Похоже, больше ничего не функционирует, кроме пьяной и спорящей части меня.
— Я к тебе не поеду, — выговариваю с трудом.
— Поедешь, — заявляет он. Я узнаю его суровый тон даже в пьяном оцепенении. Впрочем, я не собираюсь обращать на это особого внимания. Пассажирская дверь плотно закрывается, и вскоре Джесси уже сидит за рулем.
— Не поеду. Отвези меня ко мне.
— Ава, забудь. Я не оставлю тебя одну в таком состоянии. Точка.
— Ты такой властный, — сетую я. — Я хочу домой.
Вообще я не знаю, чего хочу. Имеет ли значение, где сегодня я буду спать? Нет, не имеет, но моя пьяная потребность оставаться непокорной перебивает все разумные мысли, оставшиеся в моем пропитанном алкоголем мозгу. Я хочу домой, и все тут!
Он смеется.
— Привыкай к этому.
— Нет! — Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза. Я поняла, этого утверждения достаточно, чтобы оспорить его. Удивляюсь, что еще могу говорить связно.
— Ты очаровательна, но в пьяном виде та еще заноза в заднице, — ворчит он.
— Хорошо, — надменно говорю я.
Он заводит машину, и вибрация от двигателя мгновенно наводит хаос в моем наполненном вином желудке. Слышу, как он смеется.
— Джесси?
— Да, Ава?
— Сколько тебе лет?
Какой нелепый вопрос. Даже если он предаст свою навязчивую идею держать свой возраст в секрете, утром я ничего не вспомню.
Он вздыхает.
— Двадцать пять.
Я действительно очень пьяна, автомобиль начинает вращаться, хотя мои глаза закрыты.
— Неважно, сколько тебе лет, — бормочу я.
— Правда?
— Да. Ничего не важно — я все равно тебя люблю.
Слышу резкий вдох, а потом отключаюсь.
Глава 20
Ай!
Щурюсь от света, бьющего в чувствительные глаза, и снова закрываю их. Ох, как больно! Перевернувшись на бок, сразу же понимаю, что нахожусь не в своей постели. Распахиваю глаза и сажусь. Ай-ай-ай!
Сжимаю руками голову в попытке облегчить боль, но ничего не выходит. Кроме как варианта вышибить себе мозги, ничто не сможет уменьшить пульсацию в висках. Это неизлечимое похмелье. Я знаю.
Оглядываю комнату, мгновенно узнавая обстановку. Я нахожусь в главной спальне «Луссо». Ладно, я совершенно не понимаю, как здесь оказалась. Я еще никогда не напивалась до потери памяти. Пытаюсь восстановить события прошлой ночи, мгновенно вспоминая, как Джесси наехал на бедного кокни. Помню, как танцевала. А еще помню, как спорила с Джесси в туалете. А потом, как снова танцевала. О, а еще я помню, что у Тома случился приступ ярости, но после... ничего.
Я бы спросила себя, как здесь оказалась, но мне не нужно задаваться этим вопросом, раз Джесси был в баре. Хватаюсь за простыню и приподнимаю ее, заглядывая под одеяло. Так, лифчик и трусики на мне, поэтому не могу представить, к какому способу прибег Джесси, чтобы меня трахнуть. Мысленно ухмыляюсь.
Боже, мне срочно нужна зубная щетка и вода. Осторожно приподнимаюсь, выпутываясь на ходу из постельного белья и упиваясь запахом Джесси, который ударяет в ноздри. Любое незначительное движение отдается в бедной голове. Поднявшись на ноги, стою в одном нижнем белье и пошатываюсь. Я все еще пьяна.
— И как поживает сегодня утром моя роскошная леди? — Голос у него самодовольный.
Почему Джесси не запретил мне пить? Он неторопливо подходит ко мне, выглядя чертовски аппетитно в обтягивающих белых боксерах с растрепанными с утра волосами. Понимаю, что, вероятно, видок у меня ужасный, учитывая торчащие волосы и яркий макияж.
— Отвратительно, — угрюмо признаюсь я.
Неужели это мой голос? В горле пересохло. Слышу, как он посмеивается. Если бы не нарушение координации, я бы на него замахнулась. Чувствую, как он меня обнимает, и благодарна за поддержку. Зарываюсь головой ему в грудь и могу с легкостью вновь погрузиться в сон.
— Может, хочешь позавтракать? — спрашивает он, гладя меня по волосам. Даже его мягкие прикосновения невыносимо громко отдаются в голове, и меня чуть не тошнит при мысли о еде. Он, должно быть, чувствует мои рвотные позывы, потому что снова смеется. — Тогда просто воды?
— Да, пожалуйста, — бормочу ему в грудь.
— Иди сюда. — Джесси подхватывает меня на руки и несет вниз на кухню, а там осторожно усаживает на столешницу.
— О! Черт, как холодно!
Он смеется, медленно ослабляя хватку, будто боится, что могу упасть. Вероятно, могу, я ужасно себя чувствую. Хватаюсь за край стола, чтобы не свалиться, и сквозь прикрытые веки наблюдаю, как Джесси открывает почти все шкафы на кухне, прежде чем находит тот, в котором стоят стаканы.
— Не знаешь, где держишь собственные стаканы?
Он роется в ящике стола и достает оттуда белый пакетик.
— Еще запоминаю. Экономка пыталась мне объяснить, но я был несколько рассеян.
Джесси разрывает пакетик и высыпает содержимое в стакан. Мускулы на его спине перекатываются, пока он достает из холодильника бутылку воды, быстро наполняет стакан и возвращается ко мне.
— «Алка-Зельтцер». Решит проблему в течение получаса. Пей.
Я протягиваю руку, чтобы взять у него стакан, но движения никак не могут совладать с сигналами мозга. Не говоря ни слова, он встает между бедер и подносит стакан к моим губам. Я жадно глотаю.
— Еще?
Отрицательно качаю головой.
— Больше никогда не буду пить, — бормочу, падая ему на грудь.
— Было бы здорово. Ты очень любишь спорить, когда пьяная. — Он гладит меня по спине.
— Да?
Я этого не помню.
— Да, обещай мне, что ты не окажешься в таком состоянии, когда меня не будет рядом, чтобы я мог за тобой присмотреть.
— Мы поругались? — спрашиваю. Помню спор в туалете, но после этого мы вели себя дружелюбно.
Он вздыхает.
— Нет, я ненадолго подчинил тебя своей воле.
— Должно быть, это оказалось трудной задачей, — сухо отвечаю я.
Джесси протягивает руку и щелкает бретелькой моего лифчика.
— Так и было, но ты стоишь этих усилий.
Он обращает лицо ко мне, целуя мои волосы, прежде чем отодвинуться и сосредоточить взгляд на моем полуобнаженном теле.
— Люблю, когда на тебе кружева, — тихо говорит он, проводя пальцем по краю моих трусиков. — В душ?
Я киваю на его плече, хватаюсь за него руками и ногами, и он стаскивает меня со стола.
Меня несут обратно через пентхаус, наверх в ванную, и ставят на ноги перед душевой кабинкой. Ненадолго остаюсь одна, пока Джесси включает душ. Чувствую себя неуверенно. Как только он снова оказывается передо мной, я плюхаюсь ему на грудь.
— Ты ведь жалеешь себя? — Он поднимает меня и усаживает на туалетный столик. — У меня остались приятные воспоминания о том, как ты здесь сидела.
Я хмурюсь, но потом понимаю... здесь в день открытия «Луссо» произошел наш первый секс. Смотрю в зеленые глаза, взирающие на меня сверху вниз.
— Наконец-то я там, где ты хотел меня видеть?
Он кладет ладонь мне на щеку.
— Это должно было случиться, Ава. — Взяв зубную щетку, Джесси выдавливает на нее пасту, опускает под кран и приказывает: — Открой рот.
Он начинает осторожно чистить мне зубы, свободной рукой поддерживая за подбородок. Наблюдаю, как Джесси сосредоточен на маленьких круговых движениях в полости рта, когда ко мне возвращается откровение, снизошедшее на меня на танцполе, — тот момент, когда я наконец призналась себе, что определенно влюбилась в этого мужчину. Я не была так уж пьяна, когда это маленькое осознание врезалось в мой пропитанный вином мозг. Моя цель избежать именно этого была основательно растоптана. Я влюбилась в это самонадеянное, властное, богоподобное создание.
Вот ведь черт! Протягиваю руку, обхватывая заросшую щетиной щеку, и его глаза устремляются на меня, а губы слегка приоткрываются. Он перестает двигать щеткой и поворачивается лицом к моей ладони, нежно ее целуя. Да, я люблю его. О боже, что же мне теперь делать?
— Сплюнь, — тихо говорит мне в ладонь.
