Маша выведена из-под удара, и тогда можно было рвать глотки.
Самвел погиб в пожаре, сгорел заживо, ни одного шанса выжить. Его неуравновешенная психически дочь впала в беспамятство и отправилась за решетку. На этом все не закончилось, у Самвела осталось много прихлебателей и просто тех, кто был охоч до чужого. Куча недобитков пытались повлиять на исход и финальный дележ бизнеса, отщипывая по кусочку.
Именно поэтому я не спешил возвращать Машу. Хотел, чтобы ей точно ничего не угрожало.
Как чувствовал, меня поджидали в банке. Двоюродный брат Самвела нанял камикадзе и тот бросился на меня со включенной взрывчаткой. Я сильно пострадал… Еще был слаб, но разделался с тем, кто организовал покушение.
Остальные не высовывались…
Я предупредил Осло, что может перебираться поближе, организовал для Малой закрытый санаторий с наблюдением врачей, ведь срок уже немаленький…
***
Перед встречей с Малой я волновался, как никогда прежде. Понимал, что выгляжу не лучшим образом: может быть, шрамы и украшают, но швы на роже — портят. Шитая-перешитая физиономия даже на моих подчиненных действует устрашающе, в особенности, когда я зол, а на трепетную беременную девушку…
Может быть, подождать?
Нет, не могу больше!
Я никогда так не скучал, никогда прежде не тосковал, что рядом со мной нет женщины.
Той Самой…
Мое сердце и душа, которые я считал довольно черствыми и полными цинизма, впервые познакомились с тоской по любимой…
Впервые люблю.
Оттого так страшно оказаться перед дверью палаты.
Сердце трусливо отстукивало свой бешеный ритм.
— Она спит, — шепнула медсестра.
Спит? Даже хорошо. Я полюбуюсь ею во сне, не стану пугать спросонья.
Я осторожно вошел, тихо прикрыл дверь.
Ни одного лишнего звука или движения.
Ни одного.
Я крался к постели, как вор, жадно смотря и не видя ничего, меня слепило, зрение плыло…
Букет опустился на тумбу, едва слышно прошелестела крафтовая бумага.
Маша приподнялась, опираясь одной рукой на кровать, второй придерживая живот.
Такой круглый, такой большой… Я залип взглядом на фигурке Маши и не мог дышать, даже забыл, что нужно повернуться более симпатичной стороной своего лица.
— Вы кто? — спросила Маша. — Кто вы такой?! Вы мне не нравитесь! Уйдите!
Тигран
— Это я, Маш… Малая… Я… Тиг… Тигран… Я! — талдычил, как попугай, пытаясь схватить ее за руки. — Лицом испугал? Это пройдет… Это временно. Только зашили недавно… Опухоль сойдет. Это я, Тигран, Малая, ну ты чего!
— Не знаю я вас! И я не Маша… — отрезала и оттолкнула неловко, поспешила в коридор, зовя. — Петя! Петя… Петр…
Словно в ступоре, я двинул за ней.
— Я тут, — скрипнул зубами Осло. — Что случилось?
— Почему ко мне в палату какой-то наглый мужчина проник? Выгони его! Выгони немедленно, я только уснула. Мне волноваться нельзя.
— Иди в палату, Малаш. Все хорошо.
— Он там стоит! — ткнула пальцем в мою сторону. — Прогони.
Осло вымученно, но зверски посмотрел в мою сторону, недобро полыхая взглядом.
— Отойдите, девушке нужен покой.
Словно во сне я наблюдал, как Маша под локоть к Осло приклеилась, вошла в палату.
— Какие вонючие цветы! — возмутилась. — Убери, пожалуйста. Спасибо.
— Ты это… спи, главное… — неуклюже пожелал Осло и попятился, вышел из палаты, вернул мне букет.
— Охерел? Это что сейчас было? Ты мою женщину присвоил? — я попер на него быком. — Давно тебе зубы не ровняли, ты…
За моей спиной сразу замаячил целый полк охраны.
— Заебало. Заебали. Остопиздело! — заскрипел зубами Осло, развернулся и быстрым шагом направился по коридору, двинув кулаком по какой-то раскрытой двери.
Дерево затрещало.
— Шеф?
— Держитесь рядом, — скомандовал я и выбежал следом за Осло. — Стой, мудак. Я с тобой еще не поговорил. Ты что замутил, а?
Мы уже на улице, на парковке перед зданием. Догнал, махнул кулаком, ударив в район печени.
— Ты что устроил? Я же тебя убью!
Я дернул Осло на себя, он ловко вывернулся, оставив пиджак у меня в руках. Понимаю, что он мог бы ударить, но не стал. Я бы объективно удара не вынес. Не в той форме. Мне одна надежда увидеть Малую придавала силы, а теперь… злость.
Злость и обида: как так, что она меня не узнала!
Разве такое возможно?!
— Ничего я не делал. Вопросы не ко мне. Ясно?
— Нихера не ясно!
— Маше стало плохо. В больницу привезли. Едва не потеряла ребенка. Только с капельниц слезла, — отрывисто отчеканил Осло.
— Я все это знаю! — рявкнул, ненавидя себя за то, что не был рядом в этот момент, когда ей было плохо.
Ненавидел, что дошло до такого, что в какой-то сраной глуши моя девочка так долго жила…
— Вот и результат. Я в душе не ебу, что случилось, но теперь…
— Теперь она тебя мужем считает?! — зарычал.
— Да ебитесь вы со своими браками. Когда мы прятались в деревне, я придумал нам роли и имена. Теперь она ими живет. Все.
— И какая же там роль тебе уготована, актер, блять…
— Я назвался ее братом. Петром. Ее — Маланьей.
У меня чуть кровь носом не хлынула.
— Как ты… как ты ее назвал?! Ааааа… — завыл, закрыв свою изуродованную рожу ладонями. — Издеваешься?!
— Специалист Машу еще не смотрел. Ее только перевели в обычную палату сегодня, и тут… на.
— Значит, так… Ты Петр… недоделанный или… переделанный… Как только она поспит, расскажешь ей, что к чему. Ясно тебе?!
— Сами разбирайтесь. Я уволился. Давно. Гонорар хочу! — потребовал. — Или я кого-нибудь убью. Мне этот детский сад остопиздел. Побеги эти дурацкие. Сопли по десять раз за день. Заскоки беременные. Я чем это все заслужил, а? Чем?! Да я вас видеть не могу, рыгать охота. Все. Хватит с меня. Мой гонорар, — потребовал Осло. — Или я кого-то убью, — посмотрел в сторону моей охраны. — Может быть, всех.
— Шеф?
— Молчите! — рявкнул я. — Ты должен…
— Я ничего и никому давно не должен. Долг я закрыл. Даже с процентом, — нагло заявил Осло. — Сохранил жизнь Марии и вашему ребенку. Все. Теперь гоните мой гонорар и разбежимся. На вас я больше никогда работать не стану. Мой счет вы знаете.
— Болтливый ты стал.
Левый глаз Осло затикал нервно.
— Тебе нужно остаться.
— Нет. Отказываетесь платить по счетам, Тигран Эдуардович? — выдохнул Осло и едва заметно качнулся в мою сторону.
Я вдруг понял, что он мне шею свернет, как птенцу. Сейчас силы не равны. Плюс охрана успеет вмешаться слишком поздно. Изрешетят его пулями, но вот незадача, сам я к этому моменту буду уже мертв…
— Тебе заплатят. Сейчас же деньги переведут.
Я
