От слов приятеля мне делается дурно.
— В смысле психу?
— В том самом, клиническом. Он же неадекватен! Как ты мог ему ее отдать?
— Но я не отдавал! — развожу руками. — Она сама к нему от меня ушла…
Марк смотрит на меня непонимающим взглядом. Его левая бровь стремительно взлетает:
— Как это сама ушла? К нему? Ты уверен, что дело обстоит именно так?
Напрямую она мне этого не говорила, конечно. Но вывод напросился сам собой.
Однако сказанное адвокатом мне категорически не нравится. Беспокойство за бывшую невесту удесятеряется. Тут же тянусь за телефоном, набираю номер Миры. А она скидывает. Берет и просто скидывает меня!
Следом прилетает сообщение: «С ребенком все в порядке, когда он родится, я тебя извещу. Не звони мне больше».
Читаю и перечитываю сообщение, показываю его Марку:
— Видишь, что? Она даже говорить со мной не хочет. Ушла к нему, и все…
— Глеб, послушай меня, — говорит он вкрадчивым голосом. — Езжай туда и забери ее. Может, это вообще не она писала. Я этому даже не удивлюсь, говорю же, он неадекватен! Ты бы видел его на суде, он там такое исполнял, прибить меня грозился…
В этот момент вспоминаю сбивчивый рассказ Миры про своего бывшего, абсолютно нереальную историю издевательств. По крайней мере тогда мне так показалось.
Поднимаю на приятеля злой взгляд и цежу, еле сдерживаясь:
— Сколько мы с тобой друг друга знаем, Марк? Пять лет? Больше? Объясни, какого черта ты только сейчас говоришь мне все это? Почему сразу не сказал?
Марк вскидывает брови, откидывается на спинку кресла и отвечает:
— Глеб, я не обсуждаю дела клиентов с кем бы то ни было, тем более если меня просили этого не делать. Делаю это только в случае крайней необходимости, как сейчас. Я посчитал, что Мирослава вправе сама решать, что и как тебе рассказывать о своей личной жизни. Она и мне в свое время не хотела выдавать подробностей, мне стоило больших трудов ее разговорить…
— Но почему? — непонимающе качаю головой.
Вспоминаю наши с ней долгие вечерние беседы — молчала про бывшего как партизанка.
— Есть у меня одно предположение… — Марк пожимает плечами. — Может, боялась осуждения? Понимаешь, жертвы насилия обычно очень стыдятся своего прошлого…
— Жертвы насилия… — бездумно повторяю за Марком. — Это что ты хочешь сейчас сказать? Что моя беременная Мира в лапах у мрази, которая ее бьет?!
— Успокойся, Глеб, — отвечает Марк, прищурившись. — Просто съезди за ней.
Снова тычу в телефон трясущимися пальцами в попытках связаться с Мирой. И снова эта паршивка меня скидывает.
— Какого ляда… — Потом поднимаю взгляд на Марка и строго спрашиваю: — Адрес ее бывшего есть?
— Кажется, у меня сохранились данные.
Он роется в компьютере.
— Да, есть. Пиши…
Дальше он диктует заветную информацию.
И тут мне в голову приходит новая идея.
Тут же спрашиваю:
— У тебя случайно нет в деле телефона ее матери?
— Зачем тебе? — интересуется он.
— Если Мира не берет трубку, поговорю хоть с ней, скажу, чтобы бежала к дочке… Вдруг там и правда беда?
— Есть, отчего же не быть, — кивает Марк. — Брал у Мирославы, когда собирал материалы к делу.
С этими словами он начинает рыться в телефонной книге, пересылает мне контакт. А потом встает с места:
— Пожалуй, пойду выпью кофе, а ты спокойно поговори.
— Спасибо, — отвечаю на выдохе.
Как только за Марком закрывается дверь, набираю номер.
В трубке раздается голос, очень похожий на голос Миры:
— Алло?
— Здравствуйте, — начинаю, хорошенько прокашлявшись. — Я прошу прощения за звонок, вы меня не знаете, но я имею непосредственное отношение к вашей дочери…
— Глеб? — неожиданно она сразу догадывается, кто ей звонит. — Что вам нужно от Миры? Вы мало помотали ей нервы? Хотите еще?
— Нет, то есть да, то есть… — сам запутываюсь в собственных словах. — Я не хотел мотать ей нервы. Я просто хочу с ней поговорить, можно? Она не берет трубку, я не знаю, где она. Мне нужно убедиться, что она в порядке.
— Мира в порядке, — отвечает она недоверчиво. — Как будто вам есть дело…
— Мне есть дело! — восклицаю в трубку. — Не знаю, в курсе ли вы, но ее бывший муж — двинутый на голову, ее нельзя с ним оставлять…
— О, я в курсе, что собой представляет Антон. Но она не с ним, не переживайте. Мира живет со мной.
Шумно выдыхаю, в жизни не испытывал облегчения сильнее.
— Хорошо. А можно мне с ней поговорить? Вы не могли бы попросить ее позвонить или взять трубку?
— Не могла бы, — чересчур резко отвечает она.
— Почему? — удивляюсь.
— Потому что вы, молодой человек, подлец! — чеканит она и кладет трубку.
Вот и поговорил с будущей тещей.
А что, она права по всем статьям. Получается, Мира изначально говорила правду и вовсе не собиралась спать с бывшим? А я, вместо того чтобы поддержать, пожалеть, защитить, что сделал? Вымотал ни в чем не повинной девчонке нервы, выпер из дома, даже слушать не стал. Подлец и есть.
Глава 50. Новая жизнь
Мира
— Сходи в магазин на рынке, возьми ленты по списку, вот деньги. Чеки и сдачу отдашь Надежде Михайловне, — говорит мама, вручая мне пятитысячную купюру и вырванный из блокнота листок с записями.
— Будет сделано, шеф, — улыбаюсь ей во все тридцать два зуба.
Любуюсь своей новой, переродившейся мамой. Она в последнее время даже умудрилась похорошеть. В кои-то веки подстриглась под каре, решилась надеть вместо старенького платья джинсы и свитер. К сорока пяти годам она сохранила девичью фигуру, новый стиль ей очень идет.
— Иди уже, подлиза, — улыбается она в ответ.
И возвращается к столу, где стоят ведра со свежими розами. Начинает ваять очередной шедевр.
Нежданно-негаданно у мамы обнаружился талант делать красивейшие корзины с цветами. Так получилось, что полгода назад она вызвалась подменить старую подругу, когда та заболела. И ей так понравилось в цветочном магазине, что она полгода бегала сюда втихаря от папы, подрабатывала. А все деньги, какие удалось заработать, откладывала на карточку для меня — на всякий случай. Так что от папы она ушла с небольшим «подкожным жирком».
Теперь мама работает в магазине в полную смену, а я на подхвате. Слава богу, хозяйка магазина, Надежна Михайловна, согласилась взять меня на неполный рабочий день, маме в помощницы. Тоже постигаю азы искусства составлять букеты, помогаю чем могу. Без официального трудоустройства, разумеется.
А что? Чем не работа? На лучшую в моем положении все равно рассчитывать не приходится.
Может, стоило взять маму да уехать куда глаза глядят?.. Подальше от Антона, его папаши и всех этих проблем. Но здесь мне все родное, у мамы есть знакомые, которые помогли с жильем, с работой. А в чужом городе как бы мы устроились совсем без помощи? Поэтому пока обитаем тут. К тому же, если Горцев захочет меня найти, он найдет… Даже в Москве нашел. А моя цель — прекратить его бояться, вместо того чтобы продолжать от него бегать.
Про учебу тоже не забываю, посвящаю ей каждый вечер. Когда сыночек родится, будет не до того, поэтому использую каждую возможность, параллельно ищу удаленную работу.
Повезло, что у мамы есть знакомая, которая сдала нам жилье. Причем за смешные деньги! В Москве за такую цену мы бы не сняли и кладовку. Здесь же хозяйка даже отказалась брать с нас залог. Пусть хоромы не ахти какие, но в доме есть спальня, гостиная, кухня, мебель и даже посуда. Что еще нужно для жизни? Пусть все старенькое, зато на нас в нашем доме никто не орет, не шантажирует и не пытается нами командовать. Нам с мамой и Мишуткой хватит и того, что есть, а там посмотрим, как дальше сложится жизнь.
Постараюсь выучиться, стать графическим дизайнером или дизайнером интерьеров. Такие специалисты ух сколько зарабатывают. Деньжищи!
С этими мыслями спешу за покупками, радуюсь теплому апрельскому дню, ласковому солнцу.
