отрицала!
Я взглянула на Маринку, наверное, сурово, потому что она тотчас заткнулась. Но ненадолго.
– А как он узнал-то? Ну… если ты ему не говорила.
– Догадался.
– Странно это как-то. Я даже себе такую ситуацию не могу представить. Он догадался, что нравится тебе, но при этом точно этого знать не может, так? Однако подошёл и отшил?
– Ну, примерно так.
– Ерунда какая-то. Юлька на него вон откровенно вешается второй год, там и догадываться не надо, но её он что-то не отшивает…
Маринка аж про свои сэндвичи забыла.
– Короче, – вздохнула я. – Он мне сказал, что я ему очень нравлюсь, но между нами ничего быть не может. Всё.
– Ясно, – она снова взялась за еду. – Это он, может, из-за Сергея Ивановича, а?
– Не знаю, – я вновь почувствовала себя глубоко несчастной. – Не думаю. У него же другая. Наташа эта, чёрт бы её побрал.
– А что, он тебе реально сильно нравится?
Я кивнула.
– И что теперь? В смысле, как ты теперь?
– Да как? Никак. Он ещё жалеть будет, что отверг меня.
Ну да, это глупо звучит, по-детски. Но как мне ещё себя утешать? Только думать о том, что я буду ходить мимо него гордая, счастливая, красивая, а он пусть… пусть локти себе кусает.
Для меня увольнение Славы стало неожиданностью. Да и наверняка не он эту злосчастную флешку подменил. Не в его это духе.
Но это лишь мои предположения, а обвинять кого-то, потому что «мне так кажется», это несерьёзно. Правда, я попытался замолвить слово за него, просто высказал мнение, что вряд ли это он. Да и Зотов тоже подал идею, что «юноша кого-то выгораживает». Но Рязанов нас и слушать не пожелал.
– Если этот идиот, как вы говорите, кого-то выгораживает, значит, сам не лучше, значит, с ним заодно.
Хорошо хоть уволил он обоих не по статье, как грозился.
Но на другой день во время планёрки я вдруг отчётливо понял – это Юля, сомнений никаких. Ничего на это прямо не указывало, но так бывает – посмотришь человеку в глаза и без всяких слов становится всё ясно. Вот так и в тот момент. Я даже намеренно упомянул Славу и понаблюдал. А в конце дня вызвал Юлю к себе и в лоб всё высказал.
В общем-то, на честное покаяние я и не рассчитывал. Скорее всего, это была профилактическая беседа, чтобы Юля поняла, что её шалость не осталась незамеченной и впредь такое не вытворяла. Ну и совесть расшевелить всё-таки хотелось. Пацан ведь из-за неё лишился неплохой работы.
Юля всё отрицала, уливаясь горючими слезами.
– Сейчас все будут обвинять меня, только потому что Славка был в меня влюблён. Это несправедливо!
– Поверь, не поэтому. – Даже смешно стало, неужели она действительно так думает.
– Вадим, я не заслужила такого отношения! – всхлипывала Юля. – Особенно от тебя! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Не можешь не знать.
О, нет. Только этого мне сейчас не хватало.
– Юля, я тоже ценю тебя как сотрудника, но не надо валить всё в одну кучу. Мы сейчас говорим о конкретном эпизоде. Я не знаю точно, что у вас за война с Анжелой, но на работе это никак не должно отражаться. А вся эта история с флешкой – ну просто пакость…
– Это не я, – закрыв лицо ладонями, рыдала Юля.
В общем, беседы по душам не сложилось, не пойман – не вор, а прессовать плачущую женщину я не умею. Так что оставалось надеяться, что эти штучки свои Юля прекратит. Во всяком случае, я предупредил, что она теперь отправится вслед за Славой, если вдруг что.
Перед тем, как идти домой, я проверил почту. А там сообщение от Анжелы. Её статья. Пробежался глазами, потом прочитал внимательно. Настолько хорошо написано, что даже удивился.
Хотел тут же ей позвонить, но взглянул на время – половина восьмого. Она уже, конечно, дома давно. Ну что ж, отложим панегирик до понедельника.
* * *
Новая неделя началась суматошно, впрочем, как обычно. Надо было срочно искать кого-то на место Стаса. А вот Славу я решил заменить Анжелой. Не знаю, что из этого в итоге получится, но пока она справлялась на ура. Рязанов идею одобрил, только, кажется, страшно удивился, что его дочь вдруг преуспела в чём-то. Хотелось сказать, что он бы её почаще хвалил да поощрял, глядишь, и успехам дочери удивляться бы не пришлось. Ведь Анжела явно из тех, на кого пряник действует, а не кнут, а она от отца, похоже, и слова-то доброго не слышала. Но не стал портить момент, Рязанов, хоть и удивился, но явно обрадовался. Да и чужие советы он воспринимает резко в штыки.
Про Наташу все эти дни я старался не думать, во всяком случае на работе. Для самотерзаний у меня оставались вечера и ночи. После работы мы ежедневно созванивались, она спрашивала, когда приеду, а я ссылался то на одно, то на другое. Дел и правда невпроворот, но и желания ехать к ней не было. А лучше бы съездил…
В среду, ближе к концу дня, Наташа пожаловала сама.
– Я соскучилась, ты уже неделю не приезжал.
Я поднялся из-за стола. Честно говоря, мне было откровенно неловко, как будто она застала меня врасплох.
– Присаживайся. – Я кивнул на один из стульев.
– Нет, спасибо, я на минутку. Просто мы правда давно не виделись.
– Ну, мы каждый день созваниваемся.
– Созваниваемся, – усмехнулась она. – Мне кажется, ты меня избегаешь теперь.
– Да нет, конечно. Видишь же – работаю… Хоть бы раз удалось уйти вовремя. Ты лучше скажи, ты ходила… куда там надо было?
– В женскую консультацию. Да, вот как раз оттуда.
– И что тебе сказали?
– Пока слишком маленький срок, – пожала плечами Наташа. – На УЗИ можно идти только через неделю самое меньшее.
Я приблизился к ней, совершенно не зная, что сказать. И она молчала, но явно ждала от меня каких-то слов. А я в этих делах полный профан.
– Ну… – пробормотал я, – значит, сходишь через неделю. А как вообще себя чувствуешь?
Наташа улыбнулась как-то совсем невесело, отвела взгляд в сторону.
– Хорошо себя чувствую, просто замечательно. – В
