ореоле соска, играет, распаляет кожу, плавит мои нервы. Прикусывает зубами кожу, распуская миллионы нежнейших мурашек по всему телу.
В то же время рука Ромы сжимает ягодицу, а я резко вздыхаю. Ромка мучает меня. Дразнит мучительными ласками. Целует мои груди по очереди, а потом целует живот. Все проходит словно в замедленной съёмке. Ромка специально медлит? Или мне кажется?
Я зарываюсь руками в его жестковатые всклокоченные волосы и медленно перебираю пряди. Мне нравится этот контраст. Нежные поцелуи и жесткость его волос под моими ладонями.
– Моя малышка, – шепчет Рома и неожиданно отстраняется от меня.
Поднимается с кровати, оставив меня в сладком трепете лежать одну совсем голую. Черт. Я смотрю на него снизу вверх, и мои щеки вмиг загораются от его нестерпимо-пристального взгляда на меня. Рома скидывает джинсы, и я невольно обращаю внимание на большой бугор в боксерах. Не могу отвести взгляд. Смотрю на него как завороженная.
В комнате горит лишь ночник, но я все вижу. Все замечаю. Наблюдаю. Подсматриваю.
Рома, совсем не стесняясь, снимает боксеры, представляя моему взору всю мощь мужского достоинства. Я закрываю глаза. Прячусь от стыдливых глаз парня.
Слышу его тихий смех.
– Прости, что смутил. Но ты сама подглядываешь. Я подумал, ты хочешь на него посмотреть, – говорит Рома, по-доброму усмехаясь.
– Нет.
– Нет? – удивлённо.
– То есть да. Я хочу посмотреть на него…
Блин, что я несу? Сладострастный дурман вытеснил все здравые мысли и слова.
Я все ещё с закрытыми глазами. Слышу, как что-то шелестит, потом секунда тишины, и вот Рома снова ложится на меня.
– Тогда зачем зажмурилась? – тихо спрашивает Рома.
– Не знаю, – я открываю глаза и встречаю его пьяный взгляд. Нет, правда, он, похоже, тоже одурманен происходящим между нами.
– Анют, в этом плане ты тоже будешь у меня первая. Так что я, как и ты, немного волнуюсь, – произносит отрывисто и тихо он.
– Угу, – чувствую, как щеки багровеют, когда он ладонью скользит между моих бедер и нарочно касается чувствительных складочек.
Багровею не от стыда, а от жара. Кажется, я вся пропитана сластью его ласк и поцелуев.
– Какая ты нежная, моя Аня, – Рома гладит меня там, в самом сердце моего женского удовольствия.
Мои ноги сами по себе расслабляются, расставляются шире, разрешают парню исследовать более тщательно чувствительные налитые свинцом нижние губки.
Ромка целует меня в губы долго и страстно, при этом продолжая дразнить меня ловкими проворными пальцами. Не позволяя лишнего, но и не отпуская меня.
– И сладкая, – Рома неожиданно облизывает свои пальцы, которые только что нежили меня в моем укромном месте. Черт. Я схожу с ума от его дерзких манипуляций.
– Искусный соблазнитель, – шепчу ему, изнывая всем телом от его настойчивых откровенных ласк.
– А теперь постарайся расслабиться, – серьезно говорит Рома и не даёт мне закрыть глаза.
Я смотрю на него как загипнотизированная. Слушаюсь его и готовлюсь.
К чувствительной коже между бедер прикасается горячая плоть. Я вздрагиваю и не успеваю испугаться, как чувствую пронзительное вторжение. Медленное, болезненное, тягучее чувство наполняемости. И все вокруг оживляется. Сердце начинает трепыхаться пойманной птицей, ресницы трепетно дрожат, двигаюсь и я сама, стараясь подстроиться под медленный темп своего мужчины.
Боль ясная и кристальная, такая сильная и новая, что я не могу удержать за напряжёнными губами вскрик. Но боль быстро стихает в следующую секунду, оставляя после себя лишь слабые отголоски. Потом и вовсе исчезает.
С каждым ударом, с каждым толчком, теперь уже более уверенным и быстрым, я чувствую, что приобретаю что-то новое, совершенное, идеальное. Такое правильное и естественное.
– Ты как? – шепчет Рома в губы и крепко целует, но тут же отстраняется, давая мне ответить.
– Хорошо, – отвечаю лёгкой улыбкой.
– Умничка, – отвечает Рома и увлекает меня куда-то в водоворот неописуемых ощущений.
Рома двигается во мне всё быстрее и быстрее, и мне кажется, что я скоро взорвусь или расщеплюсь на мелки атомы. Мне нравиться очень.
Я много раз слышала, что вагинальный оргазм в первый раз испытать очень сложно, но, по-моему, это не моя история.
Я дышу глубоко и часто. Трогаю его напряжённые плечи, позволяя себя любить все сильнее и ярче.
Рома меняет положение. Отстраняется от меня и подхватывает мои лодыжки обеими руками. Широко разводит ноги в стороны. И смотрит, о, Боже мой, смотрит туда, где наши тела сплелись воедино.
Честно, меня это смущает, но еще больше возбуждает, позволяя греху утащить меня на самое дно Эдема. Чертов соблазнитель. Я всегда знала, что с ним будет так крышесностно. По-другому быть просто не могло.
Рома двигается быстро, а я начинаю дрожать. Чувствую, что все. Сейчас я либо раскричусь, либо разлечусь на тысячу маленьких Ань.
– Ром, – зачем-то зову его по имени и в эту же секунду меня накрывает волна экстаза и эйфории.
Тело мое дрожит, я цепляюсь за простынь, ищу опору. Но ее нет. Я словно в воздухе или на облаке. Так приятно и легко.
– Малышка моя, я тебя люблю, – говорит мой самый любимый парень на свете.
Рома сбавляет темп совсем чуть-чуть, чтобы дать мне передышку, но потом снова ускоряется.
– Ром, я тебя тоже люблю, – бормочу ему и чувствую, что он сам на грани.
Парень делает несколько заключительных рывков и, наконец, его плечи расслабляются, хотя парень продолжает двигаться во мне. Он мягко опускает мои ноги на кровать, шумно выдыхает, останавливается, даже тихо ругается отборным словцом. Потом аккуратно, бережно ложиться на меня сверху.
– Милая моя… нежная, – шепчет Рома и целует меня в губы.
Его язык медленно играет с моим, и я понимаю, что этот момент я точно запомню на всю жизнь.
Момент, когда ты любишь всем сердцем. Момент, когда тебя любят всем сердцем. Момент, когда мы стали одним целым с Ромой…
Аня
Сегодня выдался безумно жаркий день. Даже наступающая ночь не унимает этой духоты и теплоты.
Воздух по-прежнему, так же, как и днём, тяжеловат и густоват. Многоэтажка напротив дремлет. И почему-то странно походит на чье-то уставшее за день лицо. Два окна по бокам горели слабым светом – они выглядели, как глаза. А снизу горел балкон, как раз посредине – это был рот.
Уже стояла темень, и мне приходилось напрягать свое зрение, чтобы разглядеть Рому, сидевшего на соседней качели.
Мы так устали от духоты, что вышли на улицу, чтобы освежиться. Но и здесь было не легче.
– Анют, не грусти. Вижу, что нос повесила. Все хорошо будет. Год быстро пролетит. Обещаю, – серьезно произносит
