раз по жизни общаюсь с такими субъектами.
Просидев в кабаке почти час, я все же стала собираться домой, когда Ярослав вдруг сказал:
– Кстати, забыл спросить, не знаешь, почему наш общий друг отменил свадьбу?
– Что? – замерев, я с трудом кинула на него взгляд. Он пожал плечами.
– Сегодня днем позвонила его секретарь, приносила извинения за неудобства.
– Он отменил ее? – я снова рухнула на сиденье.
– Как видишь.
– Что же он делает? – пробормотала я, вскакивая. – Я должна с ним поговорить.
– Боюсь спросить, о чем? – Ярослав шел следом за мной к выходу, я быстро натягивала куртку.
– Это глупый поступок.
– По-моему, твой разговор – глупый поступок.
– Ты ничего не понимаешь.
– Неужели? – насмешливо высказался он, я быстро спросила:
– Подвезешь меня до его дома? Я без машины.
– Прошу, – Ярослав открыл дверцу, приглашая меня сесть. Вскоре мы уже ехали в сторону Женькиного дома, я в отчаянье кусала губы, думая о предстоящем разговоре.
– И что ты ему скажешь? – снова полез ко мне Петренко.
– Он должен жениться, – покачала я головой, думая о своем.
– Может, у него есть веская причина не делать этого?
Я ничего не ответила. Мы тормознули возле Женькиного дома, я бросилась к домофону, Ярослав не уезжал, ожидая в машине.
– Вам кого? – раздался голос одного из охранников.
– Евгения Станиславовича.
– Его нет.
– Черт, – выругалась я, – а вы, случайно, не знаете, где он?
– Нет. Уехал около полутора часов назад, куда, не сообщал, когда вернется, тоже. Попробуйте ему позвонить.
Я вернулась в машину, набирая Женькин номер, он оказался недоступен.
– Где же он может быть? – пробормотала я, набирая Олега, Ярослав тем временем тронулся с места и куда-то поехал.
В клубе Женьки не оказалось, как и на работе. Я кусала губы, Петренко же уверенно двигал в сторону моего дома.
– Я должна с ним поговорить, – упрямо сказала я, – зачем ты везешь меня домой?
Он предпочел не отвечать, вскоре мы въезжали в мой двор. Я кинула взгляд на окна: в комнате горел свет.
– Ты думаешь? – посмотрела я на Ярослава, он только головой покачал, явно дивясь моей бестолковости.
– Чувствую себя, как папаша детей-подростков, – высказался вслух, – вы же взрослые люди. Могла бы сама сообразить. Где ему еще быть?
Я бросила на него взгляд, он поморщился и сделал жест рукой:
– Иди давай, сколько уже можно меня нервировать.
Выскочив из машины, я бросилась к подъезду. Первый этаж, второй, третий. Вот я уже у двери, сердце бешено колотится, гляди, так и выскочит из груди. Аккуратно открыв дверь, я вошла в прихожую.
Женька сидел на диване, поставив локти на колени и глядя в пол. При моем появлении поднял голову, наши взгляды встретились. Я прошла, не разуваясь и не снимая куртки, он встал, и мы замерли друг напротив друга. Некоторое время молчали.
– Ты сказала, тебе надо только, чтобы я был счастлив, – заговорил он все-таки, усмехаясь, – знаешь, без тебя хреново получается. Я пробовал.
Я улыбнулась, качая головой, посмотрела на него, а потом уткнулась ему в грудь. Он обнял меня, вдохнул запах волос и еле слышно спросил:
– Хочешь, чтобы я остался?
Я обняла его и прошептала:
– Ты даже себе не представляешь, как.
