутёмный зал взглядом. – Я тут договорилась встретиться с Киселёвым…
– Он, скорее всего, не придёт.
– А ты откуда… – И тут меня осенила догадка. – Стоп. Вы с ним спелись? Это он тебя сюда заслал, так?
– У тебя хороший друг.
– Он предатель!
– Ты очень красивая.
– Встречу его – убью.
– Я замучился тебя искать.
– А я ему ведь верила…
– Я люблю тебя, Анжела Рязанова. И хочу быть с тобой...
Я осеклась. Уставилась на него во все глаза. Мне послышалось?
– Я люблю тебя и хочу быть с тобой, – повторил Соболев, будто разгадав мои мысли.
Кровь жарко прихлынула к щекам. Сердце колотилось где-то в горле. С трудом я выдохнула:
– Но…
– Но у тебя другой, я помню, – договорил Соболев. – Но для меня это ничего не меняет.
– Нет, я не о том. Я хотела сказать… У тебя же другая. И я знаю, что она ждёт от тебя ребёнка.
– Нет у меня никакой другой. Мы расстались с Наташей.
– А ребёнок?
– И ребёнка нет. В смысле, его и не было.
– Она… приврала?
– Да нет, ошиблась.
– А если бы не ошиблась?
– И это бы тоже ничего не изменило. Я вообще узнал случайно. Вот как раз в тот день, когда ты ушла на обед и с концами… где ты, кстати, пропадала?
– Не переводи разговор, – строго сказала я.
Соболев коротко засмеялся.
– Ну вот вечером того дня я поехал к Наташе. Сказал ей, что люблю другую, люблю тебя. Так что… Ну а там выяснилось, что она насчёт беременности ошиблась.
Я молча переваривала его слова и не знала, что ответить. Моя несбыточная мечта сбылась. Мои уже погасшие надежды внезапно воплотились. А я сидела в каком-то странном оцепенении, будто всё это происходит не со мной.
– Ну прости меня за то, что я сделал тебе больно. Я и себе сделал. В сто крат больнее. И прости за то, что долго не понимал, что ты мне так нужна. Я с ума без тебя сходил.
Вадим протянул руку и коснулся моего запястья. Нежно погладил, потом бережно сжал. Я хотела высвободить руку, но даже не шелохнулась. Это невинное прикосновение как будто заряжало меня теплом и странной энергией, которая заструилась по венам, разгоняя кровь.
Да, этот момент мне был необходим, просто как терапия для изболевшегося сердца. Так что ладно, пусть прикосновение продлится ещё немного. Но затем я встану из-за стола и сухо скажу ему, что рада была встрече, но на этом всё, прощай.
Он же так меня унизил тогда этим своим «ты мне нравишься, но…». Неужели он думает, что достаточно прийти и сказать «я тебя люблю» и, считай, ничего плохого не было? Ну уж нет. Я себе цену знаю.
