с таким влиятельным человеком. Но меня больше удивило то, что подруга сильно волновалась по этому поводу. Почему-то для неё было важным показать своё истинное лицо, будто я могла испугаться. Я? Да не, бред.
– Хоть Папа Римский, – ответила я, после того, как премьер покинул нас, оставив наслаждаться выставкой. Ну как наслаждаться… мы больше смеялись, прикалывались и пили шампанское. Да, на нас косились, и мы изображали серьёзность. Пока не переставали смотреть вновь. – Честно, не вижу причин твоего беспокойства. Мой папа был фермером. Перестанешь со мной дружить? – многозначительно поиграла бровями, развеселив подругу.
Не знаю сколько продлится наша дружба, через год Милана должна улететь в штаты, но интернет на что? А самолёты? Я ей так и сказала: если она сама захочет, мы будет дружить хоть до гробовой доски, но она будущий политик, так что всё немного сложно. Посмотрим, как сложится…
Выборы мы с Матвеем проиграли, продув Коршунову всего два голоса. Это было… обидно. Нет, не мне самой, обидно за Матвея, он снова был в тени брата. Мне так казалось, пока не началась церемония посвящения, на которой присутствовал министр обороны. Отец Матвея…
Мужчина явно был горд видеть рядом обоих своих сыновей. И усилия Матвея не остались незамеченными.
– Ты хорошо потрудился, – произнёс Коршунов, пожимая брату руку.
– Странно слышать это от тебя, – усмехнулся Матвей, отвечая на рукопожатие, а я сделала несколько снимков для университетской газеты…
Я не пропускала ни одной тренировки брата, Милана сказала, что заезд состоится, но будет честным. Коршунов не обманет. Устроил ли меня такой вариант? Наверное, он не так хорош, как если бы Коршунов вообще свалил в закат, но так тоже ничего.
Моё совместное проживание с Громовым не напрягало никого, кроме мамы. Она придумала себе новый повод нервничать. Решила, что я могу «принести в подоле», заявила, что не готова стать бабушкой. Можно подумать, я готова стать мамой…
Демид… Демид с каждым днём нравился мне всё больше. Мы вместе ходили в бассейн, и я знаю, почему именно он подарил мне абонемент. Знаю, и ценю это. Я снова была в своей стихии, занималась любимым делом, но теперь не одна.
Я сразу как-то к Громову прикипела. Мы не напрягали друг друга, не донимали ревностью и надуманными проблемами, а если и ворчали, то очень мило и практически сразу мирились. Очень жарко и бурно. Наверное, так только в кино бывает, но я думаю, всё дело в том, что мы изначально были сами собой, не пытались друг другу понравиться.
Возможно в будущем Демид сделает мне предложение, и я не смогу отказаться, а сейчас… сейчас мы внимательно следили за тем, как два участника заезда выбивают снег, вперемешку с грязью из-под шипованных колёс мотоциклов.
Коршунов специально выбрал середину ноября, чтобы значительно усложнить задачу. Их обоих мотало из стороны в сторону, заносило на каждом повороте, гонщики фактически не уступали друг другу, а я рвала глотку поддерживая брата.
Милана рядом махала флажком, топчась на месте. Ангелина наблюдала за гонкой из машины Андрея, ей было трудно долго стоять, мы понимали это.
– Держите, – Громов принёс из своего полу-джипа два пледа.
– Спасибо, – улыбнулась благодарно, протягивая один плед Милане.
Демид кивнул и подошёл к штативу, на котором была установлена камера, убедиться, нормально ли идёт запись. Нам хотелось избежать спорных вопросов, если Коршунов вдруг заявит, что соревнование не было честным.
И… Андрей финишировал первым!.. у меня от напряжения чуть сердце из груди не выпрыгнуло! Просто поверить не могла.
– Это же… А-а!.. – закричала радостно и обнялась сначала с Миланой, а потом повисла на шее Громова. – Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо! – моей благодарности ему за тренировки не было предела.
Участники заезда почти одновременно сняли шлемы и… пожали друг другу руки. Я кинулась разливать по чашкам чай из термоса, но заметила, что Коршунов собирается свалить.
– Эй! – крикнула, махнув рукой. – Давай к нам! У нас чай и бутерброды! Таких ты точно не ел!
– Ты слишком добрая… – проворчал Громов, обнимая меня.
– Он соревновался честно, – парировала, открывая термос. – Мил, помоги, достань контейнер с бутербродами.
Из машины вышла Геля и присоединилась к нам одновременно с Андреем. Она поцеловала брата в щёку, почти сразу засмущавшись.
– Поздравляю, – усмехнулась я, протягивая брату пластиковую кружку горячего чая. Щёки парней горели морозным румянцем.
– Держи, – Милана передала кружку Коршунову.
– Это был достойный заезд, – произнесла я, подмигнув парню.
Громов нахмурился.
– Это что ещё за тайные знаки?
– Нет никаких знаков, – рассмеялась я и отдала парню свою чашку с чаем. – Ты самый лучший, понял? – прошептала так, чтобы только он слышал.
– Ну ладно, – довольно протянул Громов. – Дома продемонстрируешь, насколько я самый лучший.
«Продемонстрирую… ещё как…» – подумала, усмехнувшись, и подняла чашку вверх. – За нас!
– За нас! – поддержали друзья. Даже Коршунов усмехнулся.
Теперь всё будет хорошо, я уверена…
* * *
Милана встала рядом с Сергеем, протягивая ему бутерброд.
– Пойдёшь со мной в кино?
– Угрожать будешь? – усмехнулся он, благодарно кивнув.
– Нет. Хотя… Нет, – усмехнулась хитро. – Считай, это подарком за честность.
– Ого, – деланно удивился он. – Уверена, что хочешь в кино?
Милана подняла на парня взгляд, зная, что он видит её насквозь.
– Ты прав, давай в пейнтбол. Сделаю из тебя решето.
Сергей иронично хмыкнул.
– Рискуешь. Не боишься влюбиться?
– Это ты рискуешь… – бесстрастно отбила Милана и вернулась к Телепузику, ощущая на себе азартный взгляд Коршунова, который заглотил наживку…
