Айрин прилегла на кровать, не снимая одежды, в изнеможении вытянув ноги и закрыв глаза. Она задремала, не желая больше ни о чем думать. И снова пришел тот же сон.
Она ломится, бьется в незапертую дверь. Снова этот крик «Помоги мне!», на этот раз за спиной, где-то сзади, но совсем близко. Но она не оборачивается, продолжая как безумная стучать в эту дверь. И вдруг дверь открывается. Впереди пустое воздушное пространство. Она делает шаг и никуда не проваливается, но дышать ей нечем. Оборачивается назад и видит домик, совсем крошечный, сделанный из бумажных листков, исписанных мелким почерком, крыша которого уже прохудилась. Сквозь тонкие стены из самой глубины домика слышен крик: «Помоги мне!» И на этот раз она узнает голос.
Айрин проснулась от звука шаркающих шагов рядом с кроватью. Джинни беспокойно вглядывалась в лицо девушки.
— Ты устала, доченька? — заботливо спросила она.
— Немного. — Айрин приподнялась и пригладила растрепавшиеся волосы.
— Николь тебе рассказала?
— Я не хочу об этом говорить, Джинни. Я ухожу!
Айрин встала, вынула чемодан из шкафа и начала кидать в него первые попавшиеся вещи.
— Ты снова уезжаешь? — удивилась Джинни.
— Только на этот раз навсегда.
— Ты с ума сошла, Айрин! Куда ты поедешь? Здесь твой дом.
— Больше нет, — сухо ответила девушка.
— Ты едешь к Дэну, да? — с надеждой спросила Джинни.
— Нет. Уеду куда глаза глядят, мне теперь все равно! Кредитные карточки у меня есть, счет в банке тоже. Могу полететь в любую точку земного шара.
— Подожди-ка, Айрин… Вы поссорились с Николь? Что вообще случилось? — Старая няня силилась понять происходящее. — Ладно, не хочешь — не говори. Но Бэрил… ты нужна ей, дочка. Ты же знаешь, что случилось.
— Я никогда не была ей нужна, — холодно поправила Айрин. — Ей вообще никто не нужен.
Она вдруг бросила платье на пол, закрыла лицо руками и упала на постель. Ее спина подрагивала от судорожных рыданий. Все напряжение этого вечера выплеснулось в потоке слез, иссушающих и не приносящих облегчения, а только растравляющих душу.
— Послушай меня, милая, — Джинни гладила ее по голове, как когда-то в детстве, — не надо пороть горячку. А насчет матери ты ошибаешься. Бэрил мне как дочь. Я ее знаю. Поговори с ней… нет, хотя бы посмотри на нее, и ты поймешь. Она ведь как дитя. Может, поэтому она и не стала для вас настоящей матерью. У нее сейчас врач. Когда он выйдет, можешь поговорить с ним. Кстати, это дядя Боба… приятеля Никки.
— Он же психиатр… А разве…
— Нарколог у нее уже был утром. Понимаешь, он говорит, что в его практике еще ни один пациент, которого заставили лечиться, не поправился. Наркоман должен сам, по собственному желанию прийти в клинику. А поскольку Бэрил и слышать об этом не хочет, он посоветовал обратиться к психиатру. Никки вспомнила, что у Боба дядя врач, глава психиатрической клиники, и позвонила ему.
— Что он может сделать?
— Постараться убедить Бэрил пройти курс лечения.
Через полчаса Айрин сошла вниз в гостиную и увидела доктора Клоуда и Николь.
— Мы как раз ждали вас. — Доктор печально улыбнулся.
Айрин изобразила вежливую заинтересованность. Уехать из дома она сможет и завтра утром.
Николь пошла к матери, оставив Айрин и доктора Клоуда наедине.
— Что вы думаете о ее состоянии? — спросила она.
— Ваша мать, Айрин, тяжело больна. Она не отвечает за свои слова и поступки.
— Вы что, пытаетесь вежливо сообщить мне, что моя мать сумасшедшая?
— Вовсе нет. Это серьезный случай, но не безнадежный.
— Ее состояние — следствие приема наркотиков?
— Боюсь, что нет, — возразил Клоуд, — как раз то, что она стала их принимать, — следствие ее душевной болезни.
— Вы так считаете? — Айрин была потрясена.
Только что она была уверена, что мать толкнула на эту затею с инсценировкой измены мужа именно страсть к наркотикам, которая оказалась в ней сильнее и убила все остальное и остальных, но теперь все опять становилось с ног на голову.
— Я уверен в этом, — сказал Клоуд. — Миссис Лоу заболела, безусловно, до того, как пристрастилась к таблеткам.
— Что же это за болезнь? — Айрин совсем растерялась. Видно, сюрпризам этого дня не пришел конец. А может… это только начало? Айрин вспомнила свои сны. Почему она видит одно и то же, стоит ей закрыть глаза? Должно же быть им какое-то объяснение?
— У миссис Лоу раздвоенность сознания. Она живет в своем мире, этот мир так ей нравится, что она готова на все, чтобы вновь оказаться там. А это нетрудно. Достаточно просто выпить таблетку.
— Вы хотите сказать…
— Наркотики для нее не цель, а средство, которое она использует. А цель — погрузиться в мир, созданный больным воображением, в котором она живет так, как хочет. Тот мир для нее реален, там она живет полной жизнью, и она счастлива. А окружающий мир реален не более, чем сновидение.
— Вы не можете даже предположить причину такого состояния?
— Причины любых отклонений… если их можно так назвать, как правило, корнями уходят в детство. А внешние условия, способствующие усилению раздвоенности, о которой я вам говорил, могут быть различными. К тому же обязательно должно было произойти что-то, послужившее толчком для перехода или перерождения этой особенности психики миссис Лоу в душевную болезнь. На данный момент она как нормальная личность не существует, каким бы зыбким ни было представление о норме.
— Значит, с ней невозможно разговаривать?
— Я дал ей успокоительное. На несколько часов ее сознание прояснится. Если вы хотите что-то обсудить с матерью, советую не терять времени, пока она снова не впала в забытье.
— Спасибо, доктор. Я так и сделаю.
В коридоре Айрин столкнулась с Николь. Старшая сестра схватила ее за руку и потащила к двери комнаты матери.
— Послушай сама… только не входи пока. Тебе не кажется…
Айрин приложила ухо к двери и услышала взволнованный шепот. Бэрил разговаривала сама с собой… или с кем-то, не видимым глазу, но существующим только для нее, с тем, кого, кроме нее, никто не видит и не слышит.
— Я не смогла сегодня прийти… я опоздала… Ты, наверно, ждал меня? Но ничего, завтра обязательно… только приходи завтра… не волнуйся, я добуду… Джинни спрятала, но у меня осталось чуть-чуть… Вот увидишь, я снова приду к тебе…
Айрин и Николь переглянулись, побелевшие от ужасной догадки.
— Мисс Лоу! — Клоуд поднялся на второй этаж и протянул Николь рецепт с подписью матери. Она вскрикнула. Айрин подошла и взглянула на помятую бумажку.
