— И тебя не удивила наша встреча?
— Удивила, — он говорил медленно, подбирая слова, — но обычно я осторожен в чувствах. А к тому же не знал, что известно о тебе тому же директору совхоза. Вырвавшееся невзначай слово могло нанести тебе вред.
— Благодарю, ты и в самом деле никакого вреда мне не нанес.
Неожиданно это получилось у нее с долей ехидства. Они замолчали. Причем Лавр с явным ожиданием.
— Скажи, ты сейчас свободен? — наконец спросила его Тоня.
— Конечно, ты можешь мной располагать.
В его речи встречаются прямо какие-то старорежимные обороты.
— Мне нужно сходить к моей подруге. Ты не проводишь меня?
— С удовольствием. Только поменяю свои мокрые кроссовки на сухие туфли. Подожди меня, я скоро.
Он поднялся и стал снимать носки, что оказалось не очень легким делом. Носки прямо-таки впечатались в его ноги. То есть стали «уседать» прямо на его распаренных ступнях.
— Иди в них, — предложила Тоня.
— Но как же…
— Обыкновенно. Твои кроссовки мокрые, так что носки тоже намокнут и легко снимутся.
Он вышел, а у Тони зазвонил телефон. Но ведь она так и не заплатила за него, тогда почему телефон включили?
— Здравствуй, Тато! — сказала трубка голосом ее мужа, видимо, пока все еще не бывшего, если судить по обмолвкам Лавра. — Ну и долго ты будешь торчать в этой дыре?
Не выдержал. Готовил, готовил свое торжественное появление и вдруг позвонил.
— Долго, — решительно отозвалась она. — Это ты заплатил за телефон?
— За год вперед, — произнес он, — если у тебя нет денег даже на коммунальные платежи…
— Ты нашел мое согласие на развод? — перебила она.
— Нашел. И порвал.
— Но почему?
— Потому что ты слишком легко думаешь от меня отделаться!
Странно он говорит — отделаться, как будто он не ее муж, а просто назойливый посетитель.
— Легко? Я оставила тебе все!
— Я не дам тебе согласия на развод.
— А у нас не царская Россия. Нас разведут и без твоего согласия.
— И как же ты будешь жить… без мужчины? Или ты уже присмотрела себе кого-нибудь?
— Никого я не присмотрела!.. К тому же, поскольку нам предстоит развод, твой вопрос попросту бестактен.
— Будешь ходить ночами по поселку и ждать, что тебя опять кто-нибудь трахнет! — Он расхохотался.
— Так это был ты! — поняла Тоня даже прежде, чем он окончил свою фразу. — Свинья! И после этого ты смеешь говорить, что ничего плохого мне не делал?!
— По крайней мере я пальцем тебя не трогал! — Он опять рассмеялся. — Странно, мне казалось, что тебе понравилось.
От возмущения она в момент забыла о своем страхе. В голове у нее билась мысль: как он посмел?! И после этого кто-то вроде Лавра может думать, что муж Тоню любит?!
Но почему она сразу не догадалась, что это Михаил? Неужели так плохо его знает?
— Кстати, мы с тобой сидели за одним столом, и ты меня не заметила, не так ли? И между прочим, я строго-настрого запретил Надежде подвозить тебя домой…
— Хочешь сказать, что вы с ней в сговоре?
— А куда она денется? Я же все-таки профессионал. По крайней мере заставить человека работать на меня я еще могу. После того, что она натворила в Америке, она на всю жизнь у меня в долгу.
— А при чем здесь ты?
— При том, что я могу обеспечить ей серьезные неприятности.
— Надо же, я и не знала, что ты такой всемогущий! Странно, что Надежда поверила в твою сказку.
Он довольно проурчал:
— Такой вот я забавный зверек!
— Ты откуда звонишь? — спросила Тоня, помолчав. Он, кстати, и не торопил ее, психолог!
— Я буквально за два дома от тебя. Ну так что, встретимся?
— Мне сейчас некогда. Я ухожу.
— Хорошо, встретимся вечером. Надеюсь, ты откроешь мне калитку.
— Я выпущу Джека!
— Ты забыла, что это в некотором роде и мой пес. По крайней мере он не станет на меня бросаться, как на чужого.
— Он понимает, что ты мне уже не родной.
— Что ж, тогда придется его пристрелить!
— Я заявлю в милицию!
— На тему?
— Что ты мне угрожаешь.
— Кто тебе нашел такую ерунду? Мы с тобой прожили пять лет, я тебе слова плохого не сказал. Не говоря уже о том, чтобы поднять на тебя руку. Молчишь? Кстати, а почему ты все-таки от меня ушла?
Тоня увидела, как в калитку входит Лавр, и, торопясь, заговорила:
— Хорошо, в восемь вечера у моей калитки. Я отвечу на все твои вопросы.
— Вот это другое дело! — Было слышно, как он довольно улыбается. — Тогда до вечера!.. Интересно, куда это ты так торопишься?
Тоне захотелось нагрубить ему. Например, сказать: не твое собачье дело! Но она не привыкла так разговаривать. Пусть кое-кто и говорит, что Титова переменилась, но не настолько же, чтобы не оставаться самой собой.
Лавр остановился у входа и ждал, когда Тоня сбежит по ступенькам.
— Пошли?
Она почему-то не могла заставить себя звать его Гришей — глупость какая-то, а Лавром он сам просил его не называть.
Почему вообще она взяла его с собой?
— Послушай… э… может, у тебя какие-то свои дела, а я тебя за собой таскаю?
— Нет у меня сегодня никаких дел. Завтра поеду с машиной и автокраном, привезем фигуру в ваш сад камней.
— Постой, я даже не знаю, где он будет находиться. Надо же было, наверное, хотя бы площадку подготовить…
— Я слышал краем уха, как Леонид давал команду засыпать гравием площадку позади какой-то мастерской.
Вот оно что! У Тони поднялось настроение, хотя Леонид Петрович мог бы и с ней посоветоваться, где сад устраивать. Мастерская располагалась недалеко от конторы совхоза, а за ней находился пустырь — когда-то через него шла железнодорожная ветка, которую за ненадобностью бросили, и она просто зарастала травой, пока местные жители не докумекали, что брошенный путь больше никому не понадобится, а значит, и рельсы можно разобрать и выгодно продать сборщикам металлолома.
С одной стороны, хорошо, что добровольцы в момент очистили от ржавых железяк все подворье совхоза, а с другой стороны, рачительные хозяева могли все это сделать и сами. И получить прибыль.
— А, нехай воруют! — махнул тогда рукой директор. — Так нам и надо! Все равно не уследишь. Ведь это к каждой железке надо охранника ставить. Зато вон какую площадку освободили. Заодно ведь вместе с рельсами и шпалы сперли!
Хорошая получилась площадка, и директор правильно решил ее под сад камней использовать. Окружить ее потом легкой изгородью… Уж камни-то воровать не станут… В отличие, кстати, от Тониных скульптур. Нет, пока ей не покажут, как они будут защищены, ни одной скульптуры она для музея не отдаст!
