Она нашла его. Они, наконец, оказались в одном и том же месте в одно и то же время.
– Я будто стою на обрыве над пропастью, – прошептала Алекса.
– Я не дам тебе упасть.
– Но вдруг ты заставишь меня спрыгнуть.
– Только если ты захочешь.
– Когда ты рядом, я всегда хочу спрыгнуть… что бы мы с тобой ни делали.
– Со мной то же самое, но если слишком рано…
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, точно не слишком рано.
Трикотажный топик отправился вслед за джемпером. Алекса тряхнула волосами, освобождая их, и подумала, что, к счастью, надела сегодня один из своих самых красивых бюстгальтеров.
– Ты прекрасна, Алекса. Я всегда знал, что ты станешь красавицей.
– Правда? Я же была тощая… – пробормотала она, смущенно скрестив руки на груди.
– Теперь уже нет, – тихо сказал Брейден, приближаясь и обнимая ее за талию. Алекса почувствовала жар его пальцев, представила, как его руки касаются ее тела. – Давай взглянем на остальное. – Он расстегнул «молнию» ее джинсов.
Алекса помогла ему стянуть джинсы, отбросила их и забыла обо всех сомнениях, когда Брейден впился губами в ее губы.
Он страстно хотел заняться с ней любовью, но спешить не собирался. Скользнул губами по ее подбородку к шее, поцеловал ключицу.
– У тебя еще остались веснушки… – Его губы коснулись россыпи светлых пятнышек над розовыми кружевами бюстгальтера.
Ей стало трудно дышать. Намеренно неспешное соблазнение лишало ее сил, воли, разума.
За губами последовал язык, Алекса вцепилась в плечи Брейдена и едва не застонала от облегчения, когда он сорвал разделявший их бюстгальтер и впился губами в изнывающий от ноющей боли сосок.
– Слишком медленно, – пробормотала она.
– Недостаточно медленно, – возразил Брейден и опустился перед Алексой на колени. Прижался губами к ее пупку, перебирая пальцами край крохотных кружевных трусиков. Снова за его губами последовал язык… и вдруг, будто сквозь туман, до нее донесся вопрос: – Что это?
– Что? – Алекса опустила глаза и увидела, как Брейден обводит кончиком пальца татуировку на ее левом бедре.
– Надо же, бабочка. Совсем как те, за которыми ты гонялась.
– И ни разу не поймала. А ты говорил, что нечего и пытаться. Кое-кто должен быть свободен.
– И ты хотела быть свободной. – Брейден поднялся с колен, заглянул в ее глаза. – Ты хотела стать бабочкой. Ты хотела улететь от всех своих домашних проблем.
– Больше всего на свете. И это желание только усилилось после того, как мы уехали отсюда и я стала маминым якорем.
– Когда ты сделала эту татуировку?
– После окончания колледжа, после того, как узнала, что ты женился. Я долго бродила по нашему любимому пляжу. Понимала, что не смогу вернуть прошлое, но хотела снова почувствовать то, что чувствовала в детстве с тобой. Свободу.
– И посадила бабочку на свою попку, – улыбнулся Брейден.
– Чтобы напоминала мне о свободе полета. Но какие там полеты! Я даже боялась взглянуть на небо. Уставилась в землю и двинулась вперед… в какой-то бесконечный поход в никуда.
– Теперь все изменится, – твердо сказал Брейден. – Алекса, я хочу, чтобы ты летала.
– Только с тобой вместе. – Она прижалась губами к его губам и потянулась к застежке его джинсов.
Вдвоем они быстро освободились от остатков одежды. Медлительность сменилась жарким нетерпением.
И когда они остались нагишом, Алекса восхищенно улыбнулась:
– Блеск. Даже не представляла, что ты вырастешь таким неотразимым.
Он ухмыльнулся.
– Взаимно.
Обнявшись, они упали на кровать и с изумлением и страстью, сознанием новизны и вспыхивающими воспоминаниями исследовали тела друг друга. Не было никакой неловкости, обычной при первом свидании. Все было так, будто они ждали этого момента пятнадцать лет, и теперь их тела точно знали, что делать. Полная гармония, полное взаимопонимание, ответы, возникающие раньше вопросов. Алекса чувствовала, что ее близость с Брейденом идеальна и абсолютно правильна… она чувствовала, что наконец нашла дорогу домой.
* * *
Алекса проснулась через несколько часов. В гостиничном номере было темно, и ей показалось, что уже ночь, но на электронных часах светились зеленые цифры: двадцать пятнадцать. Шевелиться не хотелось. Под боком Брейдена ей было очень тепло и уютно, ее голова покоилась на его груди… Вдруг ритм его дыхания изменился. Алекса приподняла голову и взглянула на его лицо.
Брейден открыл глаза, улыбнулся Алексе, поглаживая ее голую спину.
– Привет. Который час?
– Девятый.
– Не шутишь? Мы так надолго вырубились?
– Да, мы оба вымотались, – ответила Алекса, без смущения вспоминая все их чудесные безумства.
– Нам надо было многое наверстать. – В его глазах мелькнуло сомнение. – Ты так себе это представляла?
– Брейден, все получилось гораздо лучше, потому что было на самом деле. Реальность, а не грезы, когда я просыпалась в одиночестве, опустошенная и печальная, и скучала по тебе.
– Я тоже о тебе грезил.
У нее в животе заурчало, и Алекса покраснела от смущения.
– Не очень-то красиво.
Брейден расхохотался.
– Я тоже голоден.
– Жаль, что здесь не подают еду в номера.
– Можем что-нибудь заказать в кафе.
Алекса обрадовалась, что Брейден не хочет выходить, не хочет одеваться и покидать ее. Залучив Брейдена в свою постель, она вовсе не жаждала его отпускать.
– Хорошая мысль.
– Если любишь китайскую кухню, могу порекомендовать «Хот Вок». Я приятельствую с Ханом, сыном хозяина. В последние два месяца я практически жил на готовой еде. Если найдешь мой сотовый, я ему позвоню.
Алекса прихватила простыню и, заворачиваясь в нее, отправилась на поиски телефона.
– Эй, ты мне загораживаешь весь вид, – поддразнил Брейден, явно не стесняясь собственной наготы. А в общем, зачем ему прикрываться? У него изумительное тело.
– Ты уже видел достаточно, – возразила Алекса, кидая ему телефон.
– Я сам скажу, когда будет достаточно.
– Просто звони.
Алекса ушла в ванную комнату, надела один из гостиничных халатов, а когда вернулась, Брейден, уже в трусах, разговаривал по телефону. Она присела на край кровати.
– Надеюсь, ты заказал горы еды, – сказала она, когда он закончил разговор. – Я умираю от голода.
