Мне страшно, страшно, страшно… мне адски, душераздирающе страшно быть парализованной.
Что-то меня раскачивает: назад-вперёд, назад-вперёд, назад-вперёд.
Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо…
- Всё хорошо, всё хорошо…
Это шёпот Кая. Его голос, его запах, тепло его груди под моими щеками и его руки вокруг, повсюду. Это он меня раскачивает назад-вперёд, назад-вперёд, назад-вперёд.
- Всё хорошо, всё хорошо…
- Вот, я нашла плед, - голос Паолы.
- Давай…
Он отнимает руки, чтобы, очевидно, взять у Паолы этот плед, и я вцепляюсь в его свитер.
- Викки… - выдыхает, прижимаясь губами ко лбу. – Всё хорошо, Викки! Я здесь, я с тобой. Я всегда с тобой, ты же знаешь!
Нет, не всегда. Далеко не всегда. В последние семь лет тебя не было. Не было.
Я снова ощущаю его руки, он накрывает меня пледом с головой и продолжает раскачивать. Это стимминг, он искусственно создаёт его для меня, чтобы успокоить.
Моё ухо до боли вжато в его грудную клетку, и я слышу каждый удар его сердца. Я считаю их: один, два, три… семь… и хочу поцеловать его сердце… поцелуй прямо в сердце, как инъекция адреналина. Мои руки задирают тонкую ткань джемпера, и я успеваю только раз прикоснуться губами к его коже - он не даёт мне целовать сердце глупейшим доводом из возможных:
- … не здесь, моя Викки, не здесь.
- Давай я помогу перенести её в твой кабинет? – голос Лейфа.
- Она не позволит. Сейчас ей нужны только мои руки.
- Она не в себе, даже не поймёт!
- Поймёт. Я сам её отнесу, только помоги встать.
- Тебе нельзя с твоей ногой, сдурел?
Я чувствую движение и две пары рук вокруг себя, хочу сказать, что могу и сама… но не могу разжать челюсть. И у меня начинается дрожь.
- Что с ней?
- Мелтдаун. Эмоциональная перегрузка.
- Жесть… Ты такое видел раньше?
- После смерти Немиа много раз. Очень много.
- Чёрт…
Chasing Dreams - Home
Я ощущаю твёрдый пол под собой, затем слышу щелчок закрытой двери, но руки Кая всё ещё вокруг – это главное. И это важно.
Он снова раскачивает нас: назад-вперёд, назад-вперёд, назад-вперёд. И ещё гладит по голове. И целует мой лоб, виски́, просто голову.
- Я только хотела поцеловать твоё сердце, - говорю ему.
- Можешь сейчас. Здесь никого нет. Мы одни.
Я поднимаю его свитер, и Кай больше меня не отталкивает, целую его в место, где под кожей, мышцами и рёбрами больше всего его сердца. Снова прикладываю ухо – бьётся, уже спокойнее, чем в тот раз. Значит, я права – мой «адреналин» помогает.
Почему-то сейчас, когда всё, что меня заботит, это ритм биения моего сердца, которое физически не моё, я снова проживаю недавний звонок Лейфа:
- Вик, он прилетает завтра. Пробудет неделю.
Я вздыхаю. Так шумно, что Лейф всё понимает.
- Викки, один из вас должен это делать. И на этот раз он не сможет, поэтому…
- Я хочу, чтобы он был счастлив. Да, я желаю ему счастья.
- Он не знает, как быть счастливым без тебя, и за последний год так и не научился.
- Я не хочу лезть к ним, пусть строят новое.
- Он один, Вик. Давно один.
- Я видела их.
- Да, ты видела, потому что... Он страдает, Вик. Всё отрицает, но я слишком давно его знаю - он в яме, и уже сам не выберется. Ты нужна ему, любая. ЛЮБАЯ! Понимаешь? Чистая, грязная, больная, здоровая, верная или предавшая - не важно. Он твой. Всегда был. И, похоже, всегда будет.
- Ты мой? – спрашиваю.
- Я твой.
- Всегда был?
- Всегда был, всегда буду.
Его от природы громкий грудной голос сейчас очень тихий и очень спокойный. Он всё ещё меня раскачивает, но уже со значительно меньшей амплитудой. Поправляет мои волосы, приглаживает, и снова целует в лоб.
А я вспоминаю о сердце. Снова прижимаюсь губами, и мне становится ещё легче, свободнее.
Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я окончательно прихожу в себя и уже начинаю стыдиться того, о чём почти ничего не помню. Единственное, что хранит моя память – это поцелуй в сердце.
- Прости меня за это, - прошу его.
- Всё хорошо, тебе не за что просить прощения.
Я поднимаю глаза и вижу его. Он смотрит на меня так же, как тогда в сквере у дома моего кампуса. Тогда он сказал, что не знает, как со мной обращаться, но понимает, что делать это нужно иначе, чем с другими. И он не назвал других здоровыми, что означало, меня он не считает больной.
Кай всегда умел читать мои мысли:
- Такое возможно с любым человеком, учитывая нагрузку. Это не считается, слышишь? Просто истерика, возможная у любого другого.
Meeka Kates - The Waves
Я киваю, прекрасно осознавая, почему он всё это говорит, но сейчас меня заботит не это:
- Зачем ты это сделал?
- Что именно?
- Ты знаешь. Не вынуждай меня произносить вслух то, что не укладывается в голове.
- Нам нужна была перезагрузка.
- Не нам – только мне. Но ты выбрал плохой способ.
- Он сработал, это главное.
- Нет, не главное!
Молчит, не спрашивает, что главное. Потому что знает сам. Знает, что ошибся.
- Это стекло десять минут назад символично, Вик. Я стоял вот так за ним и бессильно смотрел на тебя шесть долгих лет. Молотил кулаками, пинал туфлями, орал, ломился всем своим весом - но ничего. Нужен был ключ, без ключа не откроешь.
- Ты развёлся со мной.
- Я дал развод, это разные вещи. Я обязан был заставить тебя жить, а жить - значит, принимать решения, и для этого нужна свобода.
- Куда приводят мечты… Меня они привели в ад, но ты пришёл за мной. Всё-таки пришёл.
Я вижу его глаза, и даже в такой неполноценной яркости вечернего зарева мне кажется, что так много изумрудной зелени ещё не было на Земле. Пронзительной, больной, страдающей, вонзающей тысячи тонких игл в потрёпанные ткани моего сердца. В изношенную сердечную мышцу.
- Я приходил за тобой много раз. Но ты не слышала, и у меня не было выбора…
- И ты послал за мной ЕГО.
- И он своё дело сделал.
Иглы входят ещё глубже: сделал ведь. А не должен был.
- Почему ты так долго прятался от меня?
- Не прятался. И так было нужно. Чтобы ты смогла заново научиться жить. Только так, Викки. Ты слишком сильно мне доверяла. Всегда. Парадоксально, но ты продолжала это делать, даже когда говорила себе и другим, что доверия больше нет. Ты годами не смотрела мне в глаза, но продолжала вкладывать в мои руки свою жизнь, судьбу, будущее. Ты разучилась не только жить, но и самостоятельно существовать. И не понимала сама, как это разрушало твою личность, убивало тебя.
- А если бы всё вышло не так, как задумал великий стратег, что если бы я не смогла и… провалилась?
Мы оба знаем, о каком провале речь. Из одного такого провала он вытаскивал меня в прямом смысле собственными руками и по локти крови. Кай кивает, показывая, что понимает, о чём я:
- Вокруг тебя было множество людей, Викки. Твоё одиночество было иллюзорным и только для тебя одной: Лейф, Адити, твой любимый психиатр Алла и Дженна, и даже консьерж в твоём доме и ещё множество людей, которых ты не знаешь и никогда не узнаешь – все были вокруг тебя, и все они были моими глазами и ушами.
Господи, я подозревала, что Лейф не просто так всё время попадался на моём пути. И даже знаю, почему этому стратегу не было достаточно только Адити – он никогда не доверял одному мнению. Но неожиданное возвращение Аллы в мою жизнь, регулярные встречи, беседы – я должна была догадаться!
Мой муж нежно проводит большим пальцем по моим губам:
- У меня всё было под контролем, за исключением одного, - вздыхает, но не перестаёт улыбаться.
- Тебя самого?
- Да. Как видишь.
