Вдруг они услышали отчетливый гул вертолета и уже через пару минут, во двор безвременно скончавшегося губернатора приземлился частный вертолет. Из него вышел олигарх Станислав Волков, держа в руках толстую папку.
― А ты часом не опоздал малеха? — накинулся на него Север, — Пробки в воздухе задержали?
― Каждый должен делать то, на что горазд, — отрезал Стас. — Вот.
― Че это? — спросил Барин, забирая протянутую им папку.
― Это документы, доказывающие, что губернатор Минаев Владимир Карпович воровал деньги из госбюджета. Все адреса его подставных компаний, счета на которых он держит ворованное, список его имущества, нажитого незаконным путем. А еще корешки от билета на самолет. Вы же об этом не позаботились? — ответил Волков. — Разбросайте это все по дому. Чтобы лишних вопросов не возникало, куда пропал губернатор. Я, например, хочу спать спокойно и не оглядываться.
― А раньше не мог подъехать? Мы же за тебя всю грязную работу сделали! — продолжал ругаться Северов.
― Я жене обещал никого не убивать, — отрезал Волков. — Я сдержал свое слово.
― Нормально, этот обещал, этот, — он кивнул в сторону Димы, — решил поиграть в человечность. Барин, а я че-то не понял, а че как сраная канава, трупы и грязное дело, мы с тобой вечно крайние? — спросил бурчащий Север.
― А ты че еще не привык? — хмыкнул Барин, просматривая принесенные Волковым документы. — Зашибись, наворовался и сбежал. Супер! — ответил Барин, — Ну, че, господа-товарищи?! Воздух чувствуете? Весна пришла, вашу мать! Ща заживем спокойно и радостно! Все гниды сдохли! Фух! Можно расслабиться!
― Значит так, Орлов, человечный ты наш — ты мне за Юлю должен. Будешь меня на выборах поддерживать, — вдруг заявил Северов.
― Каких выборах? — спросил Барин.
― Губернатор мертв! Да здравствует губернатор! — выдал Северов, явно намекая на себя.
― Ха! — хохотнул Барин, — Тогда я в мэры баллотируюсь! А че?!
― Я вообще-то, Барин, не шучу.
― Так я тоже! Че думаешь, не справлюсь? — моментально ощетинился Руслан.
― Подождите, — обалдевший от таких новостей Орлов решил все же уточнить. — Ты в губернаторы, а ты в мэры города?!
Оба лысых бандита упрямо глянули на него и даже выпрямились.
― И да поможет этой области Бог, — философски заметил Станислав Волков на прощанье, развернулся и откланялся.
Север и Барин продолжали спорить о том, кому из них проще добиться успеха на политической арене, учитывая криминальное прошлое обоих, а вот Орлов… растерялся… Надо было ехать к Юле больницу, однако… прежде ему стоило бы попросить прощения у еще одного человека, которого он подвел…
Орлову отзвонился генерал Михеев. Учитывая выдвинутые обвинения против Симбирева, уголовное дело Димы резко закрыли, а также заверили, что никаких преследований, проверок и прочих неприятностей чинить его холдингу не будут. Просили не подавать встречный иск с требованием моральной компенсации за нанесенный ущерб, даже предложили оказать всяческую помощь и поддержку в развитии его бизнеса. Обещали всех виновников, причастных в нападках на его холдинг, наказать по всей строгости закона. Другими словами, просто испугались, что с его материальными возможностями Дима их просто закопает.
А Орлову было все равно. На деньги, на бизнес, на статус и репутацию. Для него это никогда не имело значения. Зарабатывание денег всегда было лишь игрой. Интересной и увлекательной, иногда тяжелой, иногда веселой. Жизнь в принципе одна сплошная игра. А Дима, по сути, всегда был везунчиком. Часто выигрывал, но и проигрывал не единожды. Есть проигрыши, которые помнишь всю свою гребанную жизнь. Вне зависимости сколько раз после удалось повернуть капризную фортуну в свою сторону.
Орлов поехал на кладбище, дошел до могилы своей первой жены. Опустился прямо на землю, стал на колени и как маленький мальчик, давясь слезами, зарыдал:
― Прости меня, Лена. Я не уберег тебя. Я не уберег Диану. Теперь вот… Юлю, — тихо шептал он в слабой надежде быть услышанным, а главное, прощенным.
Орлов чувствовал себя законченным неудачником. Ну и что все твердят ему, олигарх?! И что, что он умеет зарабатывать миллионы, живет в роскоши, и нет ничего, что он не мог бы себе позволить? Несмотря на все свое огромное состояние, Орлов погибал от собственной беспомощности, от невозможности защитить, спасти самых ценных людей в его жизни.
Дима смотрел на красивый портрет Лены, выгравированный на памятнике, и, наверное, только сейчас заметил их внешнее сходство. Юля бесилась, ревновала, но глупая, не права она. Разные они для него. Наверное, если совместить добродушие, человечность, чистоту и мягкость Лены, с сильным характером Юли, ее безбашенностью, самоотверженностью, искушенностью, то получится идеальная женщина. Только вот Орлов никогда не гонялся за неуловимым идеалом. В разные периоды его жизни ему нужны были именно они. Такие, какие есть. В прошлом Лена, сейчас — Юля, неидеальная, стервозная, умеющая отдавать себя без остатка.
Северов не прав, тогда в доме у Минаева, Дима не испугался. Орлов никогда не был трусом. Но откровенно зассал он прямо сейчас. Несколько часов он сидел у могилы Лены и не мог заставить себя сдвинуться с места. Ему звонили, не переставая, а он просто боялся взять трубку и снова услышать страшные новости. Дима отчётливо помнил момент, когда врачи сказали, что Лене осталось несколько часов. Они дали возможность им попрощаться. Покойная жена, словно почувствовала неизбежное и выпроводила его из палаты, отослав за какой-то нелепой ерундой. По глазам понял, что Лена знает, хоть Дима и безбожно ей врал. Он вышел из палаты, зачем-то налил стакан воды и тихо скулил под ее дверью несколько часов, в ожидании ее кончины. Лена его пожалела… Худшие ощущения в его жизни. Но вот спустя столько лет история повторяется. Не может он пойти к Юле и снова, сидя у ее койки, врать, что все у них будет хорошо. После того, что с ней сделали, сложно надеяться, что она выживет.
― Твоя мать была права, ты здесь! — сказал неожиданно подошедший Руслан Баринов. Он мельком взглянул на памятник Лене, задумался и спросил: — Зашибись! Я, конечно, понимаю, здесь тихо и спокойно. Но, че сидим? Ждем кого?!
― Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Дима.
― Это ТЫ что здесь делаешь?! — рявкнул Баринов, сплевывая на землю, — Ты ща у Юльки должен быть!
― Я не пойду к ней, — ответил Орлов, мотая головой.
― ЧЕГО?
― Я не могу.
― А ты не охуел?! — заорал Баринов, — Баба ради тебя такое вытерпела… а ты НЕ ПОЙДУ?!
― Я не МОГУ! Ты разве не понимаешь?! — вскричал он, поднимаясь с земли, — КАК я теперь должен Юле в глаза смотреть? А если она не выживет?! Я НЕ МОГУ! Второй раз я просто застрелюсь. Нет!
― Как в глаза смотреть? — язвил Руслан, — А я тебе скажу — ПРЯМО!
― Это я виноват, — сказал Дима, опуская голову вниз, — Я должен был ее уберечь. Она меня никогда не простит…
― Я тебя умоляю! Юля? — ухмыльнулся Руслан, — Эта та, которая после всего, что я ей сделал, со мной вообще разговаривает?! Юля? Мы об одной женщине говорим? Дима, окстись! Она ж на тебе повернутая и сдвинута вконец! Только что в рот тебе не заглядывает и с руки не ест! Не дури, мужик, давай погнали!
― Я себя сам никогда не прощу, — глухо ответил он и зажмурился от мучающей его боли, — Я не смогу… я …. не знаю, как жить теперь… Я должен был предвидеть. Я должен был ее защитить. Я… Господи, как я виноват!
― Орлов, собирай себя в кучу, езжай к Юле, становись на колени и проси прощения, если уж тебе так хочется заняться самобичеванием.
― Руслан, я…
― Хотя, знаешь? — злой Руслан стиснул зубы, — А вот нихера! Не хочешь? Пошел нахуй! Я ее один раз вытащил, я и второй вытащу. А ребенка твоего я на себя запишу и как своего воспитаю.
― А там будет, кого воспитывать? — Дима горько рассмеялся, — Ты уверен, что там будет, кого воспитывать? Они же с ней… Господи, — он запнулся. Перед глазами кадрами проплывали страшные картины измученной Юли. Он обхватил свою голову руками, прикрыл глаза и прошептал: — Она же не выживет…
