Ознакомительная версия.
Синий свитер огромный, как будто сидишь в одеяле.
– Ну что, в свитере не заметно? – спросила Катька. – Как ты думаешь, Санечке не бросится в глаза, что я в его свитере и не совсем симметричная?
Я почти успокоилась. Если Катьку волнует СОВСЕМ ДРУГОЕ, значит, можно не плакать, а печь пирог с яблоками. Хотя лучше бы Катька испекла, тогда совсем как будто ничего не было.
Когда происходит что-то очень страшное, не так невыносимо страшно, как когда об этом думаешь, потому что это УЖЕ ПРОИСХОДИТ. Катька обсуждает с Викой, где ей спать. У нее бинты, ей больно, она хочет спать отдельно от Санечки.
– Ты же знаешь, какой он… – Катька показывает на бинты, – мне лучше спать в кабинете, одной, я не буду ему мешать.
Она имеет в виду, что Санечка не может видеть признаков чужой болезни, не может видеть бинты с проступающей кровью, не может видеть чужую боль.
– Ну да, пожалуй, тебе будет удобнее в кабинете, – соглашается Вика.
Вика имеет в виду, что она знает, какой Санечка.
– Я теперь урод, – сказала Катька, – только не говори «что за глупости», а то я тебя укушу. Он будет меня жалеть. Но он никогда не будет спать со мной в одной постели, потому что я урод.
У нее виноватый голос, виноватые глаза.
– Ты точно урод. Моральный урод. Он спит с тобой столько лет, грудью больше грудью меньше… – невозмутимо сказала Вика.
Со стороны кажется, это цинично и грубо, но Катьке нет, не грубо, – Катька засмеялась.
Катька с Викой рассматривают журналы. В журналах… НЕ БУДУ БОЯТЬСЯ, ЭТО НЕ ЧЕСТНО! Там протезы.
– Такую красоту, как у тебя, конечно, не добыть, – деловито говорит Вика, – но ничего, будет вполне красиво…
Это она о протезе – он не такой красивый, как Катькина грудь, но будет нормально, никто не заметит.
– А как тебе вот это? – Это она про белье.
Есть еще белье, специальные лифчики. От этих журналов становится не так страшно, как будто выбрать протез обычное дело, как заказать по каталогу платье.
Вечером Санечка принес Катькины любимые конфеты, Катькины любимые пирожные, Катькино любимое вино. Вино ей пока нельзя, а конфет можно. Она съела сразу три.
– …Катька? – улыбнулся Санечка. – Ты почему в кабинете, а не в спальне? Не бросай меня, я хочу с тобой…
Катька ему не поверила – я видела по лицу. Она уверена, что он из жалости, чтобы она не думала, что она урод.
…Я утром не нашла Катьку в кабинете, постучалась к Санечке. Катька такая маленькая рядом с Санечкой, золотые волосы разметались по его плечу, Санечка ее обнимает, как ребенка, прижимает палец к губам – тише, она спит. На бинте проступила кровь.
Все ведут себя как всегда. Вика утром кричала, топала на нас ногами, сердилась на все, звонила по телефону и тоже кричала.
Она развила бешеную деятельность – профессор достает какую-то заряженную воду, критик узнает про лечение на Тибете, дядя Лева записал Катьку в экспериментальную программу лечения в Германии, а сама Вика, наорав на всех, умчалась с таинственным видом – к знакомым колдунам.
Катька тоже ведет себя как всегда. Стесняется, что оказалась в центре внимания. Смеется, а сама только и думает, как бы никого не обеспокоить. Боится, что не нравится Санечке. Вчера на ночь красила губы.
И только Санечка ведет себя не как всегда.
Из театра звонили все, особенно Ленка с Женькой. Плакали, говорили: «он герой», «какой благородный человек», «мы все в шоке от его героизма», и даже «а мы-то всегда считали, что он эгоист…» и еще «какая любовь».
Но дело не в том, что это любовь и героизм, – это просто наша жизнь, а Ленка с Женькой ничего про нас не понимают.
Дело не в том, что Санечка прижимает к себе Катьку в бинтах, хотя мы-то знаем, он падает в обморок от одной мысли о том, что кто-то порезал палец. Дело в том, что он очень, страшно, невероятно боится.
Вторник. Элик проводил меня до памятника Екатерине. Простил мне эту дикую сцену, в которой я, кстати, нисколько не виновата.
Я соскучилась. Глупая нечеловеческая куколка мой единственный друг.
– Я слышал, твой отец женился. Мои и мамины поздравления, – сказал Элик.
– Спасибо, – сказала я.
– Я слышал, у вас несчастье. Мои и мамины соболезнования, – сказал Элик.
– Передай привет своей маме, – сказала я насмешливо и злобно, как будто я ядовитый гриб. Но Элик не понял, кивнул, как будто я и правда передала ей привет.
Но я бы все отдала, чтобы сейчас было тогда! И пусть противная Швабра была бы моей мачехой, пусть бы она отвела меня в лес, в лесу тоже можно жить!
Какие это были детские, глупенькие пустяки. А ведь я была искренне несчастна. И не думала, что может быть еще хуже.
Наводит на довольно страшные мысли – неужели всегда может быть ЕЩЕ ХУЖЕ?
…Но что еще бывает?..
Дома у нас странно – как будто трагедия, но как будто все как прежде. Как будто кто-то чудом спасся от пожара, сильно обгорел, но вот же он лежит – живой, и все страшное позади. Все САМОЕ СТРАШНОЕ позади, а теперь начинается жизнь.
Санечка – у него такая идея. Как будто ничего не происходит трагического. Как будто Катька не лишилась красоты, как будто ее не изуродовали, как будто, наоборот, все отлично.
Но он незаметно изменил свой день, приходит домой рано и уходит в театр поздно, а иногда как будто нечаянно остается дома. Вчера весь вечер рассматривал вместе с Катькой каталоги вилл в Интернете – Санечка хочет поехать в Италию, в Тоскану. Снять дом среди виноградников и ездить во Флоренцию. Или просто сидеть в тени на террасе и любоваться видом, как у Рафаэля, Перуджино – холмы, виноградники, закат.
Катька радуется – она мечтает об Италии, всегда мечтала, я тоже радуюсь, и только Вика назло нам хочет не в Тоскану, а в Валенсию.
Знаете, как это? Как будто ты смотришь каталоги, обсуждаешь виллу, а в тебе горит огонь, жжет тебя изнутри.
На самом деле мы только делаем вид, что живем. На самом деле мы ждем.
Мы ждем результатов анализа. Мы ждем, как будто это объявление нашего приговора, от этого анализа зависит все.
Потому что сначала я не понимала. Я думала, что удалили, и все. А они понимали сразу.
Оказывается, самое главное – этот анализ.
Анализ показывает, какие клетки. Все эти клетки плохие, но они могут быть совсем плохие, злые клетки. Эти клетки означают плохой прогноз. В Интернете написано – НЕ БУДУ БОЯТЬСЯ. Написано – прогноз два года, год, полгода Катька этого не читала, я читала одна, пока она спала.
Если это так, если окажутся эти клетки, тогда я просто сразу умру, и все. Я не буду это терпеть, ждать, когда пройдут эти полгода, год… я просто сразу умру сама, и все. Я НЕ ХОЧУ ЖИТЬ И ЗНАТЬ, ЧТО ВСЕ НЕ НАВСЕГДА!
Ознакомительная версия.
