Забираю ношу и открываю для них дверь. Пока спускаемся по лестнице вниз, вдоволь лапаю Вику глазами. Ее формы изменились, она немного набрала в весе, стала круглее, но меня от этого просто штырит. Не терпится исследовать ее изгибы руками… губами… языком…
Хорошо, что мы спускаемся на первый этаж раньше, чем моя кровь вся стечет в трусы.
- Коляску с собой берем? – посылаю в спину.
- Нет. Зачем?
Выходим на улицу и для начала идем к Викиному Мерсу, чтобы забрать из него детское кресло. Пока отцепляю ремни, делаю в голове пометку купить еще одно, чтобы не перетаскивать каждый раз из одной машины в другую.
Устанавливаю в свою тачку и наблюдаю, как Вика укладывает туда ребенка. Смотрит на него, как на сокровище, сюсюкается, целует постоянно.
Давлюсь ревностью. Паршиво, что вот так с ребенком от другого, но это с непривычки. Материнский инстинкт он безусловный, женщины ведь даже от насильников детей любят, у них это природой заложено. Хочу, чтобы нашего общего так же любила. Грудью кормила и смотрела, как на маленькое божество.
- Почему именно в той поликлинике наблюдаетесь? Есть же ближе, - спрашиваю, забивая адрес в навигатор.
- Это мама настояла. Она лучшая. Там все узкие специалисты, бассейн, массаж.
- Ясно. Не любит, наверное, уколы? – спрашиваю, глядя в зеркало заднего вида на пацана.
- Кто ж их любит? В прошлый раз заехал пяткой медсестре в плечо, - смеется, ласково на него глядя.
- Молодец.
Встречаемся в зеркале взглядами и зависаем. Меня словно в омут затягивает. В себя прихожу, когда светофор перестает пищать пешеходам.
- Вика, ты обещала подумать, - напоминаю, чтобы знала, я от своего не отступлюсь.
- Я подумала… только, пожалуйста, давай об этом позже поговорим.
- Сегодня?
- Сегодня, - кивает, кусая нижнюю губу.
Меня устраивает. Надеюсь, ответ будет положительным, иначе она бы не согласилась, чтобы я их сейчас в поликлинику вез.
Приезжаем вовремя, но Вика, глянув на часы, все равно начинает торопиться.
- Там в прививочный всегда такие очереди.
Я снова забираю у нее сумку и жду, когда она вынет ребенка из кресла. Он, похоже, успел задремать, а теперь, разбуженный недовольно оглядывается по сторонам.
- У тебя спина не болит таскать его на руках?
- Бывает иногда, но я уже привыкла.
- Давай, я понесу, - предлагаю, а сам тут же пугаюсь.
Я таких маленьких сроду в руки не брал. Даже, как правильно держать их, не знаю.
- Я… эмм… давай попозже…
Пожав плечами, иду за ними следом, а Вика, обернувшись, недоуменно на меня смотрит.
- Ты тоже пойдешь? Можешь подождать нас в машине.
- Мне не сложно.
Киса розовеет. Вижу, приятно ей. Значит, я на верном пути.
Заходим в поликлинику, а там… пздц! Целый муравейник из детей и мамашек. Носятся под ногами, визжат, орут, кто-то, видимо, после прививки, громко рыдает.
*б твою мать! Я тут же глохну, а Вика, чувствуя себя здесь, как рыба в воде, с ребенком на руках ловко продираясь сквозь толпу, идет к нужному кабинету и занимает очередь.
Благо, перед нами всего трое. Но это я рано радуюсь, потому что очередь двигается невыносимо медленно. Оказывается, сначала детенку меряют температуру, потом раздевают, отвлекают игрушками, колют, а затем, ревущего, еще дольше одевают.
Охренеть, квест.
Наконец, подходит наша очередь. Вика заходит в кабинет, а я, с белой детской сумкой, сиротливо стою под дверью. Жду, когда Богдан заорет.
Орет.
- Какой он у вас горластый, - усмехается мамашка в очереди.
- Он у нас такой, - поддакиваю я.
Выходят через десять минут. Пацан уже успокоился, но ресницы еще мокрые от слез.
- Пришлось его титей успокаивать, - шепчет тихо Вика, но, видно, опомнившись, густо краснеет.
Сука, как я хочу на его место! Я бы каждый день на прививки ездил.
- Егор, слушай, мне карту надо педиатру занести, подержишь Богдана? – говорит Вика, с сомнением глядя на ребенка.
- Да не вопрос…
Волнительно, конечно, но переживу. Когда-то же надо начинать.
Вытягиваю руки, а она аккуратно его на них перекладывает.
- Вот так, - устраивает Богдана на сгибе моего локтя.
Потом как-то странно смотрит на нас поочередно. Часто моргает, несмело улыбается. И уходит прежде, чем я успеваю что-то понять.
Остаемся с ним вдвоем. Он смотрит на меня, грызет кулак и, кажется, реветь не собирается. Я пялюсь на него.
Увесистый, теплый и мягкий. Пахнет молоком.
В груди тесно становится. Нравится мне вот так держать его.
- Господи, Ден! – вдруг совсем рядом звучит голос Эльки, - я же говорила, что те грибы в пицце были несвежими! У меня начались галлюцинации!
Поворачиваю голову и вижу Тюменцевых, всем, мать их, семейством. Элька, Ден и два их близнеца. Одного отец на руках держит, второй пытается от матери за моими ногами спрятаться.
- Егор! Ты настоящий?! – пялится на меня ошарашенно.
Я вдруг представляю, как выгляжу со стороны и сам едва не ржу.
- Настоящий.
- Что, и ребенок тоже?..
Подходит ближе и бесцеремонно начинает разглядывать Богдана. Лыбится ему, он ей - в ответ.
- Матерь Божья, один в один!
Горло неожиданно перехватывает. Зачем она так?.. Из вежливости?
- Ден, ну, ты посмотри, как похож! Даже улыбается так же!
Тюменцев согласно кивает. Я опускаю взгляд на Богдана. Смотрю, жадно выискивая знакомые черты. Сердце разгоняется под двести. Звон в ушах.
А что, если… может ли такое быть?.. Чтобы мой?.. Может, она сама не знает?
- Здравствуйте, - голос Вики, затем чувствую ее запах. Выныриваю на поверхность.
- Привет! – бодро отвечает Соболенок, - я Эля.
Вика, не понимая, что происходит, представляется. Забирает из моих окаменевших рук ребенка.
- Мы знакомые Егора, - отвечает она на невысказанный вопрос, - и, если честно, слегка в шоке. Никто не знал, что у него ребенок. Да еще полная его копия.
Глава 54.
Обратно мы едем молча. Богдан сразу же засыпает, а Егор, ведя машину, то и дело бросает на него задумчивые взгляды. Я сижу, как мышка. Ожидая главного вопроса, боюсь сделать лишнее движение.
Он думает сейчас над словами его знакомой. Чувствую, как его бомбит. Руки на руле напряжены до предела. Затылок и плечи – монолитный кусок гранита.
- Спасибо, - выдавливаю, когда мы приезжаем.
Выхожу из машины, и быстро ее обойдя, открываю дверь и начинаю отстегивать Богдана. Он так умаялся, что даже не просыпается.
Егор тоже выходит. Забирает с пассажирского сидения нашу сумку и идет следом. Я же шагаю, как на казнь.
Возможности и смысла скрывать дальше, больше нет. Да и права я не имею.
- Вика, - зовет тихо Егор, когда мы заходим в квартиру, - давай, сделаем ДНК.
Внутри все обрывается. Я останавливаюсь на пороге спальни и прислоняюсь плечом к дверному косяку.
- Зачем? – еле слышно, - я и так знаю, кто отец.
Переставляю непослушные ноги в сторону кровати и укладываю на нее спящего сына.
- Вика… кто?
Облизываю пересохшие губы, тяну воздух носом.
- Кто? Вика?.. – стоя позади, шепотом не перестает повторять.
Разворачиваюсь и, обойдя его, направляюсь к выходу. Не выяснять же отношения там, где спит малыш.
Егор настигает в коридоре, схватив за плечи, разворачивает к себе лицом. Я почти ничего не вижу, в глазах плотная пелена из слез.
- Он мой? – чуть ли не рычит Зверь, - Вика, отвечай! Мой?!
- Твой! – выкрикиваю я.
Егор словно каменеет. Смотрит мне в глаза невидящим полубезумным взглядом. Грудь ходит ходуном, ему словно воздуха не хватает.
- Прости…
- Как?.. Мой?..
Крутанувшись на месте, он снова летит в спальню. Я за ним, но подойти не решаюсь, останавливаюсь на пороге.
Присев на корточки у кровати, Егор смотрит на сына.
Я же, закрыв руками лицо, тихо плачу. Надо было сообщить. Надо было! Я не имела права скрывать. Богдан и его сын тоже!
