Кирилл уже расстёгивал на мне джинсы.
— Ты же не хочешь прямо здесь… — прошептала я ему в губы.
— Хочу. И возражать бесполезно. Ты не представляешь, какое облегчение я сейчас испытываю. — Он ехидно ухмыльнулся. — Или ты хочешь нарушить условие договора?
Я взялась за ремень его джинсов. И дёрнула к себе.
— Нет, — прошептала я. — Хочу, чтобы ты снова облил меня вином и ласкал всю ночь. Хочу оказаться с тобой на пляже, в постели, на холодильнике. Хочу тебя и только тебя. Каждую ночь и каждый день.
Ладонь Кирилла бесцеремонно пролезла мне под трусики.
— Верю, — выдохнул он. — Особенно про холодильник.
Его пальцы вошли в меня грубо и резко, тут же заводя, и я простонала, выдыхая горячий воздух ртом. А потом Кирилл развернул меня спиной к себе, и стянул мои джинсы с бёдер.
— Стоило бы запретить тебе носить трусики вообще, — прошептал он мне в ухо. — И джинсы. И всё остальное. Отобрать у тебя одежду и не выпускать из спальни.
— Спасите, — выдохнула я, давясь от смеха. — Мой редактор — извращенец!
— О да, Лира Гречко. — Он поднял мои руки, заставляя упереться в стенку лифта, и я услышала звук расстёгиваемой молнии. — Бойся.
Джинсы чудовищно мешали раздвинуть ноги шире, но Кирилл провёл ладонью между моих ног, собирая влагу, а в следующий миг прижался ко мне и резко вошёл, сразу задавая темп. Я снова невольно простонала и почувствовала, как его руки проникают мне под водолазку и жадно гладят живот, поднимаются к груди, сжимают соски, и я могу только тихо стонать, отдаваясь ему, принадлежа ему, зная, что он теперь никуда не уйдёт и останется со мной…
А всё остальное неважно.
Вот с таким-то настроем, мелькнуло в голове, финалы романов и сливают…
Я напряглась, невольно отстраняясь, и дыхание Кирилла мгновенно обожгло щёку.
— Маленькая, — прошептал он. — Всё хорошо. Я помогу тебе расслабиться. Здесь никого нет. Только мы.
Его руки нежно гладили, ласкали, обволакивали. Он замер внутри меня, не двигаясь, а его пальцы сноровисто и ловко освобождали меня от одежды. Полетела на пол водолазка, лифчик, а потом Кирилл резко наклонил меня вниз, заставляя нагнуться до конца, пока кончики пальцев не коснулись пола.
— Что ты…
— Снимай с себя всё остальное, ежонок. Не думай. Просто раздевайся.
Его голос был негромким, но пальцы уверенно скользнули по бедру и проникли между ног, гладя хрупкую горошину, и это подействовало на меня лучше любого приказа. Я издала хриплый вздох и взялась за застёжки ботинок.
— Хорошо? — ехидно прошептал Кирилл. — А будет лучше.
— Да, — прошептала я, скидывая ботинки. Джинсы слетели до лодыжек, и я почувствовала облегчение, срывая их вместе с трусиками. Меня охватывал жар возбуждения и стыда одновременно: лифт мог поехать в любую минуту, двери могли открыться, а я стояла совершенно голой. Кровь живо прилила к голове; мир кружился, и я нетвёрдо стояла на ногах.
— Вот так, — выдохнул Кирилл, и его пальцы снова легли мне между ног, лаская, гладя. Я упёрлась ладонями в стену лифта, поднимаясь, повинуясь его рукам, Кирилл обхватил второй рукой мою грудь, жадно сжимая её, и начал двигаться резче и быстрее. — Идеальные отношения автора и издателя.
— Я долго ждала… пока ты это скажешь, — выдохнула я, едва удерживаясь под его напором. Закрывая глаза, отдаваясь его пальцам, его движениям… — Ещё… пожалуйста…
Ещё тиражей и ещё гонораров, пронеслось в моей голове, и я захихикала, как ненормальная. А потом жаркая сладкая волна прошла по низу живота, я хрипло вскрикнула, представляя, как кто-то стоит за дверьми лифта и слушает нас, и ощущения разом сделались вдвое, втрое острее: голая, под пальцами Кирилла, чувствуя, как он раз за разом врывается в меня, я ощущала в больничном лифте самый крышесносный оргазм в своей жизни. И, чёрт подери, предложи Кирилл мне сейчас ещё один кабальный издательский договор, я согласилась бы на любые условия.
Я в последний раз всхлипнула, обмякая в его руках. И осела вместе с Кириллом, когда он тоже простонал, впечатываясь в меня до конца.
— Моя горячая девочка, — прошептал он. — Любимая.
Мы сидели на полу лифта, тяжело дыша. Такой выжатой до конца, мокрой и совершенно счастливой я не чувствовала себя никогда.
— Мне больше совершенно не хочется мороженого, — сказала я чистую правду. — Только домой. Писать.
— А меня? — с деланным возмущением поинтересовался Кирилл.
— И тебя. Всегда.
Он засмеялся, помогая мне подняться.
— Одевайся, ежонок. Едем домой.
Глава 40
Дома я рухнула на диван перед ноутбуком и счастливо выдохнула.
Я выходила на финишную прямую. На ту самую, за которой следует счастье.
Да, будет разлука, и разбитое сердце, и непонимание, и тихое одиночество, и горечь, длящаяся долгие часы. Без этого никак. Ни один мужчина, ни одна женщина не удержит внимание на романе, где герои вечно счастливы.
Сегодня пятое, завтра шестое, а седьмого я извернусь, но сдам работу заказчику. Ирина наденет свадебное платье, лицо Кирилла осветится, когда он наденет кольцо ей на палец, и она обязательно скажет ему самые главные слова.
На миг я замерла перед экраном, перечитывая предыдущую сцену. Ирина стояла у окна, и по её щекам катились слёзы: Кирилл Вяземский ушёл и не собирался возвращаться. Как и жених Ирины когда-то.
Я прикусила губу. Должно быть, эта рана действительно въелась в душу жены моего заказчика, раз она думала о ней до сих пор и даже попросила вставить её в роман. Сама бы я вычеркнула имя Славы отовсюду, даже из протоколов заседаний общего собрания дома и посадочных талонов.
Впрочем, что-то говорило мне, что мы с ним больше не увидимся. Вообще.
Я протянула руку к монитору. Мягко погладила экран.
— Всё будет хорошо, Ирина, — прошептала я. — У вас будет счастливый конец. Об этом я позабочусь.
Вечером Кирилл сделал пасту, и мы долго сидели на террасе, смакуя вино маленькими глотками и глядя на снег.
— Звонил твой бывший, — произнёс Кирилл. — Очень хотел тебя.
Я фыркнула.
— Вот уж обойдётся.
— Я аккуратно намекнул ему, куда ему следует пойти.
— Спасибо.
— Пожалуйста. И, да, за услуги автоответчика я беру по тройному тарифу.
Я ехидно ухмыльнулась, накручивая спагетти на вилку.
— А я-то думала, это входит в твои обязанности.
Кирилл задумчиво оглядел мой шёлковый халатик.
— Подумать только, — задумчиво сказал он, — неделю назад ты сидела здесь совершенно голой, шипела и была готова меня укусить. Как всё меняется.
— А ты был невыносимейшим из типов и даже не обещал отдать мне роман, если его не возьмёт заказчик.
— О, он его возьмёт. Другие варианты я даже не рассматриваю. — Глаза Кирилла блеснули. — Не хотелось бы прибегать к крайним мерам.
— Это к каким?
— Отправить тебя на курсы молодых талантливых авторов, разумеется. Повышать квалификацию.
— Между прочим, очень выгодное дело — эти курсы, — с набитым ртом сказала я. — Люди платят по двести долларов, чтобы приобщиться к великому. Я могла бы там преподавать.
Кирилл расхохотался.
— И чему бы ты учила несчастных авторов? Писать эротические сцены в голом виде?
Я демонстративно поиграла пояском халатика.
— Продемонстрировать?
Кирилл хмыкнул.
— Ну, я даже и не знаю…
Я возмущённо открыла рот, но он лишь рассмеялся.
— Мне нужно поработать, ежонок. Но ночью, обещаю, я не оставлю на тебе живого места.
Он встал.
— Помоешь посуду?
— Не вопрос.
— И, кстати… — Кирилл помедлил, — держи. Не злоупотребляй, ладно?
Кирилл положил передо мной мой телефон. Я просияла. Ух, вот теперь-то я посижу в соцсетях! Почитаю скандальчики за все последние…
Я перевела взгляд на Кирилла, и мысль тут же увяла.
Он рассчитывал на меня. Он доверял мне. Ему нужен был мой роман.
И времени оставалось всего ничего.
