Скотт насмехается, но тем не менее молчит. — Меня чуть не убили из-за нее. Моего брата избили до полусмерти.
Мужчина останавливается передо мной и приседает, наклоняя голову, чтобы рассмотреть мои черты. Его взгляд бесстрастен, но когда он опускается на шрам на моей шее, в нем появляется нечто похожее на понимание, расчет, план того, как он собирается причинить мне боль.
Его палец скользнул под мой подбородок, чуть приподнимая голову, заставляя встретиться с его взглядом. Он наклонился, откидывая мне волосы с плеча, и прошептал:
— В каком-то смысле ты спасла его, — шепчет он. — Спасла Хоука. Если бы не ты, его бы там не было, когда появился Энцо.
Мои брови хмурятся.
— Николас заслуживал смерти, но ты была ребенком. Кто-то должен был защитить тебя, как и Хоука, и я дам тебе… вам обоим то, что вы заслужили.
Мой разум затуманился, слова превратился в кашу. Может, я получила слишком много ударов и теперь выдумываю все это?
Он встает во весь рост и поднимает пистолет к моей голове, но тут происходит то, чего я никак не ожидала: Элай хватает меня за руку и швыряет вниз. Я вскрикиваю от внезапного шока и боли, вспыхнувшей в боку. Я перекатываюсь, пытаясь унять боль, и слышу, как вокруг меня начинают кричать люди. Подняв глаза, я вижу, как Элай бросается на Скотта, быстрее, чем тот успевает среагировать, и убьет его пистолетом по голове.
Скотт падает на землю, стонет, пытаясь прийти в себя, и тут раздается выстрел. Мне трудно уследить за происходящим, но я знаю, что это стреляет Элай, и причем в своих же людей.
— Сейчас! — кричит Элай, оттаскивая меня от Скотта, несмотря на продолжающееся кровотечение. — Вставай, Лира, — шипит он. — Вставай и сражайся!
Мой взгляд метнулся вверх как раз в тот момент, когда Хоук бросился к Энцо. В его руке, отражая свет подвала, сверкнуло лезвие ножа, которым он перерезал веревки, удерживающие Энцо.
Одна веревка рвется, затем другая, и вот Энцо свободен…
После чего его взгляд устремляется прямо на меня.
Энцо
Веревки рвутся, когда Хоук проводит по ним лезвием. Я немедленно поднимаюсь, глядя на Блэйк и Скотта за ее спиной. Элай оттаскивает девушку, и я двигаюсь к ним, не сводя глаз со Скотта и прикидывая, как я заставлю его заплатить.
Рядом со мной оказывается Хоук, и я чувствую, как острие холодного металла ложится в мою ладонь.
Люди, работающие на Скотта, в хаосе, стреляют вслепую, не зная, кто друг, а кто враг, ведь Элай ясно показал, на чьей он стороне.
“Здесь будет кровавая баня” — думаю я, чувствуя, как хрустят костяшки пальцев, когда я стискиваю нож в кулаке.
Скотт застонал и отполз, держась подальше от Блэйк, и я улыбаюсь тому, как это чертовски правильно. Я был готов разорвать его на куски за боль, которую он причинил моим близким.
Взять мое — верный способ умереть.
Оттащив Блэйк подальше, я сажусь на Скотта, который смотрит на меня, все еще слегка шокированный ударом, нанесенным Элаем.
Его взгляд, остекленевший от ужаса, впился в меня словно мольба о пощаде. Но я отнюдь не друг, не ангел-спаситель.
Нет. Я был смертью. Я был болью. Я был страданием.
Я был местью.
Его руки поднимаются, чтобы блокировать удар, но я все равно попадаю в него: кулак в висок, другой ломает нос. Кровь брызжет на костяшки пальцев, а я продолжаю колотить по его лицу, как по мешку в спортзале.
Никто не придет за моим Хоуком.
Никто не может преследовать мою Блэйк.
Я бью до тех пор, пока его лицо не превращается в окровавленную массу, но он все еще дышал, слабо сопротивляясь, пока я забирал его жизнь.
Это была его расплата.
Это был долг, который он должен был выплатить мне.
Я слышу свое имя. Его кричат, плачут и всхлипывают, но это не закончится, пока сердце этого ублюдка не перестанет биться.
Моя рука опускается к его горлу, и лезвие ножа, который Хоук использовал, чтобы освободить меня, вонзается в шею Скотта. Я нажимаю медленно, целенаправленно, чтобы он почувствовал каждую унцию боли. Я не уступаю и не останавливаюсь, пока нож не появится с другой стороны, а затем с рычанием рву его вверх.
Я с удовлетворением наблюдаю за тем, как его горло разрывается, плоть, мышцы и кровь брызжут, когда я разрываю его ножом.
Мертв.
Скотт был мертв.
Кровь заливает мои руки, одежду, лицо.
Я чувствую, как она течет по моей коже, теплая, влажная и чертовски приятная. Его тело безжизненно лежит подо мной, горло разорвано, рот разинут, глаза расширены.
Тяжело дыша, я поднимаю взгляд. Первым делом вижу Хоука, держащего Блэйк, саму девушку, смотрящую на меня не со страхом, но с широко распахнутыми глазами, а потом Элайджу, брата Хоука.
И я двигаюсь на него, не задумываясь.
Он со стуком врезается в стену, и эхо удара отдается в моей голове. Я держу его горло в своей руке, кровь размазывается по его коже, но во взгляде не было страха, только понимание.
— Энцо, — спокойно говорит Хоук позади меня. — Энцо, все кончено.
— Еще нет, — рычу я.
— Не трогай Элая, — говорит Хоук. — Не надо, Энцо.
— Все в порядке, — говорит Элайджа своему брату.
Ярость, которую я чувствую, крепко держит меня в руках, словно монстр, захвативший контроль.
— Энцо, — рука Хоука опускается на мое предплечье, и я делаю первый вдох за долгое время. — Ну все, чемпион, — говорит Хоук, — возвращайся ко мне.
В подвале воцаряется тишина, единственным звуком становится неловкое шарканье ног окружающих нас мужчин, не знающих, что делать дальше. Все было кончено. Скотт был мертв, а Элай под моим контролем. У них больше не было приказов.
— Нам нужно доставить Блэйк к Девону, Энцо, — говорит Хоук. — У нее кровотечение.
Я резко оборачиваюсь к ней, все еще стоящей на коленях. Ее кожа кажется чуть бледной и липкой, но она в сознании, и в ее взгляде — такая нежность, что это прогоняет остатки моего гнева, с которым Хоук так и не смог полностью справиться.
Мои пальцы медленно разжимаются, отпуская горло Элая. Он тяжело опускается, согнувшись в талии, чтобы перевести дыхание.
— Уходи, — приказываю я тихим голосом. — И не возвращайся, мать твою.
— Позаботься о нем, — говорит Элай.
Я прищуриваюсь, наблюдая, как он приближается к оставшимся мужчинам и собирает их вместе, заставляя следовать за собой и оставляя позади хаос.
— Нам нужно навести порядок, — говорю я, поворачиваюсь и иду
