— Расскажу тебе последние новости, если ты не в курсе, придурок. — Жена прищуривает глаза с таким выражением лица, будто готова отрубить мой член. — Ты отправлял их обратно. Пять гребаных раз. Мы уже бы давно развелись, если бы ты их подписал.
— Я не подписывал их, потому что ты их не исправляла, — указываю я, вспоминая тот самый аргумент. — Ты привезла их? — Раздраженно киваю на дизайнерскую сумочку, свисающую с ее руки. — Я подпишу их сейчас, чтобы ты убралась из моего чертового двора и из моей жизни.
Она постоянно закатывает глаза, и смею предположить, что ей нравится, как грубо я себя веду.
— Все такой же драматичный, как я помню.
— А ты все такая же стервозная, — насмехаюсь я, надеясь, что мои слова ее жалят.
Тара открывает сумку, вытаскивает стопку документов и ручку.
— Подпиши их, и я уеду.
Выхватываю документы с ручкой из ее рук и сердито смотрю на нее.
— С радостью. — Я сделаю все, что угодно, чтобы она Тара можно скорее убралась их моей жизни. Ну, почти что все.
— Они так выросли, — отмечает она, указывая на дом.
Качаю головой, стреляя в нее предостерегающим взглядом.
— Не нужно.
Жена медленно моргает, прикидываясь дурочкой.
— Что не нужно?
— Вести себя так, будто тебе не наплевать. — Просматривая документы, замечаю, что не так. Что всегда не так. По этой причине я годами отправлял их обратно.
Я возвращаю их Таре, сжимаю челюсти так сильно, что боль пронзает уши и отдает в затылок.
— Что на этот раз?
— Та же проблема, что и всегда, — огрызаюсь я, бросая ручку ей под ноги. — Полная опека или ничего. Я бл*дь не могу понять, в чем проблема. Ты их бросила. Это должно указываться первым пунктом в документах. Ты не хотела их. Единственная причина, по которой ты продолжаешь предлагать совместную опеку — чтобы навредить мне.
В ее глазах печаль. Я даже не ожидал, что она способна чувствовать эту эмоцию.
— Дело не в этом, — шепчет Тара, опуская глаза на гравий под ногами — единственное место, очищенное от снега.
Мой пульс стучит в ушах. Бум. Бум. Бум.
— Тогда в чем? Не похоже, что дети на самом деле тебе нужны.
Она никак не реагирует. Молчит. Ничего не отрицает.
А потом до меня доходит, как в тот раз, когда лошадь Моргана пнула меня в живот, когда мне было десять лет. Все те люди, на которых Тара пытается произвести впечатление, не знают, что у нее есть дети. Если кто-нибудь о них узнает, включая парня, с которым она помолвлена, что ж, все не будет выглядеть так, будто девушка из маленького городка добилась успеха. Станет ясно, что она ушла из семьи. Что является правдой, но эта история не будет иметь такую популярность, как байка про техасскую королеву красоты, которую она разыгрывает. Так зачем ей совместная опека?
Смотрю на Тару и осознаю, насколько Кэмдин похожа на нее. Вздохнув, задаю вопрос, ответ на который, возможно, не хочу знать:
— Если ты не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что у тебя есть дети, почему бы просто не дать мне полную опеку, когда я еще первый раз просил об этом?
Думал, Тара не решится ответить на мой вопрос, но она неожиданно отвечает:
— Потому что я думала, если у нас будет совместная опека, я смогу видеть тебя. — Впервые ее слова пронизаны печалью.
Хочу схватить ее за горло и вдолбить в нее немного родительских чувств.
— Значит, дети тут ни при чем, — делаю вывод я, гнев пульсирует во мне волнами.
Тара кивает.
Я даже не могу точно передать, насколько я ее ненавижу. Черт, да я почти готов ее задушить.
— Они заслуживают лучшей мамы, чем ты, — рявкаю я, качая головой. — Исправь гребаные документы, и я их подпишу.
По тому взгляду, которым Тара смотрит на меня, и по мелькнувшей ревности в ее глазах, когда она увидела, как я приобнимал Кейси, мне становится понятно, что эта девушка не любит мужчину, который надел ей это кольцо на палец. По крайней мере, не всецело. Она все еще довольно сильно любит меня. И хотя я хочу ее ненавидеть, но какая-то часть моего сердца беспокоится о ней как о матери моих девочек.
Я опираюсь на каменный столб рядом со мной и делаю медленный, ровный вдох.
— Дети хоть что-нибудь для тебя значат?
Тара опускает глаза, ее взгляд задерживается на помолвочном кольце.
— Бэррон, причем здесь это? — Вот вам и ответ. Я знал, что она это скажет. Я ожидал этого, но все равно чертовски больно, что жизни, которые мы создали вместе, так легко заменить кем-то другим. Вот, что собой представляет Тара. Я не думаю, что она способна любить кого-то, кроме себя.
— А я значу? — спрашиваю, потому что мне интересно, какова была моя роль. Я был лишь парнем, которого она использовала для приятного времяпрепровождения?
Тара закатывает глаза, будто я задал глупый вопрос.
— Конечно, значишь.
Я не упускаю, что она говорит в теперешнем времени. И вот тут я осознаю, каким ужасным человеком она является. Она может любить меня, но не своих детей? Очевидно, им лучше не знать такой мамы.
Тара снова переводит свой взгляд на дом.
— Я могу их увидеть?
— Нет! Черт бы тебя побрал, — кричу я. В этот момент я окончательно теряю рассудок и бью кулаком в стену дома. Я тут же сожалею об этом, потому что, кажется, только что сломал руку, но боль ничто по сравнению с пронзающим меня гневом. Тара взвизгивает и отскакивает, ошарашенная моим поступком. Я подхожу к ней так близко, что она ощущает мое дыхание на своем лице, но я не прикасаюсь к ней. — Ты, бл*дь, без причины оставила меня с новорожденным ребенком. У меня не было нормальной жизни три года, а ты приезжаешь сюда и снова все портишь. Что ж, очень жаль, твою мать. Ты отвратительна. Я не хочу, чтобы ты была рядом с девочками. Либо ты исправляешь документы и даешь мне полную опеку, либо остаешься замужем за мной. Иди в суд. Ты же знаешь, что я все равно выиграю и получу опеку. Но ты ведь так не поступишь, верно? Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о твоей жизни здесь, да? — Тара ничего не отвечает. — Все в твоих руках, милая.
Она бросает на меня сердитый взгляд.
— Не веди себя так мерзко.
— Поверь мне, Тара, ты еще не видела, каким мерзким я могу быть, когда дело касается безопасности моих детей.
— Безопасности? — она фыркает, разглаживая, взъерошенные ветром волосы. — Бэррон, я не собираюсь причинять им боль. Перестань быть таким драматичным.
— Вали. Убирайся с моего двора.
— Мне нужно поговорить с Кейси, — возражает Тара, будто я должен позволить ей сделать это.
— Ни за что. — Пригвождаю ее пристальным взглядом, таким же непоколебимым, как и моя позиция. — Вон из моего гребаного двора, пока я не позвал шерифа.
Тара не сводит с меня глаз, ее лицо ясно выражает слова «иди к черту».
— Ты не можешь влюбиться в эту девушку. Бэррон, она моя помощница. Она убирает дерьмо моей собаки и зарабатывает этим на жизнь.
Я ненавижу то, с какой интонацией она говорит «эта девушка», как будто Кейси не подходит мне. Я не знаю всей истории, но прекрасно знаю Тару, поэтому не верю ей. Но ее слова про то, что Кейси недостаточно хороша, бесят меня. Ее отъезд из Калифорнии, вероятно, был связан с Тарой. Она убегала от всех людей в своей жизни, которые относились к ней так, будто она никогда не станет достойным человеком.
Улыбаясь притворной улыбкой, смеряю Тару взглядом.
— Эта девушка является более достойной женщиной, чем ты была и когда-либо будешь.
Тара меняет позу, выпрямляется, упирает руки в бока.
— Дай мне поговорить с Кейси.
— Нет, ты больше не будешь причинять боль и ей. Убирайся. В этом ты хороша.
У нее отвисает челюсть, а голос повышается на октаву:
— Ты же не серьезно.
Я киваю.
— О, я это и имею в виду, дорогуша.
Тара делает шаг назад, и я впервые замечаю, что она нервничает.
— Теперь я понимаю, почему бросила тебя.
— Теперь и я понимаю, почему никогда не пытался тебя вернуть.
