Ознакомительная версия.
Он прошел мимо и обернулся. Он меня боялся и не хотел видеть. Странно. Что я могу сделать ему теперь, когда для всех чего-то стоящих людей я стал персоной нон грата? Его глаза горели ненавистью и страхом. Я вдруг подумал — возможно, хоть я вовсе и не думал о Диме Каре и о наших с ним разногласиях, он все время думал обо мне. Возможно, опасался меня. Возможно, искал какие-то оправдания тому, как пошло и мерзко слил меня, наплевав на нашу дружбу. Наверное, у него со мной куда больше проблем, чем у меня с ним. Кто знает, во что там верит Дима Кара и что он там себе напридумал про меня. В любом случае, сейчас меня это интересовало меньше всего. Я подписал контракт, выскочил из «Стакана», отдышался на чистом холодном воздухе, февральские снежинки падали на мое лицо и тут же таяли, морозы еще держались, и все же что-то неуловимо давало понять, что не за горами весна. Я поехал на Белорусскую, чтобы отследить монтаж декораций для первых съемок. Потом мне нужно было встретиться с редакторами, чтобы принять варианты рабочих сценариев для рекламных роликов СМС-голосований. Дел было по горло, успеть бы все переделать до вечера. Сегодня вечером. О, как сильно я хотел, чтобы вечер настал немного быстрее.
* * *
Да, я назвал Ирину своей девушкой. Больше того, когда сгорающий от любопытства Бодин пристал ко мне со своими вопросами, я заявил, что живу с ней и чуть ли не собираюсь на ней жениться. Было любопытно, как изменилось выражение его лица. Он дымил мне в лицо и спрашивал, неужели я «это все» серьезно. Я улыбался и клялся, что буду сопротивляться до последнего, однако крепости мои почти пали. Я нес какую-то чушь, смеялся и говорил о новом тренде жить по системе ЗОЖ.
— ЗОЖ? — озадаченно смотрел на меня Бодин.
— Ты что, не знаешь? Ну ты даешь! Сейчас все переходят на ЗОЖ, с ума сошел? Посмотри в Интернете, срочно, — стебался я. Здоровый образ жизни — аббревиатура, не слишком-то популярная в «Стакане», но теперь, я уверен, Бодин разнесет мои речи по коридорам. Главный принцип продюсеров — кидай понты, экономь бабки, и я умел это делать, как никто другой. Не расхаживать же с виноватым видом, не объяснять всем и каждому, что за отношения у меня с девушкой!
Отношения. Я шел домой с классическим набором профессионального ловеласа — цветы, бутылка и коробка конфет. Цветы я выбрал самые что ни на есть банальные — рубиново-красные розы на длинных ножках, зная по опыту, что всем изыскам женщины предпочитают простые и ясные послания. Ярко-красный считался воплощением страстных чувств, и еще ни разу этот вариант меня не подвел. Бутылка содержала в себе благородное красное вино, но в нем я не был уверен. Ирина могла настоять на полной алкогольной стерильности нашего делового вечера любви. Просто с бутылкой я чувствовал себя почему-то увереннее. Конфеты, дорогой швейцарский шоколад, Ирина должна была оценить. Кроме того, говорят, что от качественного шоколада у женщин поднимается настроение. Я был заинтересован в том, чтобы у нее сегодня было прекрасное настроение. Это было в моих интересах.
— Э, брат, да ты волнуешься! — сказал я самому себе, вдруг случайно увидев себя в небольшом зеркале нашего лифта. Лицо раскраснелось с мороза, глаза блестели, на длинном кашемировом шарфе еще оставались нерастаявшие снежинки. Интересно, как на самом деле Ирина меня видит? Считает ли меня красивым? Я знаю, что многие девушки вполне положительно оценивали мою внешность, любили теребить меня за волосы, любили, когда я забывал с утра побриться и приходил на свидание с легкой щетиной. Они говорили, что я с нею выгляжу мужественно и как на рекламе бритвы «Gillett». Ирина на меня никогда не смотрела. Я понятия не имел, что она чувствует, зато вдруг понял, что сам чувствую кое-что. Волнение и какое-то смятение заставило меня переждать пару минут, прежде чем я сделал шаг на лестничную площадку. От мысли, что прямо сейчас, буквально через несколько мгновений я увижу ее, заставила меня ухватиться за лестничные перила. С чего бы?
— Ириш, я дома! — крикнул я, включив свет в прихожей. Я сильно постарался, чтобы звук моего голоса прозвучал точно так же, как и всегда. В квартире было темно. — Иришка, ты спишь? Я принес тебе конфетки.
Тишина. Не разуваясь, я прошел в гостиную, а оттуда в кухню, прямо в ботинках, с которых стекал растаявший снег. Мне было наплевать. Ирины не было дома. В ее комнате тоже было тихо и темно, она не спала, она ушла куда-то. Куда и зачем она ушла сегодня, когда мы договорились о том, что сегодня вечером. Передумала? Испугалась? Уехала в Таганрог?
Я почувствовал что-то неприятное, как будто у меня прихватило сердце или вроде того, только вряд ли проблема была медицинского характера. Я бросился в Иринину комнату снова и осмотрел там все на предмет наличия вещей. Обилие Ириных тряпок, глина в каких-то пакетах кое-как меня успокоили, а особенно порадовала ее розовая пижама, валяющаяся на полу около кровати. В комнате царил беспорядок, и это каким-то странным образом подействовало на меня умиротворяюще. Значит, она не уехала насовсем. Тогда где же она?
Я вернулся в кухню и подошел к окну с широким подоконником, где лежала подушка и плед. Любимое Иркино место в моем доме. Почему я так переживаю? Это же просто девушка. Одна из целого легиона девушек, получавших букет пунцовых роз, коробку конфет и бутылку вина. Но каким-то образом Ирина совсем не вписывалась в этот список, и я, глядя на стоящие внизу машины, вдруг отчетливо это понял. Понял, что, если бы я вручил ей эти пошлые розы, она бы только рассмеялась и предложила бы мне немедленно убрать трупы этих цветов подальше, а лучше их где-нибудь похоронить.
«Вот ты дурак!» — сказал я самому себе и тут же рванул в прихожую, схватил букет с кушетки и бросился на лестничную клетку, к мусорке. Потом мне все же стало жаль этих красивых бутонов, и я, подумав еще немного, принес из квартиры пустую трехлитровую банку, наполовину заполненную водой, и поставил цветы туда. Потом подумал еще и перенес букет на этаж ниже, чтобы Иринка, возвращаясь, не увидела бы его. Это тоже было бы глупо. Ты вообще ведешь себя глупо. С чего ты решил, что она вернется? Может, она уехала на всю ночь к какой-нибудь подруге. Позвонила своей подруге и посоветовалась. Ты же знаешь, что происходит, когда девушки начинают советоваться со своими подругами. Они тут же начинают требовать белое платье и штамп, рыдать и протягивать руки к небесам. Только не Ирина. «Плевала она на белое платье», — ответил я сам себе, вернувшись в дом. Я убрал подальше бутылку вина, запихнул в рот очередную пластинку с никотином и принялся заниматься любимым делом — самокопанием и самоедством. Кстати, это ли не странно. Никогда раньше не видел девушку, которая не хочет замуж. Об этом и речь. Она не совсем нормальна. А ты ждешь ее, как дурак. А ей на тебя тоже плевать, как и на платье. Она, может, уже позвонила своему Петру и сейчас делает себе ребенка с ним, — от этой мысли я почувствовал себя вдруг несчастным. Я как-то старался не концентрироваться на том, что для Ирины вся эта идея — только средство, что сам я ей совершенно безразличен. В какой-то степени такая условная договоренность меня устраивала, она давала мне ту лазейку, которой всегда недостает в отношениях с девушкой, когда отношения — это последнее, чего ты ищешь. Однако мысль о том, что я могу быть в этом деле легко и просто заменен на кого-то другого, на Петра или на какое-то третье лицо, была крайне неприятна, и я начал злиться. На себя и на Ирку. Я открыл коробку конфет и принялся их есть, говоря себе, «ну и ладно, ну и пусть». Страшно захотелось курить, несмотря на никотиновую жвачку. Я оглянулся и, презирая сам себя, принялся рыться в шкафчиках. Сигарет не было, я взял еще одну конфету и слопал ее целиком, практически не ощутив вкуса. Швейцарский шоколад, тоже мне.
Ознакомительная версия.
