В дверь постучали. Никита поцеловал Нину в висок и пошел открывать.
Раскат грома не позволил Нине ничего больше услышать. Похоже, снова собирался ливень. Вот тебе и август!
Никита появился в комнате один.
– За тобой папа приехал. Он ждет в машине. Сказал, когда будешь готова, тогда и выходи. Он будет в машине хоть весь день… Ну, чего плачешь? Плакса, – ласково улыбнулся Никита и снова обнял Нину.
Когда Нина забралась в салон машины, дождь совсем разошелся. И успевший подсохнуть у Никиты свитер снова промок и неприятно холодил тело.
Нина не знала, что сказать папе. Пыталась придумать какие-то слова… А когда уселась, он взял ее руки в свои, и она ощутила шрам на ладони… Нина крепко обняла папу, поцеловала в щеку и сказала:
– Ты самый лучший. Мне никакой другой папа не нужен. Я тебя теперь еще больше люблю, потому что ты меня любишь не потому, что я тебе родная и у тебя нет выбора, а потому что хоть ты и мог не любить меня так сильно, но сделал выбор любить. Никакой другой папа мне нужен! Ты лучше всех на свете!
Глава двадцать четвертая
Через пару дней, которые она провела с семьей, Нина соскучилась по Никите и решила заглянуть к нему. Добравшись до его дома, она остановилась как вкопанная и растерянно посмотрела на Никиту и Настю. Они стояли на крыльце и о чем-то говорили. Не то чтобы Никита вел себя так, что его можно было упрекнуть в чем-то. Будь это любая другая девушка, Нина бы и не стала думать об увиденном, но ведь он забирал Настю с вокзала… Кого вообще забирают с вокзала? Близких?
Нина нерешительно толкнула маленькую калитку. Никита тут же посмотрел на нее:
– Привет, – улыбнулся он.
– Привет… – ответила Нина.
Настя резко обернулась.
– Привет, – сказала Нина уже непосредственно ей и остановилась рядом с Никитой.
– Ага! – грубо бросила ей Настя, а потом добавила, обращаясь к Никите: – Ну, договорились тогда.
И, не попрощавшись, она ушла. Нине стало ясно, что ни о каких романтических отношениях между ними беспокоиться не стоит. Но все-таки интересно!
Никита достал сигарету, сел на крыльцо и закурил.
– Послушай, – сказала Нина, присаживаясь рядом, – а ты с этой Настей хорошо знаком?
– Да так, ничего особенного.
– Но она почему-то заходит к тебе.
Он повернул к ней голову, зажав сигарету между пальцами.
– Что это ты сделала с картиной наших отношений? Наложила на нее мазки ревности? – он насмешливо приподнял брови.
Нина отметила про себя, что речь его становится образнее и гораздо грамотнее.
– Ну не без этого… Нет, ты ответь, пожалуйста, все-таки… Ты ее и с вокзала забираешь. И вот сейчас…
– Ты не поверишь, но сейчас она приходила с просьбой до вокзала подбросить. Считай, что этим наши с ней отношения и ограничиваются. Они у нас с ней дорожно-соседские.
– И часто вы вступаете в эти отношения?
Никита покачал головой:
– Мы соседи, Нина. А тут, в деревне, как-то, знаешь, принято соседям помогать. Когда просит, я отвожу. Машина есть, какие проблемы… Не сложно же. А вот с каких пор в тебе проснулась ревнивица…
– Нет, она не проснулась. Так, бредила во сне… Да я и не ревновала нисколько! Просто уточнила… Разве лучше было бы, если бы я тонула в догадках и сама себя накручивала? А придумала бы я точно не соседско-дорожные отношения!
Никита хохотнул и притянул Нину к себе за талию. Нина положила голову ему на плечо и стала смотреть на огромные поля, над которыми из-за недели дождей стоял туман.
– С папой как? – спросил Никита.
– Все хорошо.
– Ну и хорошо… – он выдохнул дым в небо. – Слушай, сегодня туса снова будет. Приходи. Наконец потанцуем. А то все разборки да разборки…
– С друзьями можно?
– Почему нет? Только Даню вашего дома оставьте. Я его во второй раз точно не вытащу.
– Знаешь, он такой молодец! Ужасно горжусь им, честное слово. Он последовал твоему совету. Ты такой умный, – сказала Нина, обнимая Никиту за шею, – такой хороший совет дал… Он стал работать, представляешь? Настроен Настю спасти и помочь.
Никита хмыкнул, но ничего не сказал. Нина удивилась, над чем он посмеялся? Над Даней? Да нет, вряд ли… Даня не заслуживает этого. Тогда над чем? Нина так и не разгадала.
Нина сидела с друзьями в гостиной, ожидая, пока Никита привезет домой дедушку, освободится и они пойдут на танцы (слово-то какое – «танцы»!). Филя и его друзья укатили в город в кинотеатр, поэтому клуб увидит дачников все в том же составе.
– Я тоже с вами! – уверенно сказал Даня.
Нина посмотрела на него, не зная, что бы такого сказать, чтобы отговорить.
– Тебя могут избить. Два раза пронесло, а третий… – подала голос Туся.
– Да плевать! – отмахнулся Даня. На него стало еще труднее влиять после того, как он принял первое серьезное решение в своей жизни – работать ради Насти. – Я по делу туда иду. Я вчера договорился с хозяином квартиры, он оказался товарищем одного мужика со стройки. Даже скидку сделал. Я оплатил на три месяца вперед, надо Насте ключи отдать и сказать, что теперь она свободна. Я воробей теперь, а не слон!
– Воробей, а не слон? – переспросила Нина.
– Мне твой Никита как-то рассказал, когда я потом, уже после той стычки на танцах, снова хотел пойти набить морду Настькиному… этому… Я на стройке таких слов наслышался, что идеально подойдет, но у вас уши гореть будут.
– Да хватит бравировать, великий матерщинник, что за воробей и слон? – улыбнулся Ваня.
– Есть такая притча. Воробей прыгал по крышам. Прыгал, прыгал. Прыгал, прыгал. Слон увидел это и спросил воробья, что он делает. Воробей ответил: «Выпендриваюсь». Слон сказал, что тоже хочет. Воробей ответил: «Ну, прыгай тогда со мной!» Слон прыгал, прыгал.
