Ты даёшь деньги - она скачет на задних лапах. Все. Попала в замес - потерпит. Нахрена тебе это?
Я не даю деньги, а она не скачет - ответ прост, но он, повернутый на своей власти, не поймет.
Я и сам лишь теперь понимаю, когда вижу, как Вовчик, нагруженный коробками с едой, с зажатой подмышкой бутылкой холодного чая, несётся к машине и передаёт все зайке.
Мы трогаемся, они следом.
Краткими фразами, время от времени, объясняю дорогу, куда сворачивать, куда рулить, барабаню подошвой по коврику и боюсь, как никогда в жизни, что она после всего этого от меня откажется, и у меня опять останется один лишь человек, ради которого живу - дед.
- Приехали, - говорю, едва водитель выруливает на неровную, в колдобинах дорогу, к моим складам.
Он тормозит я выхожу, встряхиваю зажатые в ладони ключи, они мокрые, так я вспотел.
Плечом опираюсь на железную дверь и отпираю, она гремит, и замок щелкает, я с грохотом распахиваю створку.
- Забирай.
Вест рядом, дымит сигаретой. Медленно, словно нехотя, заглядывает внутрь, переводит взгляд на меня.
Я знаю.
Что с ним людей больше, а со мной только Вовчик, знаю, что Вест может забрать свое, и не отпустить зайку, и Вовчика, и даже меня.
Но и он знает.
Что если он по такому беспределу пойдет - война начнется, мои ребята его из-под земли выдернут, за понятия спросят, его натянут.
И он кивает, будто прислуге:
- Молодец, Саша. Свободен.
А мне плевать.
Срываюсь с места, краткий миг, и я у машины, дергаю на себя дверь.
Зая на заднем сиденье, вокруг полупустые коробки, в руках мнет салфетку, поела - и даже краска к лицу прилила.
Двигаю ее и лезу к ней.
- Все, Алена, едем домой, - смотрю в глаза и надеюсь, что меня не прогонит.
- Останови, - велит Саша водителю. – Вов, сам доберешься до дома, ладно?
- Без проблем, - парнишка выходит из машины, и Саша садится на водительское.
Оборачивается ко мне, и тихо, до боли мягко просит:
- Зайка, садись рядом, а?
Киваю, и пересаживаюсь на переднее сидение.
Разговаривать совсем не хочется. Я так стремилась к Саше: то злилась на него, то молилась, чтобы снова увидеть, а сейчас… сейчас все чувства словно соковыжималкой высосали, лишь мякоть осталась, которая высохнет скоро.
Мышцы до сих пор ноют, запястья и щиколотки выворачивает, но это такая ерунда. Я бы хотела, чтобы и душа болела, чтобы кровоточила. Что угодно, лишь бы прогнать эту звенящую пустоту.
Саша то на дорогу смотрит нахмуренно, то на меня встревоженные взгляды бросает. И молчит.
Как и я молчит.
А затем внезапно сворачивает со знакомой дороги, и едем мы к окраине. Отмечаю это краем сознания, но просить скорее домой меня отвезти лень, как и шевелиться. Вот мы уже миновали городские трущобы, и Саша тормозит на обочине у леса, и кивает мне:
- Выходи из машины, Аленка.
- Саш, я устала. Домой хочу…
- Я знаю, милая, что ты устала. Я все знаю. Но, надеюсь, я правильно поступаю, - он тихо говорит это, словно не мне, а самому себе. – А теперь выходи.
Вздыхаю, и медленно, как древняя старуха, открываю дверь. А Саша подхватывает меня, и ставит на землю. Отходит на пару шагов, и улыбается.
- А теперь выскажи мне все.
Высказать ему? Что именно?
Стою, и мечтаю лишь об одном: свалиться на кровать, и лежать без движения. И чтобы рядом никого, ни единого человека.
- Давай, зайка, не стесняйся. Говори все, что думаешь, - велит мужчина.
И к моей апатии злость примешивается.
Стоит здесь, героя из себя строит. Хочет, чтобы я высказала все… наверное, думает, что хочет, а сам, как и все мужчины, готов слышать лишь писклявое: «Я тебя за все прощаю: и на прошлое, и за будущее».
- Я. Хочу. Домой, - с расстановкой произношу я, сжимая кулаки. – Я не хочу ссориться.
- Когда я услышу то, что накипело, я сразу отвезу тебя, - нагло заявляет мужчина, скрещивая руки на груди.
Выражение лица у Саши как в тот самый день, когда я за проверяющего его приняла: самоуверенное и нахальное, только в глазах горечь и сочувствие.
И они бесят.
Да и сам Саша бесит!
Заварил кашу, втянул меня в этот кошмар… чудом ведь не изнасиловали, не убили, а он стоит здесь – хозяин жизни, и дает разрешение себя поругать.
- Да пошел бы к чертовой матери! Ты… из-за тебя все! – ярость и обида застят глаза, прогоняя апатию и усталость, словно и не было их. – Из-за твоих делишек!
- Так и есть, зайка. Прости.
- Прости? – смеюсь. – Думаешь, так просто? Хорошо, Саша, я прощаю тебя.
Выкрикиваю это зло, выплескивая накопившееся. Привез меня… из-за чувства вины, значит. Ну что ж, прощаю, раз уж попросил. Мне не жалко.
- Нет, Аленка, ты не простила, - спокойно парирует Саша, даже не пытаясь остановить меня.
- Надо же, ты мысли мои читаешь? Естественно, я не простила. А если вообще не прощу? Никогда, а?
- И такое может быть. Но я не отступлюсь, - пожимает он плечами, и улыбается мне так тепло, что в груди больно.
И чувства свои дурацкие раздражают. Хочется с кулаками на Сашу накинуться, кричать, что не прощу никогда, что столько страха никогда в моей жизни не было. И его, Саши, лучше бы в моей жизни тоже не было!
Вот только произнести все это я не могу.
Не виноват он, вернее… не настолько виноват. И знала я, с кем связалась, но не остановило меня это знание. Вина наша общая, и Саша ведь пришел за мной?
Пришел.
Делаю шаг навстречу, сама не знаю, для чего: велеть везти меня домой, ударить, или заявить, что все кончено, и по взгляду мужчины понимаю: он ко всему готов, потому и привез меня сюда. Но вместо всего этого я приподнимаюсь на носочки, не чувствуя боли в истерзанных щиколотках, резко тяну на себя, вцепившись в мужскую шею, и целую.
- Зайка, ты что
