Повернув ключ в замке зажигания, смотрю на сине-белую табличку над входной дверью.
«Пушкинское отделение судебно – медицинской экспертизы»
Сколько раз я уже здесь был? И сколько еще раз меня вызовут на опознание?
Сегодня это оказалась не она.
Тело сильно разложено, но волосы черные и рост не совпадает. Нашли в лесополосе за городом под слоем прошлогодней листвы. Причина смерти – удушение.
В прошлый раз было гораздо хуже. Увидев выглядывающую из-под простыни русую макушку, я чуть не грохнулся рядом с каталкой.
Петрович тогда знатно по морде меня шлепнул, под нос гадость какую-то сунул. Очень та девчонка на мою походила, только по зубам поняли, что не она.
Тормознув на автобусной остановке, выскакиваю к ларьку за пачкой сигарет. Наполняю легкие дымом и медленно выдыхаю.
Почти не помогает. Словно кто-то посторонний, намотав мои нервы на руку, крепко держит их в кулаке.
Уже девять месяцев в таком состоянии. Даже во сне расслабиться не получается.
Звук входящего на телефон бьет по натянутым нервам.
- Грех, сегодня всю базу прошерстили, нет там никаких Коротковых.
От досады скреплю зубами. Пару дней назад получилось добыть данные с камер наблюдения железнодорожного вокзала из соседнего города за конец августа прошлого года.
На них и мелькнула до боли знакомая фигурка.
Девушка в синих джинсах и белой толстовке с капюшоном на голове. Тогда я почти поверил, что нашел ее. Но в списках купивших билет в те дни она не числилась.
- Давай пробивай, всех, кто тогда уезжал…
- Угараешь? – слышится испуганный смешок.
- А похоже?
- Грех…
- Найди мне эту девчонку!
- Так, может, она вообще никуда не уезжала, а встречала кого-нибудь…
- Найди мне ее! – рычу в трубку.
Отбиваюсь и швыряю телефон на пассажирское сидение. Но он тут же начинает звонить снова.
«Отец»
Да пошел он!
Узнаю, что он с ней что-то сделал, такую бучу подниму! Засажу лет на двадцать… сука… и мать не остановит.
Бросив машину во дворе, щелкаю сигналкой и захожу в холл.
- Добрый вечер, - вскакивает Жора.
Делаю ответный взмах рукой и, не останавливаясь, иду к лифту.
- Герман Дмитриевич, - летит в спину.
Нажав кнопку вызова лифта, оборачиваюсь к охраннику.
- У вас гости…
- Кто?
Какие еще, нахрен, гости? Я никого не жду.
- Вернее, гостья…
- Мать?
- Нет, - явно нервничая, мотает головой, - Раиса.
Над головой гремит ядерный взрыв. Моргнув вижу, что Жора уже не один. Их двое. И оба смотрят на меня в немом ужасе. Стены кружатся, а из-под ног куда-то уплывает земля. Как сквозь толщу воды слышу, как с тихим звяканьем разъезжаются двери лифта.
- Герман Дмитриевич, - лепечет мужик, - вы же сами сказали, - если придет, сразу пропустить.
- Почему не позвонил? – спрашиваю, еле ворочая языком.
Жора разводит руками.
- Вы не говорили.
Недоумок.
- Она… - поднимаю взгляд к потолку, - там?..
- Там…
Я стою, как баран. Наблюдаю, как двери лифта закрываются перед носом. Шага сделать не могу. Парализовало.
- Вам плохо? – раздается совсем рядом.
- Она там?.. – повторяю вопрос, вглядываясь в грубоватое лицо Жоры.
Есть опасение, что сейчас он изумленно замотает головой и покрутит у виска. Мол, а не пора ли тебе в дурку.
- Да… - шумно сглатывает, - не надо было пускать?
Резко развернувшись, я бью ладонью в кнопку вызова лифта. Грудь сдавливает как в тисках, катастрофически не хватает воздуха. Залетаю в кабину и опираюсь в стену двумя руками.
Не верю! Бл@ть! Не поверю, пока не увижу собственными глазами!
Вываливаюсь на своем этаже и нерешительно останавливаюсь у двери. Пытаюсь разобрать звуки, доносящиеся из квартиры, но грохот сердца лишает слуха.
Руки ходят ходуном, а в ногах такая слабость, что я рискую свалиться прямо на пороге.
Неслышно отворяю дверь и замираю.
Тишина и кромешная темнота. Но все мои рецепторы вопят о ее присутствии.
Здесь она. Вернулась.
Не разуваясь, прямо в обуви, иду через прихожую прямиком в гостиную. Натыкаюсь взглядом на смутный силуэт на диване и обеими руками хватаюсь за дверной косяк.
Меня словно молния пронзает. Пускает по позвоночному столбу разряд тока, выбивает глухой стон.
Моя девочка, свернувшись калачиком и подложив ладошку под щеку, сладко спит.
Я не верю своим глазам. Живая и невредимая спит на моем диване! Запускаю пальцы обеих рук в волосы и безмолвно ору.
Стараясь двигаться максимально осторожно, медленно к ней приближаюсь. Смотрю во все глаза, боюсь моргнуть и увидеть, как она растворяется подобно миражу.
Но нет, кажется, Коротышка реальная. Вдохнув полной грудью, наполняю легкие ее тонким ароматом.
Первый полноценный вдох за последние девять месяцев.
Опускаюсь на пол перед диваном и сильно зажмуриваюсь.
Вернулась.
По щеке бежит одинокая слеза.
Пи@дец.
Я за это время пять городов вверх дном перевернул. В федеральный розыск подал. Все притоны, больницы и морги обыскал.
Спать, жрать забывал…
А она сама пришла.
Шмыгнув носом, растираю руками лицо. А затем склоняюсь, чтобы поймать ее теплое дыхание. Получается. В горле за мгновение вырастает ком размером с мяч.
Чем же я заслужил твое возвращение, Коротышка?
Трясущимися пальцами подхватываю прядь волос и подношу к носу. Цвет изменила, а запах все тот же.
В этот момент она вздыхает, длинные ресницы вздрагивают. Рая открывает глаза и смотрит прямо на меня. Молчит, вытягивая мои нервы в струны, но взгляда не отводит.
А я все тот ком сглотнуть не могу, дышу часто, через рот.
- Ты зачем волосы перекрасила?..
- Не знаю, - шепчет тихо, - захотелось.
Протянув руку, касается кончиками пальцев моей щеки.
- Ты плачешь?
Бл@ть… Вытираю лицо рукавом толстовки и придвигаюсь к ней ближе.
Еще больше ее запаха и живительного тепла.
- Где он тебя прятал, Ра-я?
- Далеко отсюда.
Упираюсь лбом в ее плечо. Держу себя в руках, боюсь напугать.
- Я бы все равно тебя нашел… Рано или поздно, Рай. Клянусь.
- Я думала, ты в Лондоне с женой.
Мотаю головой. Хочется ржать в голос. В Лондоне?! Серьезно?!
- Почему ты не уехал? Ты же мечтал…
Трусь как кот щекой о ее худенькое плечико.
- Да нахрен он мне сдался без тебя? Все потеряло смысл, - тычу кулаком в грудь, - пустота здесь… без тебя… не могу…
Глава 31.
Впервые за эти месяцы сердце бьется безболезненно. Быстро, часто сбиваясь с ритма, но уже без боли. Я снова живу.
- Почему вернулась? – спрашивает Герман негромко.
Оперевшись рукой в диван, принимаю вертикальное положение. Расчесываю пальцами волосы и ловлю его горящий взгляд. Он, не отрываясь, следит за каждым моим движением.
- Мне сказали, тебе плохо…
- А то, что я развелся, тебе не сказали?
- Сказали.
- Что думаешь?
Поправляю на себе футболку, жму плечами.
- Пока не знаю.
Герман замолкает. Сидит на полу, широко расставив ноги и упираясь локтями в колени. Выглядит растерянным и обезоруженным.
Я – наверное, точно так же.
До сих пор сомневаюсь, что все происходящее, не сон.
Протянув руку, Герман осторожно обхватывает пальцами мою ладонь. Наши руки дрожат. Перевернув ее тыльной стороной вверх, принимается гладить подушечкой большого пальца. Проводит вдоль линии жизни, накрывает бешено бьющуюся жилку на запястье.
- Если ты вернулась, значит, у нас есть еще шанс, - проговаривает он уверенно и тянет за руку на себя.
У него это получается очень легко, потому что на сопротивление у меня нет сил.
Соскользнув с дивана, я оказываюсь сидящей на его коленях. Тело тут же каменеет, внутренности связываются узлом. Я отвыкла от него.
Привыкла думать о нем, как о чужом муже.
- Рай, я все верну, - шепчет страстно, - я клянусь тебе.
