в лагере. Ты был? Я всегда хотел…
– Заткнись.
Они пошарились по гостиной, забрали самые ценные предметы и облапали своими грязными руками все наши вещи, а потом наконец ушли, и наступила тишина.
Было слышно только мое дыхание. Я ждал и ждал. Когда я убедился, что они не вернутся, я открыл тяжелую дверь, покраснев от усилий, и, пошатываясь, направился к телам в гостиной.
Мама. Папа. Нина.
Следовало вызвать полицию. Я знал, место преступления трогать нельзя, но это была моя семья. Мой последний шанс к ним прикоснуться.
Я так и сделал.
Мое дыхание замедлилось, разум очистился.
Я должен был чувствовать злость.
Чувствовать грусть.
Чувствовать хоть что-нибудь.
Но нет. Я вообще ничего не чувствовал.
Невидимые когти усилили хватку на моем горле. Я не смог их защитить. Людей, которых любил больше всего на свете. Я оказался бесполезен. Беспомощен. Трус.
Я мог мстить сколько угодно, но не мог изменить того факта, что их больше нет, а я есть. Я, самый чокнутый. Если в мире существует доказательство нездорового чувства юмора у Вселенной, то это оно.
– Мне пора, – сказал дядя, расправляя рукой галстук. – Надо встретиться со старым другом. Останешься на выходные?
Я моргнул, отгоняя воспоминания, и кивнул.
– Отлично. Поиграем в шахматы, когда я вернусь?
Мой дядя был единственным человеком, способным противостоять мне в шахматах.
– Конечно, – я погладил большим пальцем рану на руке. – Жду с нетерпением.
* * *
После ухода дяди я провел целый час в домашнем спортзале, пытаясь избавиться от тревоги, но что-то не давало мне покоя.
Сказанная Иваном фраза.
Я генеральный директор, у нее не было особого выбора.
Какого черта дядя за мной следит и зачем ему так понадобилось мое расписание, что он угрожал Каролине? Она была надежной ассистенткой и не стала бы разглашать информацию без крайней необходимости.
Я выключил душ и вытерся, перебирая в уме возможные варианты. Я не смог бы добиться столь многого, если бы не прислушивался к собственным инстинктам, поэтому я оделся, натянул кожаные перчатки и вернулся в кабинет дяди. Он установил там скрытые камеры, но купленный на черном рынке первоклассный глушитель позаботился о них в мгновение ока.
Я не знал, что именно я ищу, но спустя час обыска – включая потайные ящики и секретные отделения – я это не нашел. Как и в спальне.
Возможно, я действительно параноик.
Желудок заурчал, напомнив, что моей последней едой были кофе и рогалик на завтрак. Солнце уже клонилось к закату.
Я оставил в покое комнаты дяди и отправился на кухню. Иван нанял домработницу, которая приходила убираться дважды в неделю, но больше персонала у него не было – он тоже до паранойи боялся корпоративных шпионов, которые, по его словам, могли появиться в любой момент.
Никому не доверяй, Алекс. Удары в спину всегда наносят те, от кого меньше всего ожидаешь.
В последний момент я свернул в библиотеку, любимую комнату дяди. Двухэтажная, с высоким потолком, она была словно из английской усадьбы – витражные лампы «Тиффани» и полки из красного дерева, стонущие под грузом томов в кожаных переплетах. Мягкие восточные ковры заглушали мои шаги, когда я прохаживался по комнате, разглядывая ряды книг. Я надеялся, искомое спрятано не в поддельной книге – их здесь были тысячи.
Но, зная дядю, я был уверен – он бы не стал хватать первый попавшийся том. Он выбрал бы нечто значимое. Я проверил разделы с его любимыми авторами. Федор Достоевский, Тарас Шевченко, Лев Толстой, Александр Довженко… Иван питал слабость к русской и украинской классике. Говорил, она возвращает его к корням.
Но нет, все книги были настоящими.
Я обвел взглядом библиотеку и обратил внимание на эксклюзивный набор шахмат в углу. Фигуры стояли нетронутыми с нашей последней игры.
Разглядывая набор и область вокруг в поисках подтверждения собственных подозрений, я случайно задел стол, и на пол скатилась пешка.
Я выругался себе под нос и наклонился ее поднять. И обратил внимание на розетку под столом. Простая, самая обычная розетка, только…
Я перевел взгляд левее.
Еще одна розетка, всего в тридцати сантиметрах. Согласно национальному электротехническому кодексу США, розетки должны быть не менее чем в двух метрах друг от друга по линии пола, и две розетки, расположенные так близко, встречаются крайне редко.
Я замер, прислушиваясь к любым звукам – урчанию «Мерседеса» дяди возле дома, стуку его шагов по паркету.
Ничего.
Я нашел на рабочем столе большую скрепку и залез под шахматный столик, разгибая скрепку, пока она не выпрямилась. Пошевелил отмычкой в розетке, чувствуя себя крайне глупо, но инстинкты громко требовали продолжать. И ровно в тот момент, когда я уже собрался сдаваться, розетка распахнулась, открыв моему взгляду тайник с бумагами.
Фальшивая розетка. Разумеется.
Сердце бешено заколотилось, и я потянулся к бумагам, но ровно в этот момент вдалеке заревел мотор.
Дядя вернулся.
Я развернул документы – письма, написанные знакомым почерком.
Проглядев их, я не поверил собственным глазам.
Я ожидал увидеть корпоративную политику. Грубые игры в совете директоров. Я бы не удивился, если бы дядя попытался удержать место генерального директора, которое вскоре планировал занять я. Но такое? Я даже представить не мог.
Кусочки головоломки в мозгу встали на свои места, и во мне забурлил странный коктейль из предательства, ярости и облегчения. Предательство и ярость из-за разоблачения, облегчение из-за…
Открылась входная дверь. Послышались шаги.
Я запихнул письма обратно в тайник, сложив их так, как они лежали, и захлопнул розетку. А потом вылез из-под стола, поставил пешку в прежнее положение и засунул в карман скрепку и перчатки – достаточно тонкие, чтобы не выпирать из штанов.
По дороге к двери я прихватил с полки «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма – одну из моих любимых книг.
– Алекс, – сказал дядя, увидев меня в коридоре. А потом усмехнулся. – Опять Дюма? Ты готов читать эту книгу бесконечно.
Я улыбнулся.
– Да, точно.
Все это время в моих жилах вскипала кровь.
Он опаздывал.
Я стучала пальцами по столу, стараясь не проверять время на телефоне.
Опять.
Мы с Алексом договорились встретиться в итальянском ресторане возле кампуса в семь часов вечера. Было уже половина восьмого, а все мои сообщения и звонки оставались без ответа.
Полчаса – не слишком много, особенно если учесть пробки в час пик, но Алекс никогда не опаздывал. И всегда, абсолютно всегда отвечал на мои сообщения.
Я позвонила ему в офис, но ассистентка сказала, он
