лице тоже жаль. Если бы я знала…
— Ты не виновата, — мягко замечает Адам. — Не стоит брать на себя вину другого человека.
Возможно, он прав. Но мне почему-то кажется иначе. Поступок Дамира ужасен, однако я тоже поступила вызывающе. Что мне стоило позвонить ему и предупредить о встрече? Этот дом все же принадлежит ему. Он за него платит, а я сразу же решила привести туда другого мужчину.
Его поступки не оправдать, как и отношение ко мне, но сейчас я уверена, что если мы спокойно поговорим, то все можно решить. Именно, спокойно. Вчера наш диалог был далек от конструктивного. Мы так ни к чему и не пришли, а утром затаили каждый свою обиду.
— Варя, ты меня слышишь?
— Прости, задумалась.
— Я говорил, что ты можешь на меня рассчитывать. Если вдруг примешь решение уехать, я тебе помогу. Или, может, отдохнуть от того мужчины на время. Я могу это устроить, важно только твое желание.
Наверное, я слишком подозрительная, но в это мгновение я перестаю ему верить окончательно. Складываю в уме нашу первую встречу, его настойчивость, свидание, на котором он буквально боялся меня спугнуть и вот эту слепую помощь, стоит мне только попросить. С чего бы такая щедрость? Мы знакомы всего ничего, а он готов хоть сегодня помочь мне со всем, чего я попрошу?
— Не нужно, Адам, — говорю, считывая его реакцию. — Мне правда не нужна помощь. По крайней мере сейчас.
Я улавливаю в его взгляде растерянность и каплю злости, поэтому спешу отвести глаза и делаю из себя дурочку, которая рассматривает интерьер кафе. Сама же думаю о том, как уйти отсюда так, чтобы он ничего не понял. Я уверена, что просто так он меня не отпустит.
От интерьера отвлекает подошедшая официантка, которая ставит перед нами заказ. Я помогаю сыну и Алинке достать вилку, нарезаю им биточки, которые они заказали, и с улыбкой желаю приятного аппетита.
— Ты прекрасная мать, — замечает Адам, приступая к еде.
Мне кусок в горло не лезет. Я понятия не имею, как с ним распрощаться. Он это замечает, потому что спрашивает:
— Почему ты не ешь?
— Позавтракала дома, — вру, потому что ничего не ела. — А обедать пока не хочется.
Адам кивает, пытается поговорить о том, что случилось вчера, но я пресекаю эти попытки, потому что считаю его не в праве спрашивать, кто такой Дамир и почему он позволяет себе такие вольности. Я перед ним извинилась, но вижу, что он ждет большего.
— Как ты смотришь на то, чтобы пройтись по парку? — предлагает Адам. — Тут неподалеку парк новый оборудовали, может слышала?
Слышала, конечно, мы не так давно жили совсем недалеко, но с момента, когда его реставрировали, у меня все не было времени сводить туда детей. Предложение, конечно, заманчивое, и я совсем не знаю, как отказать Адаму.
— Мама, хочу в туалет, — говорит Кирилл.
— И я, — тихо просит Алинка.
Решение приходит само собой. Я извиняюсь перед Адамом, беру детей за руки и говорю:
— Рассчитывайся пока, я свожу их в туалет и поедем в парк.
Адам широко улыбается и кивает, я же быстро отвожу детей в туалет, а затем выхожу и спрашиваю у уборщицы, которая как раз моет пол в коридоре, есть ли другой выход из кафе.
— А зачем вам? — удивляется. — Он не предназначен для гостей.
— Понимаете ли… я пришла сюда пообедать с детьми, а там, — я тычу в зал, — сидит человек, который пристал ко мне и никак не отлипнет. Я бы не хотела тревожить охрану, да и вы понимаете… он же на выходе меня догонит. Кто меня там спасет? Я бы быстренько вышла через другой выход и всё.
— Ладно, — бурчит она. — Идем, провожу тебя.
— Спасибо. Я с детками, сейчас я быстро заберу их.
Кирилл с Алинкой как раз выходят из туалета, и я беру их за руку. Уборщица оставляет свои принадлежности и ведет нас к другому выходу. Мы попадаем в торговый центр совсем с другой стороны. Чтобы нас найти, Адаму понадобится немало времени, за которое я с детьми успею уехать.
По пути к выходу вызываю такси на вокзал. Решаю поехать к родителям. Не думаю, что мать откажется принять родную дочь с внуком. Другой вопрос, что я совсем не хочу к ним ехать. В мои планы не входило знакомить Кирилла с мамой, а тем более, отцом. Пять лет назад мама не встала на мою сторону, не запретила отцу обманом отправлять ничего не понимающую меня к их конкуренту.
Она и потом ничего не сказала, когда я ссорилась с отцом. Просто демонстративно встала и вышла из кухни, а через час я собрала вещи и ушла, так с ней и не попрощавшись. Пока добрались к вокзалу и купили билеты, я немного успокоилась и стала обдумывать свое решение по второму кругу. Правильно ли я поступала?
Когда на телефон поступает звонок от Дамира, вздрагиваю, но трубку беру. Мой поезд отъезжает через два часа. Если он что-то заподозрит и начнет искать — я никуда не уеду. Разговаривать приходиться с притворством. Переступать через, делая вид, что между нами все прекрасно.
Когда я отключаюсь, выдыхаю, а спустя час понимаю, что никуда не хочу ехать. Уж лучше я поговорю с Дамиром и попытаюсь все решить, чем вот так все ломать. На самом деле, это я настолько не хочу видеться с родителями. Объяснять, как получилось так, что я родила ребенка и ничего им не сказала. Впрочем, сомневаюсь, что им будет интересно. За все это время они ни разу не узнали, что со мной и как я.
Вызываю такси, усаживаю детей и называю адрес дома. Решаю, что дождусь Дамира и мы с ним поговорим. Обсудим все и обязательно договоримся. Я остыла, полностью выдохнула, перезагрузилась и не хочу сбегать, потому что вдруг понимаю, что этим сделаю плохо и сыну тоже. Он ведь привык к отцу, ждет его прихода вечером.
К дому мы подъезжаем около шести. Я стаскиваю игрушки в гостиную, чтобы дети были под присмотром, а сама иду готовить ужин. Вспоминаю, что путь к сердцу любого мужчины лежит через желудок и надеюсь, что путь к мозгу расположен где-то там же. Нам нужно серьезно поговорить и все решить, иначе у нас не
