футболки и оставляя мокрую полосу. Это кажется ей забавным, и она продолжает постукивать уже целенаправленно, проверяя мою выдержку. Знала бы Лиза,
что именно я готов терпеть ради своей семьи, оставила бы попытки, потому что на такие мелочи я просто закрываю глаза.
Я, но не Женя, которая откидывает со лба удлиненную чёлку и дёргает малышку за хвостик.
— Слезай, мартышка!
— Нет. Ты ругать будешь.
— Буду.
— Тогда не слезу, — наморщив лобик, сообщает Лиза, — мне с папой хорошо.
— Лиз, ты его испачкаешь.
— Уже, — показываю на футболку, и подмигиваю дочке: — Но папе нравится.
Запал Облачка быстро испаряется, стоит её поцеловать. У нас не бывает конфликтов. Совсем.
Если я не прав, Женя просто прижимается ко мне, обвив шею руками, и мысли утекают в другом направлении.
Если жена нервничает, и я вижу, что назревает ссора, просто подхожу и закрываю её рот поцелуем.
Потом, естественно, мы обсуждаем причины недовольства, но ругаться, лежа в объятиях друг друга сложно.
Оторвавшись от любимых губ, ловлю удивлённый взгляд жены. Она смотрит чуть в сторону, где по соседней аллее под руку с пузатым мужиком идёт Виола. Равнодушно пожимаю плечами, мол, добилась, чего хотела, и сосредотачиваю всё своё внимание на Жене.
— Как ты себя чувствуешь? — беспокоюсь, спрашиваю часто.
Наша беременность протекает в пределах нормы, но меня пугает Женина слабость. Врачи в один голос твердят, что при беременности сонливость и усталость имеют место быть, но…
Черт, меня можно понять: я видел, к чему раньше приводили приступы головокружения, я прошел через личный ад, и я дёргаюсь от любого стона, писка и даже ночами прислушиваюсь к её дыханию.
А еще со следующей недели перевожу все дела домой, чтобы не отлучаться. Все-таки семь месяцев. Не ещё семь месяцев, а уже семь!
Я много читал и изучал вопрос, и со страхом жду начала. Возможно, мне удастся убедить жену лечь заранее в стационар и быть постоянно под присмотром врачей.
Она ненавидит больницы, но это ради безопасности её и нашего малыша. Или малышки.
Мы не стали узнавать пол, положившись на судьбу, ведь в нашей жизни многое произошло, благодаря её сюрпризам.
— Заедем к твоим? — уточняю, когда выруливаю на трассу, что ведёт в город.
Родители навещают нас часто, иногда даже чересчур. Хочется порой схватить Облачко и увезти на необитаемый остров, чтобы она не слушала советов, которые звучат с четырёх сторон.
Пока жена думает, Лиза радостно кричит, что ей обязательно надо заехать, потому что «дед Витя обещал ей показать маленьких сомиков».
Огромный аквариум и его обители, купленный на днях, ещё не все приобретения, сделанные по просьбе внучки. Батут, качели, карусели… и лошади!
К счастью, всего лишь понициклы, на которых дочь передвигается по дому, но мы всерьёз опасаемся, что она может захотеть и живую. Опаснее, что ей не откажет… даже я…
— Договорились, едем смотреть сомиков. Не испугаешься?
Когда ей посадили на ладошку черепаху, Лизок визжала от души.
— Папуль, ты что? Это же рыбки и они не кусаются. А их можно трогать руками?
Женечка прикусывает губу, а я терпеливо объясняю, что рыб трогать не стоит. Надеюсь, дед не поведётся и не полезет в воду за несчастными питомцами.
***
Потягиваюсь в кресле, с удовольствием рассматривая жену, пританцовывающую под популярный трек.
Лиза таки осталась воспитывать рыб, непременно решив, что их надо переместить в расставленные по полкам родительского дома кубки. Да, в тот знаковый год наши взяли второе место, но уж через год мы исполнили мечту. Орловский так и остался в спорте, а я медленно отошел, играя теперь под настроение. Сначала под отцовским крылом подрабатывал параллельно с учёбой, постепенно развил своё направление.
Пользуясь тишиной дома, решаем устроить романтический вечер. Пока я разгребаю срочные вопросы, отвечая на письма, жена успевает нарезать фрукты и выбрать фильм.
— Ой!
Закрываю ноутбук и быстро осматриваю Женю. Визуально всё в норме, но привычка реагировать никуда не делась.
— Уронила? — у ног жены лежит стакан с соком, а сама она растерянно смотрит на лужицу. — Сейчас вытру…
— Он был пустой…
— А это? — торможу, хотя готовился и знаю…
— Это оно, да?
Женя цепляется за стол, а я, наконец, включаюсь. Подхватываю на руки, несу в машину. Сразу набираю клинику, с которой у нас договор, и предупреждаю, что мы едем.
А через четыре часа семь минут, в течение которых я меряю шагами длинный коридор, на моих руках оказывается пыхтящий свёрток. Боясь моргнуть, рассматриваю светлые бровки, курносый носик, надутые губки сына и понимаю, что мой мир снова перевернулся.
Вячеслав Евгеньевич приветствует окружающих громким криком, хмурится и беспокойно вертит головой. У меня же внутри фейерверки взрываются, колени подгибаются, но я максимально собираюсь и, прикоснувшись губами к наморщенному лобику, шепчу, что скоро пойдём к маме.
Над Облачком суетятся врачи, но я спокоен: чувствую, что всё хорошо. Скоро она откроет свои невероятные глаза и улыбнётся нам. А потом мы вместе позвоним изнывающим от нетерпения бабушкам и дедушкам и, конечно, Лизе. Она-то больше всех ждёт появления… братика… Уж кто-кто, а она не сомневалась ни разу, как только узнала новость.
Не выпуская сына из рук, жду рядом. А когда любимая приходит в себя, долго любуюсь ей.
Да, судьба свела нас в непростое время, в неподходящем месте, но, возможно, каждый из нас прошёл свой путь именно для этой встречи?
Вытаскиваю из кармана смятую карту и молча демонтирую жене. Как бы ни трактовали тарологи и гадалки, у нас с ней связаны свои моменты. Облачко растягивает в улыбке пересохшие губы и еле слышно шепчет:
— Поцелуешь?
