кабинете, оставляя меня совершенно растерянную Неизвестность та ещё штука, что–то явно произошло. Утром Виктор, несмотря на нашу негласную ссору, уходил совершенно в ином настроении, значит, причина в другом. Вот только в чём? Ещё и Люси дала жару! Сергей вцепился в неё мёртвой хваткой, пытаясь выведать хоть что–то, а она уши развесила и верит всему, что он ей рассказывает. Мой бывший умеет вести себя обольстительно и казаться самым милым человеком на земле. О, да! Это у него хорошо получается! Пока я собирала бумаги и мысленно разоблачала нехитрый план Сергея, из кабинета вышел Виктор.
– Ну что, поехали? – попытался он улыбнуться, но у него это не получалось.
– Да–да, у меня всё готово! – быстро подхватив приготовленную папку, я двинулась за ним. Всю дорогу он был молчалив как никогда – я переставала узнавать Виктора, и мне совершенно не нравилось это его настроение. Хотелось прижать его к себе и успокоить, наговорив кучу нежных слов. Вот только бы понять, от чего его нужно спасать, что именно послужило такой перемене настроения. В раздумиях я и не заметила, как мы припарковались возле высокого здания, которое здесь служило небоскребом. Таких зданий в городе было немного, правда, их с некоторой натяжкой можно назвать небоскрёбами, в отличие от зданий Москвы. Вообще, небоскрёбы – не тот вид строений, который можно назвать типичным для "града Петрова". Они представляют разительный контраст с исторической застройкой города – дворцами, набережными, разводными мостами. Высотные шпили не слишком гармонируют с имперским великолепием Северной столицы, которым дышит каждый камень.
– Приехали, – глубокий голос Виктора вырвал меня из моих мыслей, и я выпорхнула из машины, следуя за своим молчаливым начальником. Непривычно было видеть его таким, и я всё больше, как и он, поникала, и настроение моё тоже убежало прочь, оставляя желать лучшего. Печально выдохнув, я зашла следом за Виктором в лифт. Окинув его взглядом, я нахмурилась, отметив, что, как только закрылись разрезные дверки лифта, он словно струна вытянулся, и от его напряжения звенела тишина. Неужели от предстоящей встречи? Или, может быть, это эффект замкнутого пространства? Присмотревшись к нему повнимательнее, я заметила капельку пота, что медленно потекла по виску. В этот момент лифт дёрнулся и остановился. Взгляд, что до этого не выражал ничего, вмиг начал метаться по кабине лифта, лицо Виктора побледнело. Вот же гадство! Не произнося ни слова, он нервно растянул галстук и начал тяжело дышать. Не в силах больше стоять в стороне, я подошла ближе и, положив свои руки на его плечи, попыталась успокоить его.
– Виктор, всё в порядке, – я скорее утверждала, чем спрашивала, – лифт остановился, такое бывает, скоро он возобновит свое движение. Он нашёл взглядом моё лицо и заглянул в глаза, и только тогда я поняла, насколько всё серьёзно. Лицо Виктора побелело и, кажется, ему не хватало воздуха, так как он просто–напросто перестал дышать и вообще реагировать на меня. Да у него фобия, притом самая настоящая клаустрофобия!
– Виктор, ты слышишь меня?! – встряхнув его немного, мне на секунду удалось привлечь к себе внимание.
– Всё хорошо, Полина, просто с детства не переношу замкнутые пространства, – еле выдохнул он и сполз по стенке на пол. Собрав всё свое спокойствие в кулак, я нажала на кнопку вызова помощи, но нам никто не ответил. Ох, лучше бы я этого не делала! Виктор ещё больше побледнел и начал тяжело дышать. Присев на колени возле него, я взяла его лицо в свои ладошки и начала без остановки тараторить.
– Послушай меня, все хорошо, слышишь? Ну посмотри же на меня! Я рядом, скоро поломку устранят, и мы вновь поедем! – мои слова начали понемногу притягивать его внимание, но этого было недостаточно. Надо его шоковое состояние выбить другим шоковым известием, например. Недолго думая, я вновь прижала его лицо своими ладонями и развернула к себе.
– Виктор, – громко начала я официальным тоном. Он на секунду вырвался из своего омута страха и посмотрел мне в глаза.– Я хотела тебе сказать… Я... У меня будет тройня! Я беременна! – громко выдала я, смотря прямо в его глаза. Новость моя возымела свой эффект, к его лицу вернулись краски, и та буря эмоций, что я успела увидеть за считанные секунды на его лице, привела меня в шок! Не говоря ни слова, он резко прижал меня к себе и поцеловал, по–настоящему, со страстью и бешеным желанием.
Виктор
И так каждый раз – дверки лифта закрываются, и я начинаю мысленный отчет. Глубоко вдыхаю и жду, когда те минуты длиною в вечность пролетят, и дверь лифта вновь лениво поползёт в сторону, впуская свежий воздух и освобождая меня от паники, с которой я живу с самого детства. Обвал здания, что лишил меня родителей в возрасте девяти лет, не отпускал меня. Спасатели около суток пытались откопать меня, и всё это время я провел в тёмном, пыльном и тесном помещении, что на всю оставшуюся жизнь оставил отпечаток в моей жизни. Оставшись без родителей, я тяжело перенёс это кошмарное событие, заработав клаустрофобию на всю жизнь. Сколько бы я ни пытался перебороть эту травму, но всё тщетно – годы самообладания, терапий и самовнушения не дали никаких плодов, разве что один единственный – я стал реже использовать ступеньки, и это для меня уже стало прогрессом. Сегодняшний случай, когда мы застряли в лифте по непонятной мне причине, стал для меня переломным, во всех смыслах слова. Я узнал, что стану отцом, и не просто отцом, а отцом троих детей одновременно, а главное, от любимой женщины. Такая новость в экстремальной для меня ситуации словно выбила то, с чем я не мог справиться на протяжении всей жизни. И это было удивительно – я дышал полной грудью и понимал, что жизнь только начинается. Жизнь, что по ошибке зародилась в этой прекрасной молодой женщине, моя жизнь, а точнее, моё продолжение!
– Виктор! – громким официальным тоном вещала Полина, привлекая моё внимание. Заглянув в её глаза, я заметил некую решимость, и страх, что сковывал меня, на секунду отступил,– Я хотела тебе сказать… Я... У меня будет тройня! Я беременна! – громко выдала она, глядя прямо в глаза. Новость возымела свой эффект – я совершенно забыл, где нахожусь, и что минутой ранее у меня была сильнейшая паническая атака. Ни говоря ни слова я резко прижал Незабудку к себе и поцеловал, по–настоящему, со страстью и желанием, которое уже давно кипело внутри
