рёбра не позволят, — цокнула я, стараясь самостоятельно стереть нечто коричневое с подбородка. — Убрала?
— Тебе напрямую лизнуть или через посредника? — поинтересовался Славик, показав мне подушечку большого пальца.
— Через посредника.
— Жаль, — поджал он разочаровано губы. На миг коснувшись языком подушечки своего пальца, он стёр с моего подбородка остатки шоколада и отправил их себе в рот. Нахмурился. — Точно не вверх ногами ходила? Дерьмовый шоколад какой-то.
— В каждой женщине должна быть загадка, — протянула я таинственно и продолжила чистить чеснок для маринада для курицы.
Готовить со Славиком оказалось достаточно уютно. Не знаю, как он, а лично я всё время рядом с ним провела с улыбкой на лице.
Когда всё было готово, Славик поставил курицу в духовку. Я подкралась к раковине, чтобы помыть посуду, оставшуюся после готовки, но получила жесткий отказ. В итоге, помыла только руки.
— Я сам всё помою. Иди… — он явно прокручивал в голове варианты, куда меня можно отправить, чтобы я не начала что-нибудь делать. Вчера, например, я покушалась на пыль на полках. — Стой здесь, короче. Держись за край моей футболки и только попробуй куда-нибудь съебнуть.
— А если я устану стоять?
— Обопрёшься об меня. Можешь хоть сейчас начать.
И, всё-таки, он оттеснил меня в сторону и занял всё пространство у раковины, начиная мыть посуду.
— Ты всегда был таким хозяйственным? — спросила я в широкую спину, смахивая с ткани его футболки несуществующую пыль.
— Я всегда был распиздяем. Хозяйственным стал только тогда, когда появился Рубик. И посуду мыл, и руками стирал, пока жена с ним занималась. В общем, тогда-то я понял, что бабская работа по дому не такая уж простая. До Рубика я приходил домой с работы и ждал, когда меня покормят, обстирают и прочее… Когда сам всё это начал делать, охуел от того, как у баб хватает терпения не прирезать своих мужиков.
— Сама иногда не понимаю, — усмехнулась я.
Чуть сменив положение, я отошла немного в сторону и оперлась рукой о столешницу гарнитура.
— Я же сказал, об меня, — проворчал нарочито Славик и аккуратно переместил мою руку со столешницы на свою талию. — Опирайся. Серьёзно тебе говорю.
Вздохнув, я, всё же, позволила себе опереться и второй рукой о его талию и даже уперлась лбом между его лопаток.
— Вот так-то, — хмыкнул он довольно, слегка пошатываясь из-за движений рук, пока мыл посуду.
В дверь кто-то позвонил.
— Ты кого-то ждешь? — спросил Славик, выключив воду.
— Нет. У Стёпки ключи.
— Сейчас посмотрим, кого там принесло.
Славик отёр руки о полотенце и вышел в прихожую. По его голосу, который стал жёстче, я поняла, что пришёл кто-то, кто ему приятен не был.
Выглянув из кухни, я увидела, как Славик и Федосеев сухо пожали друг другу руки.
— Привет, Наташ. Я ненадолго. Поговорим? — спросил бывший.
Не знаю, почему, но первым делом я посмотрела на Славика, черты лица которого стали острее. Казалось, он едва себя удерживает от того, чтобы скинуть моего бывшего с лестницы.
— Недолго, — ответила я. Что-то внутри меня, при взгляде на Славика, кольнуло. Наверное, нежелание обидеть его присутствием рядом со мной бывшего мужа. Ему явно было неприятно его нахождение рядом со мной. А мне вдруг захотелось дать ему понять, что ему переживать не о чем. Да и хулиганистый болтливый Славик мне нравится куда больше жесткого Смертина. — Слава, ты не против?
— Это твоя квартира, — повёл тот нарочито небрежно плечами и опустил взгляд на мои обнаженные плечи, едва прикрытые бретельками майки. — Принесу тебе теплую кофту. Прохладно.
Мне холодно не было, но я поняла желание Смертина упаковать меня во что-нибудь мешковатое от взгляда чужих для него глаз моего бывшего мужа.
Славик, уже отлично ориентируясь в моих вещах, принес для меня кардиган. Самый длинный нашёл. Помог мне его надеть и выдвинул для меня стул, развернув его ко мне так, чтобы я могла сесть без лишних шагов и телодвижений.
— Спасибо, — улыбнулась я ему, но он был настолько напряжён, его брови были настолько нахмурены, что никакой ответной реакции я не получила. Он просто ушёл в мою комнату, смерив Федосеева суровым взглядом напоследок, и затих там.
Подслушивает, наверное.
— Как себя чувствуешь? — спросил Федосеев.
— Спасибо, уже лучше, — ответила я аккуратно присела на стул, отказавшись от помощи бывшего, протянувшего ко мне руки. — Но это ты и по телефону мог узнать. Зачем приехал?
— Подпиши, — Федосеев положил на стол бумаги, к которым мне пришлось развернуться.
— Что это? После развода нужно подписывать ещё какие-то бумаги?
— Твоё заявление на водителя грузовика. Начнём с лишения прав, а там посмотрим.
— Не слишком ли суровое наказание для него? Я ведь тоже виновата — не смотрела по сторонам, переходила в неположенном месте…
— И теперь едва можешь двигаться. Не слишком ли благородно ты обходишься с человеком, который сбил тебя и бросил на обочине? А если бы травмы оказались несовместимы с жизнью? Видео с камер наблюдение играет не на его стороне.
Всё ясно. Ко мне пришёл юрист Федосеев.
— У него есть семья, дети?
— Какая разница, Наташ?
— Принципиальная. Права — это его рабочий инструмент, насколько я успела понять. Чем он будет кормить семью, пока у него не будет прав?
— Он уже уволен. Ему, в любом случае, придется искать новую работу.
— Ну, и достаточно с него наказаний тогда, — я отодвинула от себя бумаги. — Если бы в той аварии был виноват только он, тогда я согласна с тем, что он должен понести заслуженное наказание. Но там виновата и я, Серёж. Помимо лишения прав есть ещё какие-то иные санкции, взыскания?
— Штраф, — недовольно выронил Федосеев.
— Большой?
— В зависимости от тяжести травмы.
— Цифры, Федосеев. Сколько?
— При среднем, как у тебя, десять-двадцать пять.
— Значит, ограничимся штрафом. И ему будет урок, и мне, — указала я на свои рёбра.
— Подпишешь или нет, Наташ?
— Только если ты пообещаешь, что с него будет
