class="p1">– Знаешь, давай встретимся утром и все обсудим, – вдруг сказала Таня. – Так будет лучше, чем разговаривать по телефону.
– Как скажешь. Я заеду? Часов в девять.
– Да, буду тебя ждать.
Офис обойдется и без меня, тем более, что видок у меня тот еще, только людей пугать. А поговорить с Таней надо. Объяснить, что происходит, рассказать, что удалось узнать. И все-таки мне не понравился тон, которым она со мной говорила. Закралось подозрение, что Таня предлагает приехать только для того, чтобы разорвать наши отношения. Но об этом можно было сказать и сейчас, по телефону. Значит, нет? Или я хочу верить, что нет? Потому что мое отношение к Тане не поменялось, я любил её по-прежнему. И не хотел терять, что бы она себе ни придумала.
С этими мыслями я пошел умываться и приводить себя в более-менее приличный вид. Получилось так себе, и ладно. Выпил таблетку от головной боли и лег. Вот теперь бы обдумать все, что удалось узнать от Маши. Итак, они с Никой если не подруги, то хорошие знакомые. Мы с Никой неожиданно очутились в одно время в одном месте. Случайность? Не думаю. Скорее всего, Маша доложила подружке, где мы будем ужинать, и та постаралась попасться мне на глаза вместе с Геной. Хотела похвастаться? Или… выставить брата в дурном свете, а я повелся. На эту мысль наталкивало и фееричное появление Кати и Тани. Что они уже втроем задумали? Завтра выспрошу у Татьяны. А не захочет рассказать она, заставлю Генку.
Пиликнул телефон.
«Ты там жив?»
Коротко и ясно.
«Жив, а ты?» – написал Генке.
«Тоже. Ты урод, братец!»
«От такого же слышу».
«Ночую у Кати».
«Хорошо. А я дома».
«Ну и дурак».
Поговорили, называется. Может, и дурак, но сейчас из меня плохой собеседник, и объяснить толком ничего не смогу. Как же все запуталось! И самое скверное, что я больше не видел способов это распутать. Как доказать, что Ника виновата? Что это она подговорила Машу насыпать нам соли на хвост? Да никак! Записи с камеры нет, а сама Маша не признается никогда, это и так ясно. Вот и получается, что остается смириться с потерей выгодного контракта, а начальнику изложить какую-нибудь удобоваримую версию. Сработало бы, если бы речь не шла о Тане и её репутации. Нет, не позволю её уволить! Тем более что она как раз ничего и не брала. Но подумаю об этом завтра.
Татьяна Никифорова
Я ревела, пока хватало слез, снова и снова прокручивая в голове события прошедшего вечера. Сейчас рядом не было ни Гены, ни Кати – никого, кто бы мог упрекнуть меня в слабости. А там, в «Антике», я отчаянно старалась держать себя в руках. Сначала – когда увидела Пашу с другой девушкой, потом – когда могла оценить, как он отреагировал на появление Ники с Генкой. Ему не было все равно! Он даже разбил брату нос. Ревнует? Если так, зачем встречается со мной? Может, Ника права, и Паша просто хочет доказать ей, что справится и без неё? Что у него все хорошо, есть другая девушка. И эта девушка такая дуреха, что не замечает очевидного.
Когда Катя забирала парней из участка, я сидела в авто и смотрела, как они расходятся в разные стороны. И для себя решила, что не буду торопить события. Пусть Паша сам поймет, чего хочет, и мне нужно было время, чтобы разобраться, чего хочу я. Нет, это не означало, что стала любить его меньше. Наоборот, дело было как раз в том, что любила его слишком сильно.
Прошла на кухню, поставила чайник и вздрогнула от раздавшегося звонка мобильного телефона. Паша. Значит, уже дома, и все в порядке. Сначала хотела не отвечать, но затем решила, что хватит играть в молчанку, ни к чему хорошему это не приведет. Паша хотел увидеться. Я тоже хотела, и боялась одновременно. Боялась поверить и обмануться. Тем не менее, согласилась на встречу, а потом не спала всю ночь, ревела в подушку и не знала, что делать дальше. Что ему сказать? Как сделать так, чтобы он меня понял?
Уснула ближе к утру, даже не поставив будильник, поэтому проснулась от дверного звонка. Заметалась по квартире, пытаясь одновременно причесаться и одеться, а потом вспомнила, что у Паши есть ключи. Не Паша? Глянула в дверной глазок. Нет, все-таки он.
– Досчитай до пяти и проходи в гостиную, – сказала двери, замечая, что закрылась на задвижку. Побежала умываться, чтобы хотя бы внешне походить на человека. Из ванной слышала знакомые шаги, и сердце билось, как сумасшедшее. Натянула домашние шорты, футболку и вышла к Паше. Замерла на пороге, поморгала. Ничего себе! Кинулась к нему, осторожно коснулась лица, поворачивая на свет.
– Паша, ты в больнице был? – спросила испуганно.
– Со мной все хорошо, – ответил он, а я все разглядывала огромный пластырь на лбу, из-под которого виднелась ссадина, распухшую щеку и губу. – Даже в ресторане побывал, они заберут заявление.
– Я рада. Больно?
Пашка пожал плечами и как-то потерянно улыбнулся, и сразу зашипел. Да, с разбитой губой не поулыбаешься.
– И зачем было драться? – вздохнула, обнимая свое несчастье.
– Он первый начал, – надулся Паша.
– Нет, ты.
– Это не я ужинаю с человеком, который, скорее всего, причастен к похищению важного документа. Я в первую минуту вообще подумал, что Гена с Никой это вдвоем провернули.
Я замерла. Ну не дура ли? А я уже решила, что Паша из-за Ники Генку ударил. Точнее, из-за Ники, конечно, но совсем по другой причине. Пашка решил, что у Гены теперь отношения с Никой, и они вместе подставили его под удар. Вот и ударил в ответ, только уже в прямом смысле.
– Паш, это мы с Катей попросили Гену встретиться с Никой, – покаялась я.
– Не понял, – тут же нахмурился он.
– Да что тут понимать… Убрать меня больше всех хочет Ника. Вот мы и решили, что это она замешана в сливе документов. Мы уговорили Гену построить ей глазки и выпытать, правы мы или нет.
– Выпытали?
Кажется, Паша начинал злиться. И на этот раз я прекрасно знала, почему.
– Ну… в какой-то степени. Она прямо ничего не сказала, но намекала. Например, Ника знает, что из офиса слили документы, и в этом обвинили меня. Это ведь на столбах в городе не написано, правда?
Паша задумчиво кивнул. Видимо, тоже пришел к тому же выводу, что и мы.
– А потом
