слова и улыбаясь. Его сын, Вадик, очень похожий на отца манерами и мимикой, старался походить на него и смотреться солидно в мужской компании.
Губернатор, видно, расслабившись в спокойной обстановке, мирно курил, посматривал на сыновей и выглядел довольным жизнью. Витя тоже не напрягался, щурясь то на Колю, то на Бойца, словно прикидывая, кого из них подключать к решению его, Черного, вопроса.
И самому Черному, если б не последнее, было бы тоже комфортно. На удивление. Потому что эти охерительно серьезные мужики не давили, не душили своим авторитетом, и чувствовалось, что они все нормальные. Правильные, в самом хорошем понимании этого слова.
Черный, наблюдая за ними, помалкивая в тряпочку, неожиданно словил себя на мысли, что вообще-то не против, чтоб они стали его семьей. Теми людьми, на которых можно положиться. Во всем. В любой, самой стремной ситуации.
И от этого было дико стыдно. Потому что он не по-нормальному к ним пришел. А принес на хвосте ворох проблем.
Проблем, в появлении которых был сам виноват. Прав Витя, сопляк он, мозгляк малолетний, не думающий ни о чем, кроме своего эго…
- С ночевой останешься, Роман Дмитриевич? Утром на рыбалку подледную, как раз еще можно. Последние деньки. – Предложил Боец, но губернатор покачал головой отрицательно.
- Нет, Сереж, не могу. Еще пару часов – и все. У меня, сам знаешь, Дарье рожать скоро, мало ли.
Все солидно покивали, не оспаривая. Надо, значит, надо.
- Сеструху оставляй, - предложил один из близнецов, - пусть побегает. Воздухом подышит.
- Можно подумать, у нас на даче ей плохо дышится… Но ладно, она как раз соскучилась, все уши нам прожужжала, что тут парни Коляна будут.
Время шло, разговор за столом продолжался, чувствовалось, что мужчинам в кайф сидеть вот так, спокойно и мирно, обсуждать семьи, детей, какие-то повседневные дела, планировать, что будут дальше делать в эти зимние выходные.
Черным интересовались мало, но на удивление он не чувствовал себя не в своей тарелке. Словно уже не в первый раз вот так сидел с ними за столом, обсуждал что-то… Очень кайфовое ощущение.
Правильное.
Когда он глянул на часы, обнаружил, что с момента, как Веснушка вышла поговорить, прошел час.
Чего-то заболталась она. Может, ушла с мелкими кататься с горки? Или , наоборот, уже темно, вечер, помогает спать укладывать.
Он набрал ей. Послушал долгие гудки.
Удивился. Еще раз набрал.
Еще.
Встал из-за стола. Кивком пригласил Вадика выйти.
- Слушай, Лена куда-то делась, где сейчас дети? Пошли посмотрим?
Дерзкий сопляк скривил губы, но все высказывания о том, что надо лучше следить за своей бабой, проглотил.
Кивнул.
А вскоре Черный понял, что значит выражение «затишье перед бурей».
Когда через пятнадцать минут поисков выяснилось, что Веснушки нет на территории дома отдыха…
В плену.
- Ну надо же, какая девочка…
Голос у толстяка был на редкость противным. Мерзким таким. Масляно-прогорклым. Хуже голоса, наверно, только его рожа.
С круглыми, странно поблескивающими, словно тухлые болотные огоньки, глазками. Бррр…
Я отклонилась назад, насколько могла, чтоб избавиться от прикосновения.
Но все равно толстые пальцы уцепили меня за подбородок, приподняли. Я только губы злобно сжала. И посмотрела в тухлые глаза. Пусть не думает, что боюсь.
Пусть не видит.
- Ух ты… Знаешь, я бы даже задумался насчет тебя… В другой ситуации. И, может, еще и задумаюсь…
Он разглядывал меня, задумчиво бормотал себе под нос какие-то гадости, непонятно, зачем. То ли меня запугать, то ли просто манера такая. Если второе, то до психушки уроду явно недалеко.
- Судя по глазкам, могут быть проблемы, да?
Палец двинулся, провел мне по губам. Сука!
Резко вывернулась, сплюнула презрительно на пол. Гадостное ощущение во рту. Отвратное.
Тут же заработала по щеке. Несильно, но очень обидно.
Дернулась беспомощно, выругалась сквозь зубы не хуже папы Вити.
- Какие слова! Это тебя твой мальчик научил? Хороший мальчик… А учит плохому. Он тебя, наверно, еще много чему научил… Плохому?
Толстый урод аж сглотнул от возбуждения, словно представил все те мерзости, что не озвучил. И, надеюсь, не озвучит, а то стошнит меня еще.
- Ну ладно, посмотрим, насколько он сговорчивый… Такую девочку, наверно, жалко будет. Не зря же он из-за тебя столько дел натворил.
- О чем ты вообще? Я никого не знаю…
Это первые слова, которые я произнесла, с тех пор, как очнулась после удара по голове прямо возле автовокзала.
- Я говорю про то, что твой сладкий мальчик влетел в нехорошую историю. И, я так думаю, из-за тебя.
- Какую историю? Я вообще не понимаю, о чем ты.
- Ну конечно, не понимаешь. Иначе бы бежала от него, да? Или тебя возбуждает опасность? М?
- Нет.
- Тогда тем более странно…
Он обошел меня кругом, проверил крепость веревок, провел пальцами по плечу. Меня опять передернуло от омерзения. Он заметил, хохотнул:
- Гордая какая девочка. Как же ты так с ним умудрилась связаться?
- Да с кем? Ты меня явно с кем-то перепутал! Я приехала встречать жениха…
- Да что ты! Того немецкого ублюдка, который пытался сбежать обратно на вокзал, бросив тебя одну?
Я только губы сжала в досаде. Потому что тут он был прав.
Руп смотал удочки так быстро, что я даже не успела осознать его присутствие.
Вот ведь дура!
Надо было оставить его либо одного на автовокзале куковать, либо просто вломить Венику, пусть бы он сам с ним разбирался.
Но нет, я же вся такая правильная, совестливая! Он же мне ничего плохого не сделал!
Да, Лена, молодец. Хорошего он тебе тоже ничего не сделал.
