— Правда, ответь, уж наверное, пока ты тут философствовал, и этот вопрос из внимания не упустил.
— Ты права. И представь себе, я думал о том же: зачем ты за меня замуж выходила?
— И как? Ты на этот вопрос себе ответил.
— Ответил. Вспомнил, как мы с тобой познакомились, как поженились. Могу тебе признаться: от своей второй жены я уходил до развода раз пять и всякий раз возвращался. Думал, чего искать того же с другой женщиной. А встретил тебя, сказал себе: или теперь, или никогда. И знаешь, я тебе благодарен. По шкале моральных ценностей я поднялся на ступеньку вверх.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Что брак у нас был неплохой. Без скандалов, с взаимным уважением. А то, что любви не было… Наверное, над этим мы не властны.
— И что ты предлагаешь? — спросила она почти спокойно; собиралась ему что-то сказать, а теперь и смысла нет.
— Ничего я не предлагаю, — вздохнул он. — Что мешает нам жить, как и прежде жили?
— Кое-что, однако, мешает.
— А ты много знаешь пар, которым ничего не мешает?
— Одну знаю. Ильиных. Они собрались третьего ребенка завести.
— Вот видишь, — сказал Леонид, и было непонятно, к чему относятся его слова — то ли к тому, что Таня знает такую пару, то ли к тому, что эта пара собралась завести третьего ребенка…
В субботу мимо ее окон прошествовал Валентин, неся перед собой такой огромный букет роз, что это наводило на мысль: обобрал какую-нибудь оранжерею.
Впрочем, Таня сама себе и призналась, что подумала так из вредности — ей самой давно уже не дарили цветы. Давали деньги и думали, что она и сама себе купит, если захочет. Какая польза в доме от цветов? А никакой!
Когда людей не связывает настоящее чувство, кое-кто думает, что это могут сделать деньги.
А насчет Валентина — оранжерею ему обирать вовсе не обязательно. Он мог просто купить у какой-нибудь старушки весь ее товар — целое ведро. В старых фильмах она такое видела.
— Дайте мне все! — кричал обычно влюбленный, бросал этой самой старушке крупную купюру, добавляя при этом: — Сдачи не надо.
И крупным планом — благодарные глаза старушки.
Таня как раз на кухне собирала корзинку, чтобы пойти в больницу к раненому мужу, а тут — явление. Левой, правой, гренадеры, выше кивера! И стояли барышни у обочин. В смысле, у окон. Отогнув уголок занавески… Коня ему не хватает! Но тогда, как пел Боярский, и не верьте ни мне, ни коню…
Чего вдруг Таня распыхтелась? К Маше пришел ее любовник. Она ни от кого и не скрывала, что спит с Валентином. И совсем недавно объясняла сестре насчет нехватки гормонов.
Вообще-то Таня зацепилась взглядом за цветы. Почему Леня так редко их дарит? Только из-за того, что дает ей деньги? Но покупать цветы самой себе как-то унизительно…
Мишка любил таскать ей цветы. Таня к этому так привыкла, что и не удивлялась, когда он возникал в дверном проеме с огромным букетом — порой и обрывал клумбы, если поблизости не оказывалось пресловутой старушки с ведром цветов.
— Не только в песнях петь: я устелю тебе путь цветами! — смеялся Мишка. — Кому-то надо эти выдумки поэтов претворять в жизнь. Тяжело нам, реалистам, приходится. Вечно чего-то боишься: то милиционеров, то шипов, то собаки…
— Какой собаки? — смеялась Таня.
— Такой, за забором.
Он стеснялся собственной сентиментальности. Однажды — смешно сказать — они любили друг друга на полу, усеянном ландышами…
Ботаник бы содрогнулся: какое варварство! Ей тоже было жалко цветы, но это уж потом.
Если на самом деле те, которых кто-то вспоминает, в это время икают, то Мишка за последние два дня просто-таки изыкался!
Однако с таким букетом, с каким прошел к Маше Валентин, сподручнее всего делать предложение. Интересно, так это или нет?
И тут Таня сотворила то, чего никак от себя не ожидала. И за что совсем недавно осуждала родную дочь. Она быстренько вытащила из машины выстиранное белье, которое собиралась повесить, когда вернется из больницы, и помчалась по лестнице на второй этаж. Через супружескую спальню выскочила на веранду, она же лоджия — на кой черт Ленька ее застеклил? — и с хозяйственной сосредоточенностью стала вешать белье. Не забывая прислушиваться к тому, о чем говорят на соседней веранде.
Да что там не забывая! Она поднялась сюда именно подслушать, о чем будут говорить на Машиной половине. Белье — лишь предлог. Самообман. Мало ли что белье вполне могло пару часов полежать в машине.
Честно говоря, ее вовсе не интересовал Валентин. Но зато Тане хотелось услышать реакцию Маши на его предложение… Слишком все между жильцами этого двора перепуталось. Таня отчего-то решила, что ее сестра любит Каретникова. В таком случае у Валентина не было никаких шансов, а если она все это выдумала, то, кто знает, может, Маша ответит согласием на предложение подполковника, и тогда… А что наступит тогда?
Тогда Таня, так и быть, простит свою сестру и поверит, что между ней и Леонидом все произошло случайно. Как несчастный случай. И они вовсе друг друга не любят… Странно, что Таня готова была примириться с изменой сестры только в случае, если она не любит Каретникова… Ну и дела!
Да она просто непорядочная женщина, если отказывает сестре в таком чувстве, как любовь. То есть не возражает: пусть любит кого угодно, только не того, кто принадлежит ей.
Хорошо, что продолжалось лето, и стеклянные рамы лоджии подняты, и Маша сидела, как всегда, со Светкой за столом. Чаевничали. Или кофейничали. А такое-то слово есть? С какими-нибудь очередными сырниками. И ведь едят, не полнеют. Причем обе, а вот у Тани уже наметился животик.
— Я, пожалуй, пойду, — услышала она голос Светланы. — А то я у тебя уже прописалась. Прижилась. Раньше у богатых барынь были такие старушки, которых называли приживалками.
Маша засмеялась, но как-то без энтузиазма, и Таня подумала, что ссора с младшей сестрой, то есть с ней, ее всерьез гнетет.
— Ничего себе напридумывала! — сказала Маша. — Приживалка. Что бы я делала без тебя? После всех этих неприятностей. Тихо скончалась бы на своей половине, никто бы и не узнал.
— Я — напридумывала, а ты нет! — возмутилась Света. — С чего, интересно, тебе кончаться, такой молодой и здоровой? Всеми любимой.
— Любимые тоже умирают.
— Ну, раз о смерти заговорили, значит, мы в печали. Может, глицинчику выпьешь? Он слабенький…
— Или, может, обратимся к врачу? Ничего я не хочу! — пропела Маша. — Раньше я все думала, вот Николка приедет… Не так уж много вокруг нас людей, которые любят бескорыстно… А он написал, в этом году вряд ли получится…
Голос Маши дрогнул.
«На меня намекает, — подумала Таня. — Я и в самом деле люблю ее корыстно: чтобы и плечо рядом, и сестра заботливая, и чтобы никаких хлопот не доставляла».
