за какие деньги нельзя купить то, что было у нас. Наши вечера и разговоры. То, что постепенно стиралось из памяти, но ощущениями все равно жило во мне.
Больше всего я хотел бы сейчас быть там, на его месте. Целовать, любить и никогда не отпускать. Если бы только у меня была такая возможность.
Я злился на нее, не доверял, соблазнял, подчинял, но любил уже тогда. Два года назад. За то, какая особенная она была, не слушала никого и верила только себе.
В горле жжет от злости на самого себя. Все, что я могу себе позволить сделать, это сжать руль и прикусить до боли палец.
Я смотрю на них и понимаю, что это я выпрашивал для себя чуть-чуть ее внимания. И она давала его, наверное, из жалости, потому что потом все равно уезжала с другим. Она уже поставила замок на нашу дверь. А сама сделала шаг в другую.
Я должен это сделать. Отпустить второй раз, только теперь не бросить, а дать ей жить. Дать выбор.
Я смотрю, как она его целует и жмурюсь. Тру переносицу. Даже, если они поднимутся вдвоем к ней, я не буду вмешиваться.
Я закрываю глаза, чтобы увидеть в воображении предательские картинки вечера, что будет у них сегодня. А потом утром совместный завтрак, душ, она в его рубашке. Улыбка. Кофе. Кудряшки эти.
Хлопок двери вырывает из мыслей.
Она выходит из машины и машет ему. Она не позвала его с собой! Не могу не улыбнуться, потому что горжусь ею за то, что она, несмотря ни на что, верна себе. И парочкой свиданий ее не соблазнишь.
Надеюсь, она когда-то вспомнит обо мне и простит, что так поступил с ней. Завожу двигатель и трогаюсь с места. Еду, не спеша, между машин.
Специально еду медленно, чтобы она заметила меня. Она следит, как двигается машина мужчины, что привез ее, и поворачивает голову в мою сторону. Вряд ли она видит мое лицо в темноте, но уверен, что машину узнала и поэтому, не моргая, следит за ней взглядом. Даже та натянутая улыбка, что была на ее лице, пропадает. Злится и боится, что я снова что-то сделаю без ее разрешения. Но я отворачиваюсь и просто проезжаю мимо. Не могу смотреть спокойно на нее.
Да, я все видел и если она так хочет, я не встану больше между ними.
Торможу на красный и набираю номер:
— Юр, я заеду минут через двадцать, обсудим все.
Пока остается еще сорок секунд до зеленого, открываю мессенджер и набираю Гаечке последнее сообщение.
Мои пальцы скользят по коротко стриженному затылку и приподнимают волосы у корней. Это ведь так просто. Начать что-то с другим человеком. Его губы оставляют тепло вдоль подбородка и касаются уха. Рука спускается с шеи, задевает ключицу и ложится на грудь, сжимая ее.
Стоп!
Кричу сама себе и аккуратно отстраняюсь.
— Давай не будем спешить, Артур?
Я задаю вопрос, но это уже предполагает положительный ответ. Артур понимающе кивает в ответ и заправляет мне прядь волос за ухо.
— Спасибо за приятный вечер. — На его лице нет огорчения, я бы сказала, наоборот, легкий азарт от соблазнения добычи. Он протягивает руку между сидений и подает мне мой букет.
— Да, спасибо, — забираю букет и, вглянув на цветы, поднимаю глаза на Артура. — Пока. — Натягиваю самую искреннюю улыбку, на которую я способна, и быстро покидаю теплый салон автомобиля, приводя окончательно мысли в порядок. Еще слишком рано переходить на этот уровень.
Прижимаю к себе цветы, чтобы скрыть их от холода, и, добравшись до тротуара, разворачиваюсь и машу Артуру. Он кивает в ответ и трогается с места, не задерживаясь. Провожаю его взглядом и случайно цепляюсь глазами за проезжающий мимо автомобиль.
В горле немеет и пересыхает. Я не вижу водителя, но я точно знаю машину. Я возможно и ждала, что он снова придет, когда узнает о свидании, снова что-то будет объяснять и придумывать. Подсознательно ждала всего, но не того, что сейчас он просто уезжает. Если он был тут, то, скорее всего, видел меня с Артуром.
Кажется, даже не поворачивает голову в мою сторону. Будто я в чем-то виновата перед ним. А я не давала ему никаких обещаний. Это он сам обманывает и меня, и жену.
Я гордо поднимаю подбородок, всматриваясь в номерные знаки сзади. Почему тогда сейчас такое ощущение, что это конец. Вот прям конец, которого я хотела. Чтобы он, наконец, дал мне возможность не думать о нем и жить.
Машина уже скрылась за поворотом, а я стою и ловлю ресницами снежинки. Нет, Никифоров, ты не внушишь мне чувство вины за то, что я не дождалась тебя и выполнения твоих обещаний.
Нащупываю в сумке вибрирующий телефон и, разблокировав, читаю сообщение.
“Я могу добиваться тебя вечно, но пока между нами мой брак — это все бессмысленно. Я не буду становиться между вами и лезть в твою жизнь. Прости, что слишком поздно говорю, что люблю тебя. Ты должна это знать. Я всегда тебе помогу, если понадобится. Только попроси.”
Губы сами раскрываются, выпуская в воздух струю теплого дыхания, превращая тут же в пар.
Любит?! Вот так просто?! Написал пару слов и все, я уже должна растаять? Вычеркнуть из памяти эти два года, в которые действительно ждала, что он вернется. На экран падает слеза и разбивается на несколько маленьких. Стираю со щеки влажный след и нажимаю на зеленую трубку рядом с его именем.
— Вот так просто у тебя? Люблю? — Первой начинаю разговор, когда он отвечает на вызов. — А самому сказать вслух страшно или стыдно? Или все не настоящее?
— Алис, тише, — слышу в трубке спокойный голос и от это еще больше завожусь.
— Из слова люблю еще можно составить блюю, может ты буквы местами поменял или т9 за тебя не то написал? — Он усмехается и молчит. Молчит. — Ну не трусь, скажи это громко. — Повышаю голос, проверяя его.
— Нет, все правильно там написано, — я люблю тебя.
Так спокойно об этом говорит, что сейчас это звучит как какая-то очередная насмешка.
— Ого, какие ты слова, оказывается, знаешь, а когда-то боялся даже подумать о них. А значение их знаешь или только где-то слышал, но смысла не понял?
— Сказать это оказалось проще, чем я думал.
— Вот именно. Слова — ничто, Марк.
— Ты не права, в словах такая сила, что может разрушить все. А если может
