* * *
— Как прошло твоё собеседование? — спрашиваю, покосившись на сидящего рядом Матвея, и с улыбкой замечаю: — Сегодня ты светишься оптимизмом.
— Надеюсь, что там у меня всё получится.
— А что за компания?
— Занимается грузоперевозками.
— И как, на твой профессиональный взгляд? Перспективная?
— Они давно на рынке, — скупо отвечает Матвей, отворачиваясь к окну.
— Ну они хотя бы понимают, какого талантливого и опытного специалиста могут заполучить? — продолжаю я своё ободряющее наступление.
— Едва ли. Я откликнулся на вакансию без опыта.
От неожиданности я забываю следить за дорогой и впиваюсь в Матвея глазами.
— В каком смысле?
— Им требовался менеджер по логистике.
— И что входит в обязанности менеджера по логистике?
— Работа с текущей клиентской базой, ведение документов, — начинает цитировать Матвей, глядя перед собой. — Закрытие заявок, контроль транспорта на линии, своевременная доставка грузов.
Грудную клетку распирает от желания проорать «Нет!». Матвей слишком хорош для такой работы. Он же, чёрт возьми, самый настоящий гений. Какого хрена он должен заниматься тем, на что сгодится любой другой?
— Матвей, рано сдаваться. Ты обязательно найдёшь работу, которая тебя достойна.
— Это нормальная работа. Параллельно я буду подыскивать что-то другое. Нет смысла сидеть дома, ожидая, когда на меня свалится благодать.
Приходит моё время уставиться в окно. Послать бы к чёрту это кино и развернуться домой. И Багрянцев, как назло, до сих пор не перезвонил.
* * *
— Как тебе фильм? — Матвей переплетает наши пальцы и, поднеся мою ладонь к лицу, трётся об неё носом. — Ты пахнешь попкорном.
Я ловлю любопытные взгляды двух девушек, идущих нам навстречу, и борю в себе слабовольное желание отдёрнуть руку. Они ровесницы Матвея, а я даже в джинсах и рубашке выгляжу старше его.
— Фильм нормальный. Только я так и не поняла, для чего была та сцена с коляской. Будто режиссер хотел развить новую ветку сюжета, но потом передумал.
— Тоже обратил на это внимание. Ружьё не выстрелило. — Поцеловав меня в висок, Матвей начинает оглядываться по сторонам: — Где-то здесь должен быть ресторан. Хочешь перекусить?
После небольшой заминки я мотаю головой.
— Нет, наверное. Давай лучше поедим дома.
У меня есть две причины, чтобы отказаться. Во-первых, я понятия не имею, может ли Матвей позволить себе потратить лишнего. Ему важно доказать мне свою самостоятельность, и он будет до последнего делать вид, что у него всё в порядке, тем самым усугубляя мою вину.
А во-вторых, ресторан, про который говорит Матвей, обожает Таня, и есть риск, что после работы она заедет именно сюда. А я пока не готова с ней встречаться и делиться тем, что происходит в моей жизни. Через полторы недели Игнату исполняется сорок, и меня, разумеется, пригласят на празднование. А я не чувствую себя готовой прийти за руку с Матвеем. Ловить на себе вопросительные взгляды, слышать осуждающие шепотки. Половина друзей Игната Матвею в родители годится.
Когда мы подходим к эскалатору, звонит мой телефон. На экране — номер Багрянцева. Напряжение во мне сменяется вспышкой облегчения. Я было подумала, что он намеренно решил меня продинамить.
Говорю Матвею, что мне нужно в туалет и, закрывшись в кабинке, перезваниваю Андрею.
— Извини, Стелла. Весь день в разъездах был. Сто лет не слышались. Как твои дела?
— У меня всё хорошо, — выдаю я ничего не значащую фразу. — Как Света поживает?
— Светка вся в делах. Заезжай в гости как-нибудь. Сама тебе похвастается.
— Заеду. Андрей, я вокруг и около ходить не буду, хорошо? Всё-таки не первый день друг друга знаем.
— Конечно, Стелл, — звучно хохочет он. — Говори как есть.
Я глубоко вздыхаю. Прикрываю глаза.
— У меня есть очень хороший парень на примете. Очень талантливый во всём, что касается финансов. Ты мог его видеть со мной на выставке. Он инвестиционным прогнозированием занимается. Без преувеличения гений, Андрей. Так вышло, что ему сейчас нужна работа. Мог бы ты у себя что-нибудь для него подыскать? — Я переступаю с ноги на ногу и до боли кусаю губу. Как же мучительно просить. — Ты меня знаешь. Я бы не стала просить за того, кто этого не стоит. Но за Матвея ты мне ещё спасибо скажешь.
— Я услышал тебя, Стелла. — Тон Багрянцева меняется, из расслабленного и благодушного становясь собранным. — И я понял, про кого ты говоришь. Москва всё та же деревня. Но с вакансией, боюсь, не помогу. Ты меня пойми: мой штат полностью укомплектован и кого-то увольнять будет несправедливо.
Крепко сжимаю трубку. Я слишком хорошо знаю Андрея. Он обожает быть полезным, даже когда его не просят. Такая натура. Если в его огромной компании действительно не оказалось ни единого вакантного места, он бы сказал, что подумает над другими вариантами. А тут ни черта.
— Дело в Романе? — как можно ровнее переспрашиваю я.
Багрянцев тяжело вздыхает.
— Стелл, мне с ним ещё сотрудничать. Мало кто хочет портить с твоим мужем отношения.
— Это клевета, — хриплю я, зажмурившись. — Матвей ничего не сливал конкурентам.
— Не буду спорить, Стелла. Но пока помочь не смогу.
Я сбрасываю вызов, не прощаясь. Не осталось сил на вежливость. До этого момента я пребывала в уверенности, что слухи о вероломстве Матвея не выходили за пределы «Родинский и партнёры». А оказалось… Грудь ломит от учащённых вдохов. Ублюдок. Мы с Матвеем и без того никуда не выходим… Никто о нас не знает… Всё, как он и хотел. Так какого чёрта? Почему он не успокоится?
Телефон вновь трезвонит. На этот раз это мама. Я сжимаю переносицу, приводя себя в чувства, и принимаю вызов.
— Привет, дочь. Как твои дела? Не отвлекаю?
— Говори, мам, — натянуто отвечаю я.
— Да я просто так звоню. Ты сегодня в гости вроде бы хотела заехать и пропала.
— Были дела.
— Да, я так и поняла. Ты… — Мама делает паузу. — Ты сегодня снова со своим мальчиком?
С последней фразой нервы неожиданно разносит в щепки. Каждая пора на коже раскрывается, выпуская наружу накопленные отчаяние и гнев.
— Он не мальчик, мама, ясно?! Ему двадцать три!
Я с остервенением вдавливаю красную трубку в экран, вкладывая в это движение каждую бушующую эмоцию. Если до этой секунды мне казалось, что дела не окончательно плохи, то сейчас кажется, будто весь мир ополчился против. Я не хочу никуда выходить. Хочу остаться здесь без необходимости быть сильной и держать лицо. Я устала мучиться бессилием от невозможности что-то изменить, устала страдать нескончаемым чувством вины за то, что угробила Матвею жизнь, устала вздрагивать под любопытными взглядами.
Пригладив волосы, смотрю на себя в зеркало. Господи, на кого я похожа? Лицо перекошенное, глаза как у безумной. Делаю три глубоких вдоха и, отвернувшись, прикладываю телефон к уху.
— Что хотела? — отрывисто бросает муж.
— Поговорить.
* * *
К офису мужа я подъезжаю, как и условились, после обеда. Мне нравится моё состояние: оно ровное, выжженное. Эмоции спят, нет ни одного намёка на мандраж перед встречей с тем, кто задался целью испортить мне жизнь.
Продуманного плана на этот разговор у меня тоже нет. Знаю только, что держаться в стороне я больше не в силах. Всё-таки мы с Романом шесть лет вместе прожили. Хотя бы что-то человеческое должно было в нём остаться.
Ирина при виде меня взмывает вверх как выстрелившая петарда и растерянно хлопает глазами. Не знает, как себя вести. Слухи о разводе, конечно же, разлетелись по офису, и здесь мне, как раньше, не рады.
— Я к Роману Анатольевичу, — говорю сухо, избавляя её от необходимости допытываться, что мне нужно. — Он в курсе моего визита.
Не дожидаясь, пока Ира сможет сложить мысли в слова, я направляюсь к намеченному кабинету. Интересно, за всё это время она хотя бы попыталась узнать, как дела у Матвея? Или её привязанности хватало лишь на пускание слюней из-за стойки?
