мы не будем торопиться. Вместо этого он ложится на меня сверху, его локти обрамляют мое лицо, пока он гладит меня по волосам и осыпает поцелуями мое лицо, шею и грудь. Наша жажда была утолена, но наш аппетит не был полностью удовлетворен.
Он роется в тумбочке в поисках другого презерватива, и я смотрю, как он надевает его, мои глаза прикованы к тому, как его пальцы натягивают резинку на его напряженный член.
Когда он ложится на меня сверху, он заключает меня в объятия, крепко сжимая, когда скользит внутрь. И все это время, пока его тело движется в томных, чувственных движениях, наши губы сомкнуты, а сердца бьются в унисон.
—
Должно быть, я задремала, просыпаюсь пару часов спустя, прижавшись к груди Эмерсона. Он проснулся, гладит меня по спине, читая что-то в своем телефоне.
— Который час? — Спрашиваю я..
— Сейчас полночь, — отвечает он, целуя меня в лоб.
— Мне, наверное, пора идти, — говорю я, но как только я это говорю, моя рука крепче обхватывает его тело, и я не могу представить, как буду вылезать из его теплой постели.
Когда он смотрит на меня сверху вниз, я вижу намек на недовольство в его глазах.
— Я понимаю. Я бы не хочу, чтобы моя мама волновалась.
Что-то в этом заставляет меня чувствовать себя такой юной. Мне двадцать один, и, хотя на заднем дворе стоит домик у бассейна, я все еще вроде как живу со своей мамой.
Снова нахлынуло тревожное чувство того, что Эмерсон не достоин этого.
— Я уверена, что она уже спит, так что ничего страшного, но мне завтра на работу.
Я улыбаюсь ему, сжав губы, и он улыбается в ответ, поглаживая мой голый живот своей мягкой, большой рукой.
— Я думаю, ты можешь прийти завтра немного попозже.
— Я не хочу этого делать. Я буду здесь рано утром.
— Хорошо.
Наконец, я заставляю себя вылезти из-под одеяла и снова натягиваю юбку.
— Наверное, мне придется ехать домой в таком виде, — говорю я, показывая ему свою блузку, теперь уже без пуговиц.
— Ни за что, — говорит он с гримасой.
Не имея на себе ни клочка одежды, он встает с кровати и подходит к своему комоду, где достает футболку.
Я не могу сказать вам, какого цвета или размера эта рубашка, потому что мое внимание приковано к обнаженной заднице Эмерсона Гранта.
Он поворачивается ко мне, и я изо всех сил стараюсь не пялиться на его наготу. Я имею в виду…У меня только что была эта чертова штука во рту. С чего бы мне краснеть из-за этого сейчас?
— Ты в порядке? — Спрашивает он, когда замечает, что я не двигаюсь.
Я поджимаю губы и смотрю ему в лицо.
— Я в порядке.
Он смеется надо мной, когда я снимаю свою блузку и надеваю его рубашку. К моему разочарованию, он надевает свои черные боксеры, прежде чем проводить меня до двери.
— Я бы хотел, чтобы ты осталась, — шепчет он, заключая меня в свои объятия.
Я вдыхаю аромат его кожи и рубашки, которая на мне, и желаю того же.
— Я тоже.
— Но я действительно с нетерпением жду возможности увидеть тебя утром на коленях, — говорит он низким голосом, и дрожь пробегает у меня по позвоночнику.
Я смотрю на него снизу вверх с вожделением в глазах.
— Надень для меня завтра что-нибудь сексуальное, Шарлотта.
— Да, сэр.
— Теперь нам будет так весело, — добавляет он, и эти слова не выходят у меня из головы всю дорогу домой и даже после того, как я забираюсь в свою постель, заново переживая каждый прекрасный момент сегодняшнего вечера.
—
На следующее утро я надеваю наряд, который он так любит, — прозрачная блузка и обтягивающая юбка. Наверное, никогда еще мне так не хотелось идти на работу. Но, думаю, я никогда раньше не ожидала, что меня будут ругать и я получу множественные оргазмы на работе.
Я захожу внутрь, когда прихожу к нему домой на пять минут раньше. Его нет в кабинете, и я подумываю обыскать его дом, но знаю, что он предпочел бы, чтобы я ждала его.
Сбросив пальто и туфли, я беру подушку со стула и кладу ее посреди комнаты. Я опускаюсь на колени как раз в тот момент, когда слышу его отдаленные шаги где-то в доме.
Я опускаю голову, и мое тело загорается в предвкушении, когда я слышу стук его ботинок по полу.
Он на мгновение замолкает, прежде чем подойти ко мне, дотронуться до моего подбородка и запрокинуть мою голову назад, так что я смотрю на него снизу вверх — точно так же, как он делал в тот первый день.
— Такая хорошая девочка, — бормочет он, и я вдыхаю это.
Эти слова — заряд серотонина для моей души. Они говорят мне, что я в безопасности, меня обожают, меня ценят, и мне вообще не о чем беспокоиться в этом мире.
Он наклоняется и мягко прижимается своими губами к моим. Это нежный, быстрый поцелуй, и я уже хочу большего. После того, как он выпрямляется, он идет к своему столу.
— С этого момента тебе нужно больше спать, Шарлотта. Если ты собираешься отсутствовать до часу ночи, тебе нужно оставаться дома до десяти следующего дня, понятно?
— Да, сэр, — мурлычу я.
— Хотя я бы предпочел, чтобы ты вообще не выходила на улицу так поздно ночью. Возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы остаться до утра.
Я улыбаюсь про себя, мои глаза все еще прикованы к полу.
— Да, сэр.
Когда я стою на коленях, а он сэр, а не Эмерсон, он так хорошо играет свою роль. Лишь немного отличающийся от того, кем он является ежедневно, я люблю эту силу, которую он проявляет. Это заставляет меня чувствовать себя так… особенно. Я не знаю, как выразить это чувство словами. Как будто он — это все, и за пределами этой комнаты ничего не существует. У меня нет другой цели, и это действительно заставляет меня чувствовать себя умиротворенной.
Отсутствие другой цели означает отсутствие других забот. Ни платы за дом, ни борющейся с трудностями младшей сестры. Ни отчужденного отца, ни распавшейся семьи. И никакого бывшего парня.
В этом пространстве есть только он и я.
Мои задачи просты и приносят удовлетворение — пожалуйста, мой сэр.
Меня даже больше не волнует, что кто-то скажет или подумает об этом соглашении. Это делает меня счастливой.
— Иди сюда, Шарлотта, — командует он, и я послушно подползаю к нему.
— Встань.
Я поднимаюсь
